Страница 14 из 55
Белл поморщилась и покачала головой:
– Не уверена, что стоит так ярко одеваться. Ведь мы в трауре! И Хлоя совсем недавно ушла от нас.
– Вздор. Даже если ты всю жизнь станешь носить только черное, Хлою не вернешь, – спокойно заверила миссис Фостер. – И твоя дорогая сестра желала тебе только счастья. С тех пор как умер твой отец, нам крайне недоставало всего, что хоть отдаленно напоминало это состояние. Знаешь, маркиз сумел рассмешить меня сегодня, а я уже и забыла, что такое смех. И мне было так хорошо, дорогая. Так что будь хорошей девочкой и надень что-нибудь красивое. Для меня.
Как Белл могла отказать, если мать месяцами была затеряна в мире несчастий и бед? Тем более отказать в столь простой просьбе?
– Если хочешь, чтобы я надела розовый муслин, мама, – улыбнулась она, – значит, так и будет.
– Вот и умница, – обрадовалась мать. – Кроме того, тебе понадобится шляпка от солнца, ведь на ипподроме нет навесов. У нас есть что-нибудь хорошенькое?
– Да, тот маленький капор, мама.
Капор был случайно забыт во время одного из предыдущих визитов.
– Да-да! – захлопала в ладоши мать. – Соломенный, с розовыми лентами и шелковыми розами. Идеально. Только приготовься заранее, чтобы не заставлять маркиза ждать.
Если поездка на скачки и розовое платье доставят удовольствие матери, она с радостью согласится.
– Не волнуйся, мама. Я все сделаю.
И, говоря по правде, она с некоторым нетерпением ждет завтрашнего праздничного дня и скачек в обществе очаровательного маркиза.
Дафф так отличался от других знакомых ей мужчин.
И он сказал, что готов быть ее другом.
Что же, время покажет.
По ее опыту, дружбы между мужчиной и женщиной не существовало.
Глава 11
Наутро Эдди вошел в спальню Даффа с кофе и маленькой кожаной коробочкой, присланной отцом.
– Это привез управитель герцога, – пояснил Эдди, ставя коробочку на прикроватный столик вместе с чашкой кофе. – Должно быть, пришлось силой вытолкать старика Нортона из дома: сам бы он ни за что не отважился отправиться так далеко.
– А записка прилагается? – спросил Дафф, распознав фирменный красный футляр от Грея.
Эдди сунул руку в карман жилета и вытащил сложенную карточку.
Взяв карточку, Дафф щелчком развернул ее и одним глотком выпил кофе.
– Иисусе, – пробормотал он, минуту спустя, отбросив карточку, сунув чашку Эдди и открывая красный футляр. – Очевидно, я чертовски долго играл роль монаха.
Внутри оказалась маленькая усыпанная драгоценными камнями брошка в форме розы, покоившаяся на белом атласе.
– Розовые бриллианты для мисс Фостер, – протянул он. – Мой отец считает, что у меня не хватит мозгов, чтобы ухаживать за ней по всем правилам.
– Внизу лежат еще подарки, сэр, – смиренно кивнул Эдди. – Не знаю, а вдруг…
– Я спущу тебя с лестницы, если ты принесешь все сразу.
– Да, сэр, – пробормотал денщик, на всякий случай держась подальше.
– Хорошая мысль, – буркнул Дафф.
– Они желают вам добра, сэр.
– Знаю, – вздохнул Дафф. – Итак, какого дьявола там еще приготовлено для мисс Фостер?
– Точно не знаю, сэр. Но все ваши родные что-то прислали.
– Все?!
– Включая вдовствующую герцогиню, сэр.
Маркиз в изумлении открыл рот.
– Похоже, даже бабушка строит планы в отношении меня, – покачал он головой. – Что же, тащи чертовы подарки наверх, посмотрим, что там есть.
Он откинул одеяло и встал.
– Нет, пожалуй, я сам спущусь. На плите стоит горячая вода?
– Да, сэр.
– Помоги мне умыться во дворе. Сегодня тепло, и, если я верно понимаю опасения семьи, все желают меня видеть вымытым до блеска, безупречно одетым и обращающимся с мисс Фостер как с фарфоровой вазой. Господи, как же я, должно быть, их тревожил все это время, – заметил он, подходя к окну и опираясь о подоконник. – Похоже, в последнее время солнце на редкость ярко светит. Будь я проклят, если это не так.
– Счастлив это слышать, сэр. Наденете сегодня что-то новое?
Дафф круто развернулся.
– А что, матушка велела сшить мне полный гардероб?
– По крайней мере большую его часть, поскольку вы сильно похудели, так что у Уэстона было много работы.
– Сам выбери что-нибудь, – велел Дафф. – Мне все равно. Хотя учти, что гнев моей семейки падет на твою голову, если я не буду самим совершенством.
– Сделаю все возможное, сэр.
Пока маркиз одевался, Молли и миссис Фостер хлопотали над Аннабел с тем же усердием. Молли выгладила каждую складочку на розовом муслине и ленты капора. Миссис Фостер настояла на том, чтобы помочь Аннабел сделать прическу, и даже Крикет и маленькую Бетти усадили и подперли подушками, чтобы они тоже могли наблюдать, как одевается Аннабел. Когда та покрутилась, чтобы показать свой костюм, малышки одобрительно заворковали и заулыбались, словно понимая важность происходящего.
– Это всего лишь скачки, мама, – напомнила Аннабел, чувствуя необходимость указать на очевидное, несмотря на радостные ожидания присутствующих.
– Ну разумеется, милая. Мы знаем это, не так ли, Молли?
При этом обе женщины захихикали, а дурные предчувствия Аннабел возрастали в прямой пропорции с легкомысленным настроением матери и служанки. Но объяснять все это бесполезно: ни мать, ни Молли не склонны считаться с реальностью. А видеть мать такой счастливой – настоящее чудо.
Поэтому она сдержалась и позволила матери и Молли хлопотать в полное свое удовольствие. То одна, то другая поправляла локоны или оборки, и обе хором уговаривали Аннабел быть повежливее и побольше улыбаться.
Можно подумать, она не знает, как вести себя с джентльменами!
Можно подумать, не она считалась на редкость занимательной собеседницей!
Вопрос в том, хотела ли она ею быть?
И до какой степени желала угодить маркизу?
Хотя Аннабел невольно улыбнулась, когда Дафф с шиком остановил свой модный черный фаэтон у ее ворот, закрепил поводья, спрыгнул и, насвистывая, направился по садовой дорожке.
Почему при взгляде на Дарли всем хочется улыбаться? Словно он легко может поделиться с вами хорошим настроением. Она не знала, что и думать. Вряд ли ее можно назвать легко увлекающейся или легкомысленной натурой. Просто возможности не представлялось.
Отец перед смертью несколько лет болел, и в детстве она помогала ему создавать прекрасные изделия из серебра. По мере того как болезнь прогрессировала, она все больше и больше принимала на себя бремя его бизнеса.
Аннабел покачала головой. Захоти она, даже сейчас смогла бы отлить красивую чашу или подсвечник. И если бы кредиторы не одолели мать после кончины отца, она вполне могла бы продолжать его дело. Но у них не осталось ничего, кроме маленькой лавки, совершенно пустой и к тому же заложенной.
Стоило Даффу постучаться, она стряхнула меланхолические воспоминания, изобразила улыбку – недаром же была актрисой – и пошла открывать дверь.
Но мать опередила ее и сама распахнула дверь, приветствуя маркиза как давнего друга.
– Прошу, заходите, лорд Дарли. Какой чудесный сегодня день, не считаете? Просто идеальный для скачек.
Пока мать и Дафф обменивались любезностями, Аннабел стояла в коридоре, слушая и наблюдая, совсем как на представлении одной из ее пьес.
Правда, Дарли куда красивее любого ведущего актера, да и манеры были естественными и незаученными, словно у обычного человека, решившего заехать в гости к соседям.
– Вот и ты, дорогая! – воскликнула мать, заметив в тени силуэт Аннабел. – Ты захватила ридикюль? Она всегда его забывает… еще с детства. Не сердись на меня, милая. Я уверена, что маркиз не осудит тебя за забывчивость. – Она тепло улыбнулась. – Видите ли, у нее всегда столько важных дел! Ее пьесы, политика и тому подобное. Она каждый день читает присланные из Лондона газеты и книги… Господи, столько книг…
– Мама, маркизу, должно быть, совершенно безразличны мои книги, – вмешалась Аннабел. – И я вполне готова. Ридикюль и все такое.