Шаг в бездну

– Не надо меня стрелять, не надо, я всё сделаю, слышите, всё!

Грейс посмотрел на пленника и на фарси дал команду Абдулу:

– Посади его отдельно от остальных и накорми!

После того, как пленника вывели, Грейс вернулся на своё место и опустился на ковёр рядом с Махди.

– Если бы все русские были, как этот, ваша война закончилась бы давно!

– Если б они все были такие, этой войны вообще не было бы! – в ответ бросил Махди. Он не первый год воевал вместе с Грейсом и уважал его, как солдата, и сейчас понимал, что Грейс прав. «Интересно, а работает ли мой Абдул на Грейса? И сколько моих людей получают доллары из твоих рук, Джон?» Но в глазах Махди было приветствие и радушие, – угощайтесь полковник, о делах наших мы поговорим завтра!

А назавтра Грейс продолжил свои эксперименты. Тщеславие играло, вчера без усилий он сломал русского солдата, он даст ему ещё несколько дней томительного ожидания, потом постреляет поверх головы и сломает его окончательно! Человек будет цепляться за жизнь и будет готов работать на него!

Но как только перед ним предстал очередной пленник, Грейс понял, с этим упрямцем придётся возиться долго. Он даже сразу обозначил, что легче будет этого русского солдата просто расстрелять или переправить в Кандагар для обмена. Сразу видно, у этого фанатика красные лозунги в голове!

Джон Грейс стоял перед пленным и изучал его. Пронзительный взгляд сверлил русского, но тот глаза не опускал. Полковник не выдержал и ударил, ударил жёстко и быстро. Орлов незаметно пошёл навстречу удару и погасил его, но шёл уже и левый боковой в голову. И здесь Алексей сделал классический нырок, его плечо дёрнулось, но связанные за спиной руки остановили это движение.

Грейс интуитивно сделал шаг назад «А ведь он боксёр! И не будь у него связаны руки, он ударил бы!» Один из конвоиров за спиной Алексея лязгнул затвором автомата. Американец, упреждая, вскинул руку вверх:

– Не стрелять! Абдул, попробуй с ним поговорить, надеюсь, ты русский язык ещё не забыл? Будет молчать, заставь его говорить!

Алексей понял, что разговор идёт о нём. Нагло глядя в глаза Грейсу, он сплюнул кровавый сгусток под ноги полковнику и проговорил:

– Думаю, что и ты понимаешь по-русски, прикажи своим шакалам развязать мне руки, и посмотрим, на что ты способен, связанного бить ума не надо!

Грей понял сказанное, нервный тик задёргал его левый глаз, кулаки сжались. Самолюбие полковника было задето. Грейс мельком заметил, как присутствующие в комнате Махди и его заместитель Равзи переглянулись и иронично улыбнулись.

Нет, сегодня он не будет играть в благородство, не место, да и кто его знает, на что способен человек в отчаянии и желающий умереть! А этот парень ещё и боксёр и, верно, не плохой мастер! Пусть с ним поработает Абдул и приведёт его в нерабочее состояние!

Грейс взмахом руки велел людям Махди увести пленного.

Абдул был мастер развязывать языки, его подручные старались, но русский упрямо молчал и даже пытался сопротивляться. После нескольких ударов прикладом, его тело рухнуло на землю. Так без сознания, со связанными руками Алексея и сбросили в яму.

После очередного допроса Виктор Голиков на ногах стоять не мог, одна из них была сломана, нога распухла и при малейшем движении доставляла сильную боль. Виктор уже не питал надежды на спасение, сколько он ещё выдержит, неделю-две? Гангрена или расстреляют – финал один! А вот товарищу помочь надо!

Он подполз к Орлову, развязал ему руки и перевернул его на спину, Алексей в сознание не приходил. Виктор прислонился спиной к песчаной прохладной стене ямы и пытался уснуть. Всё тело ныло от боли, и эта боль не давала ему уснуть, он, так и не сомкнув глаз, просидел всю ночь.

«Что думает человек перед смертью? Говорят, перед глазами проносится вся жизнь. А что у тебя, Виктор Голиков, было в этой жизни, жизнь ведь только начиналась, ещё и сделать в ней ничего не успел. Двадцать лет всего, школа, учебка, Афган!

Афганистан! Что нам, русским, здесь делать? Пусть бы сами афганцы и разбирались в своей жизни, как им жить и с кем дружить! Как не хотела мать меня отпускать сюда, как цеплялась за руки и кричала. На всю деревню голосила, как будто уже тогда хоронила. Может, чувствовала, что не увидит больше меня, единственный я у неё!

Без отца меня поднимала и теперь в неизвестность отпустить не могла. Что ты, Виктор, ей обещал? Вернуться!.. И Катька, одноклассница тебя не дождётся! Один раз всего-то и поцеловал её!

А теперь в этой яме и встретишь свои последние минуты. Пусть лучше наверху расстреляют, там хоть солнце, небо в последний раз увижу!..».

Виктор поднял голову и посмотрел вверх. Там первые лучи солнца пытались найти путь к нему в яму. Виктор с усилием поднял руку вверх и попытался дотянуться до луча на стене. Не получилось!

Он в бессилии опустился на дно. Отдохнув несколько минут, подвинулся ближе к Алексею, тот был ещё без сознания. Виктор с трудом наклонил голову к его груди. Сердце друга тихо и медленно стучало. «Жив, Лёшка, жив! Может хоть тебе удастся выжить. Живи за нас двоих, живи, друг!..»

Виктор взял в свою руку холодную ладонь Алексея. Если б можно было отдать остаток своих сил товарищу, он бы сейчас это и сделал. «Мне уже всё равно не выкарабкаться! Интересно, где сейчас этот сержант Стеклов? Двое суток уже нет его! Наверное, расстреляли, хотя выстрелов слышно не было. Ну, эту работу и кинжал легко сделает. Значит, ему повезло: умер быстро, не мучаясь!..».

Наверху послышались возбуждённые голоса, к яме подошли двое. Но сил открыть глаза и поднять голову, у Виктора не было, он так и сидел, прислонясь к стене.

Вдруг, неожиданно, что-то упало рядом. Послышалось шипение, оно усиливалось. Голиков открыл глаза: рядом с ним, извиваясь, на песке лежала огромная змея. Гюрза!

В средней Азии её называют «гробовой змеёй», Виктор однажды видел такую в туркменском кишлаке, когда их роту перебрасывали в Афганистан.

Но эта была крупнее, более метра. Змеи эти сами по себе агрессивны, а сейчас она явно была рассержена и готовилась к нападению. И атака эта была неизбежна, солдат невольно сделал едва заметное движение ногой, и змея атаковала. Разинув пасть, она совершила молниеносный бросок. Первый удар пришёлся в бедро, следующий в грудь. Боли укусов Виктор не почувствовал, но внутри у него вспыхнула дикая ярость, захотелось сопротивляться, захотелось уничтожить, убить эту смерть!

Солдат усилием воли бросил своё тело на гюрзу, придавил её, та под ним извивалась и пыталась вырваться. Виктор двумя руками охватил её толстое тело и, перебирая их, приближался к голове змеи. Та шипела, рвалась и атаковала, впрыскивая очередную порцию яда в руки, лицо, тело солдата.

Наконец руки охватили шею змеи у самой головы, и, что было сил, Виктор сжал их, почувствовал, как ломались позвонки змеи. Её вертикальные зрачки ещё секунду назад светились каким-то зловещим светом, теперь стали угасать. Из разинутой пасти вырвалось шипение, и змея затихла. Солдат с трудом устроился у стены и смотрел на змею. Её красновато-коричневое огромное тело распласталось рядом. Руки стали твёрдыми и непослушными, и теперь он почувствовал боль укусов. «Ну, вот, Лёша, и всё! Она тебя не укусит!».

И хотя всё тело Виктора было в кровоподтёках, в местах укусов змеи эти кровоподтёки стали проявляться ярче. Прошло минут десять, боль нарастала, появилось головокружение. Левая рука приобрела багрово-синюшний цвет, постепенно тело стало покрываться чёрными пятнами.

Виктор понимал, что умирает, но страха не было, он принимал смерть, как неизбежное и как избавление. Он устал от боли, его больше никто не будет мучить! Стало холодно, холод медленно стал приближаться к груди…

К полудню Алексей Орлов открыл глаза. Он не мог понять, где находится, голова раскалывалась от боли, и всё перед глазами кружилось. Рядом как-то неестественно сидел Виктор, весь в чёрных пятнах. Алексей прикоснулся к плечу друга, и его тело, заваливаясь набок, упало на песок. Алексей проследил за ним взглядом и вздрогнул. Рядом лежало тело огромной змеи, он узнал её – это была гюрза. И ему стало понятно, почему тело Виктора имеет такой цвет.