1999

Сегодня мы покрыли финальный скат, закрепили последний лист и положили конёк. А это в кровельных делах подобно возложению венков на свежезакопанную могилу, если брать ритуальную сферу услуг. Далее следуют праздничные и алкогольные традиции в противовес угрюмым всяким там поминкам.

Наши лица были красными, а руки грязными. Но уже инструмент сложен в «Ниву» и мы, присев на поддоны, слушали торжественную речь нашего «посредника».

Конечно, с этими пройдохами мы стараемся не связываться, но тут всё дело было в объёмах. Этими вот объёмами и заманивают несознательных пролетариев ушлые дельцы от строительного наебалова. И нас не удивили его слова.

– Заказчик стопудово обещал отдать недостающую сумму через две недели. Ему всё понравилось, но…

– Дима, ты дальше не говори. Просто выдай нам наши кровные и спи спокойно, – не выдержал Славка.

Он всегда первым выражал мнение коллектива. Мы же, как этот самый коллектив, одобрительно качнули головами.

– Ну, вы понимаете…

Граждане россияне! Если вам в финансово значимые моменты вдруг говорят «ну, вы понимаете…», знайте – это не к деньгам. Это к чему угодно, но не к деньгам. Вас обязательно попытаются наебать или, если попроще, «кинуть». Поэтому будьте бдительны, дорогие наёмные работники.

– Мы всё понимаем и всему придаём значение. Мы верим в разные версии и обещания. Мы готовы менять формации или сжигать плоды своего труда вместе с теми, кто этот труд не ценит. Будь ласков, Дима. Отдай деньги и Бог простит все твои грехи на ближайшие восемь лет, – на этот раз не выдержал я.

«Посредник» мгновенно изменился – как лицом так и позой. Он вдруг стал как бы выше и недобрые морщины тараканами разбежались по его физиономии. Он по-блатному плюнул в траву и сунул руки в карманы. Мы ждали хриплого низкого голоса, но он крикнул противным фальцетом:

– У меня серьёзная «крыша» и фыркать тут я вам не советую. Ждите две недели, а то совсем ничего не получите!

Вот есть же люди духом крепкие и принципиальные. Перед нами как раз и был такой экземпляр.

– Это, блядь, нехорошо… – зловеще вздохнул Влад.

Мы стояли как те самые антагонистические противоречия капитализма друг перед другом; и кризис был неизбежен. Между трудом и капиталом, между производством материальных благ и их присвоением.

– Кто «крышует» тебя, Дима? – спросил «выпрыгнувший» лет пять назад Славка.

– Коля Дранкин. Шершень, – зловеще прошипел наш оппонент, не уловив скрытых интонаций нашего «сидельца».

– Спортсмены, значит… Ну-ну, – задумчиво произнёс Славка и полез в карман за мобилой.

Дальше было вот что.

– Здаров, Колян! Как житуха, дом, потомки? – дружески общался Славка по сотовой связи. – Гут, мира тебе! Я тут вот за что спросить хотел – ты снова «при делах» иль как?

В телефоне кто-то неразборчиво бубнил возмущённым басом.

– Да, ладно, ладно. Чё ты нагнетаешь! Спокуха! Просто тут один бабан на тебя указал, а мне интересно стало… Хорош! Остынь, может ошибочка вышла… Хочешь побазарить с ним? Только без суеты. Лады? – Славка протянул мобилу «посреднику».

Что и в какой последовательности говорил Шершень бизнесмену Диме, мы не слышали. Только через полчаса мой «Крокодил» выруливал на трассу и лица наши уже не были такими красными, а руки грязными. Денежные знаки приятно оттягивали карманы, а садящееся за горизонт солнце как бы приглашало нас к столику с интересной сервировкой. А ещё нам, как людям культурой совсем уж не обделённым, стоило помыться, побриться и встретиться там, где играет легкомысленная музыка и в рюмки можно наливать напитки крепкие, как сама идея социализма.

Алина

Вот как-то так должна выглядеть умеренная демократия. Средних размеров помещение с дешёвыми витражами на окнах, деревянные столики с относительно чистыми скатертями, музыка а-ля «О боже, какой мужчина…» старушки Натали и приглушённый свет то ли зеленоватого, то ли желтоватого оттенка. Люди за столиками не лезут друг к другу с вопросами об изменениях в Конституции, а шумно обсуждают вакцинацию или травят анекдоты. Открытый смех в атмосфере умственной свободы и винных паров. Ну, что ещё нужно русскому патриоту?

В трактире «Толкачики» мы манипулировали рюмками и лёгкими закусками, пока тяжёлые ещё готовились на кухне. Две фундаментальные официантки Настя и Полина улыбались нам и это было хорошим знаком. Если они не улыбаются, то при соответствующих условиях можно вполне себе демократично получить тяжёлым подносом по башке и унизительно покинуть заведение не по своей воле.

Напротив нас группа граждан в почти одинаковых светлых рубашках уже хором подпевали Лепсу и махали вилками, словно дирижёры. Чуть позже, судя по фразам «упало с фуры», «откстить клиента», «добрый контрабас» стало понятно, что это были таможенники и они праздновали чьё-то серьёзное повышение. Вот ведь могут люди из воды вино мутить и никаких, замечу, голгоф и покаяний.

Впрочем, нам здесь тоже не плохо. Градусы повышались, разговоры со строительных тем плавно перетекали в сторону спорта и женщин. Уж и не помню, после шницеля или до него, мы вдруг заговорили о художественной гимнастике. О той гимнастике, когда нефть ещё патриотично дорожала.

– Вот он мяч, на коленях. И хуякс – уже летит ввысь! А она встречает его на шпагате. Гибкая, словно кошка, она делает переворот и упругой ножкой перебрасывает снаряд за спину. А затем ловит его на пояснице. Мгновение и мяч опять в воздухе. Такие финты не снились даже Рональдиньо, а уж нашим Кокошам и Момошам и тем более. Вот кого в сборную брать надо. Пусть Дзюба за воротами дрочит, пока эта королева в зелёном купальнике чудеса чудесные творит. Да, были девчонки в наше время… И ещё, под сиртаки всю эту шпагатную красоту вытворять каково! Ах, Алина! Ах, Кабаева! – стоя провозгласил я, поднимая сверкающую рюмку.

Славка и Влад тоже встали и мы чокнулись. Символично, что последняя фраза попала в безмолвный промежуток между песнями. Эпично получилось. Мы выпили за Кабаеву, за гибкость тела и стойкость духа. Ну и, конечно же, за красоту, о которой у каждого было своё мнение.

А через пару секунд заиграла самая дурацкая песня в моём рейтинге дурацких песен. Но как же это было весело и вовремя! Мерзкая парочка – Сердючка с Глюкоzой – вывалили мощный танцевальный кирпич под названием «Жениха хотела». Мы даже барабанили по столу ладонями и вот-вот готовы были заказать ещё водки.

А таможенники, у которых души рвались в разные стороны, выскочили на танцпол и запрыгали, словно на Майдане. И только один самый толстый в расстёгнутой до пупа рубахе мрачно повернулся на стуле рожей прямо ко мне и страшно крикнул:

– Кабаева твоя … !!!

Мне не хочется повторять вам всю ту грязную фразу и тот посыл ненависти от этого ублюдка. Добавлю просто, что закончил он словом «депутат». Ну, вы же знаете, как тяжело простой работяга переносит подобные слова. Ну, знаете же.