Не родной папа

— М? — тихо выдыхает в ответ.

— Ева, что случилось?

— Пятку порезала.

— Как можно порезать пятку? Еще и о нож?

В практике моей, конечно, всякое было.

— Случайно, — всхлипывает.

— Подожди секунду, — телефон прижимаю к себе, а сам к заву стучусь. — Александр Иванович, отпроситься на час можно? Срочно. Помощь моя нужна в семье. Порез ноги глубокий.

— Найдешь, кто тебя подменит?

— Да.

— Тогда у тебя час, потом нужен будешь.

— Хорошо. — Быстро иду в кабинет за ключами от машины и возвращаюсь к разговору. — Вовка аптечку принес?

— Да.

— Там есть стерильная повязка, ищи, все подписано.

— Нашла.

— Теперь найдите охлаждающий пакет. — Быстро переодеваюсь и выбегаю из кабинета, на ходу договариваюсь с другим хирургом меня прикрыть. — Положи на пол и сильно нажми на него рукой или ударь. Почувствуешь, что там внутри что-то разорвалось и приложи к ноге. Я уже выезжаю к вам.

Через пятнадцать минут забегаю в подъезд. Пешком поднимаюсь, чтобы осмотреть подъезд. Вова сказал, что мусор выносила. Возле мусоропровода ничего подозрительного нет. Может, вспомнила просто что-то. Это же так просто. Увидела, что угодно, это напомнило о прошлом или о маме. Расстроилась следом. Нож выпал из рук, случайно оступилась.

Просто не хочу искать с ней подвоха и опасности. Может, на самом деле, просто “так получилось”.

В квартиру свою попадаю и слышу шум на кухне. Обувь быстро стягиваю и иду к ним.

— О, Вэлмен приехал!

На полу полотенце в крови, на ламинате разводы. Ева заплаканная вся, перепачканная. Прижимает к ноге охлаждающий пакет. Когда меня видит, всхлипывает и сильнее плакать начинает.

— Устроили тут, Красное море. — Усмехаюсь, когда понимаю, что все хотя бы не смертельно. — Вов, отойди, — подхожу к Еве и опускаюсь. Замечаю нож от кухонного комбайна в крови, рядом еще разбросаны детали. Понятно все. Выронила их, оступилась и получили то, что получили. Прежде, чем осмотреть рану, обнимаю девушку и успокаиваю. — Все нормально будет. — Целую в шею, чтобы успокоилась немного. — Я сейчас рану гляну, скорее всего надо будет наложить швы, поэтому поедем в больницу.

— Я боюсь, — шмыгает носом.

— По ножам ходить не боялась, а сейчас боишься? — усмехаюсь и еще раз целую. Знаю, что страшно. Не раз видел этот страх в глазах пациентов. Но тут главное, чтобы мне не было страшно. Тогда все будет хорошо. А мне не страшно. — Не смотри. Отвернись лучше.

Дрожит, а я открываю рану, чтобы осмотреть. Катастрофа, а не девушка.

— И как так получилось? — отвлекаю ее вопросами, чтобы не думала о травме.

— Из рук выронила, оно все разлетелось. Я собрать хотела и наступила.

— Почему уронила? Что случилось? Испугалась?

Не говорю про то, что Вовка рассказал, хочу, чтобы сама рассказала.

— Паука, — скулит в ответ на боль, когда осматриваю рану. Кровотечение все еще есть. И снимок надо сделать.

— Вов, принеси Еве одежду удобную, штаны какие-нибудь и толстовку, в больницу поедем.

— А я? — Смотрит на меня.

— И ты. Куда ж тебя теперь. Тоже одевайся.

— А может оно само заживет, Валер? Давай перевяжем туго. Может не надо меня шить?

— Надо, Ева. Рана достаточно глубокая, проколота инородным предметом, обильно кровоточит, срастаться будет лучше, если прихватить. Это не обсуждается.

— Вот одежда, — Вова приносит одежду, помогает одеться сестре.

Я же закидываю полотенце в раковину и бумажными салфетками вытираю пол.

Уже из машины набираю маму и прошу присмотреть за ребенком. Обещаю потом все рассказать. Мама удивлена, но соглашается. Поэтому по пути заезжаю к ней и оставляю Вовку.

Мама у меня лучшая. И, если я прошу присмотреть за ребенком, значит, так и нужно.

У нее, конечно, миллион вопросов, но в силу своей мудрости она не задает их. Догадывается, что может сказать что-то не так при мальчике.

Сейчас мне не до этого. Все, что Вовка захочет рассказать, пусть рассказывает.

Пока делаю мини-операцию Еве, чувствую взгляд на мне. Как рассматривает. Пытается доверять, хоть и страшно ей. Но по-другому никак.

Заканчиваю, наконец, накладывать швы и помогаю подняться. Ева опускается на одну ногу и хочет прыгать к выходу, но я подхватываю ее на руки и несу к кушетке.

— Я в обед тебя отвезу домой. Пока тут побудешь. У меня работы много собралось.

— Я могу на такси.

— Я сам лучше. К тому же побудешь пока под присмотром.

Напрягается вся в моих руках. Подумал бы, что боится тут оставаться. Но сам себя успокаиваю, что тут безопасно.

Ева проводит у меня в кабинете около двух часов, после чего везу ее домой. И снова приходится подхватить ее на руки и нести до квартиры. Но в лифте опускаю на одну ногу. По-другому двери не закрываются. К себе девушку прижимаю, чтобы ей легче было стоять.

— Спасибо, — тихо шепчет и вынуждает глаза опустить на нее.

— Рад помочь. Сейчас ляжешь и отдохнешь. Дам тебе успокоительное. Я вечером Вовку заберу и привезу. Можешь не готовить ничего и не убирать.

— А это удобно? Что Вова у твоей мамы?

— Нормально.

Как только оказываемся в квартире на ходу стягиваю обувь и несу Еву на кровать. Помогаю снять одежду, кроссовок один. Пледом накрываю и поправляю подушку.

— Ева, ну чего ты? Нормально все. — Успокаиваю, когда вижу, что снова плакать собирается. — Заживет все, если будешь слушать то, что я говорю и поменьше ногу напрягать.

— Я теперь ходить не смогу?

— Сможешь. И бегать еще будешь. Но пока надо отдыхать и восстанавливаться. Держи таблетку, выпей. Это успокоительное. Заснешь хоть. — Усаживаюсь на край кровати и протягиваю таблетку и стакан воды.

— Полежишь со мной?

Поднимаю руку и смотрю на часы.

— Мне на работу надо.

— Хотя бы пять минут. Пожалуйста.

Напоминает маленькую девочку, которая поранилась и просто хочет, чтобы ее пожалели. Беззащитная такая и доверчивая. Совесть не позволяет встать сейчас и уйти.

Ладно. Ложусь рядом и притягиваю к себе. Ева ближе жмется. Носом утыкается мне в шею.

Запускаю пальцы ей в волосы и мягко массирую голову, чтобы расслабилась. А лучше уснула.

Ева быстро расслабляется, а дыхание становится равномерным.

Где-то на кухне слышу, как играет ее телефон, поэтому аккуратно укладываю девушку спать, укрывая пледом, а сам иду проверить телефон.

Пока живет у меня, думаю, имею право отвечать на звонки и принимать решения.

Глава 16. Валерий

— Проходи, поужинаешь? — мама тут же суетиться. Куртку забирает, убирает в шкаф. Вроде как и не отказаться уже. Заехал за Вовкой, но маме надо бы все объяснить. Хотя бы не все, но частично.

— Да. Как Вова себя вел?

— Замечательный такой ребенок. Любознательный.

— О, Вэлмен, привет, — Вовка выбегает из зала и обнимает меня за ноги.

— Привет, Вов, — тереблю его за волосы, зарываясь в них пальцами.

— А мы скоро домой поедем? Как Ева?

— Все хорошо с ней. Я сейчас поужинаю и поедем. Иди, поиграй еще.

Отпускаю парнишку, а сам иду на кухню за мамой.

— Валер, надо и тебе о детях думать.

— Мам, не начинай.

Она вздыхает и качает головой.

— Я уж подумала, что это твой ребенок, о котором ты не знал раньше или скрывал от меня.

— Это не мой ребенок.

— Эх, жаль. Валер, а что за Ева? Мальчик рассказал, что он живет с сестрой у тебя.

— Да, им была нужна помощь, негде жить, не смог отказать.

— Ты у меня такой идеальный. Вова сказал, что она ногу порезала? — спрашивает мама и ставит передо мной тарелку борща.

— Да, пришлось в больницу отвезти и наложить швы. Глубокий разрез.

— А где их родители?

— Мать умерла. — Беру ложку со стола и ем суп. — Отчим Евы и отец Вовки не очень хорошо с ними обращался. Они сбежали. Поэтому и живут у меня. Юрку подключил, помогает решить ее проблемы.

— И как ты справляешься с двумя детьми? — Ложка застывает на полпути ко рту.