Страница 4 из 6
Ни один нормальный мужчина не устоял бы. Вероятно, я – ненормальный. Я видел уже много больше того, чтобы просто переспать с ней. Я видел ее полностью обнаженной изнутри. Это было доверие, которое родилось из ее рассказа. Природа души победила природу тела.
– Что было дальше?
Камбэк оказался недолгим – около четырех месяцев. За это время я уверилась в том, что все пережито, все позади.
Я заблуждалась.
Однажды после рабочего дня я не смогла попасть в свою квартиру. Ключи не подходили к замку. Ничего не понимая, я набрала его номер. Он долго не брал трубку, а когда все же ответил, то произнес только одно слово: «прости».
Это его телефонное «прости» на всю жизнь засело во мне. Той ночью пришлось искать приюта у единственной университетской подруги. К родителям я не могла поехать. Они бы меня начали расспрашивать о том, что мне самой было непонятно.
Позже выяснилось, что карточный долг Эда был намного больше, чем он мне сообщил. Чтобы расплатиться, он заложил мою квартиру. Не думай, я обращалась за помощью к юристам, но у его кредиторов оказались слишком мощные связи.
Мне пришлось продать свой бизнес. Это было сродни продаже самой себя. А от него – ни слуху, ни духу.
…Сентябрь, я только что выкупила квартиру и иду по городу, куда глаза глядят. Меня как будто не существует, я – невидимка. Два раза меня чуть не сбила машина, трижды окатили водой из луж, а сколько сигналили – не счесть. Сейчас, наверное, это кажется смешным, а тогда это был полный ад.
Я очнулась только, когда уперлась в автомагистраль и пошла вдоль. Шла, пока вконец не обессилела. На мое счастье рядом оказалась автобусная остановка. Спрятавшись под навесом, я упала на скамейку и начала плакать, и не могла остановиться. А дальше случилось то, что привело меня сюда. Нет, не привело, а направило. И это была лучшая встреча в моей жизни.
– Девушка, я уже минут десять наблюдаю, как вы плачете. У вас такой марафон?
Рядом стояла женщина лет шестидесяти, скромно одетая, с кавказскими чертами лица и смуглой кожей.
– Ну, что ты тут сидишь? Пойдем, кофе попьем, согреемся.
Как околдованная, я пошла за ней. Оказалось, она была хозяйкой шашлычной рядом с остановкой. Обычная придорожная забегаловка с грубой мебелью и засаленными скатертями.
– Ты присаживайся, сейчас все принесу.
Женщина ушла за перегородку, где, по всей видимости, была кухня. Через пять минут на столе стояли две маленькие чашки.
– Ты пей, пей, не бойся. Это то, что тебе сейчас нужно.
Хочешь – верь, хочешь – нет: никогда не пила такой вкусный кофе. Представляешь? У меня была собственная кофейня! Все зерна, что мы закупали, молола и пробовала, отыскивала самые-самые. А тут какая-то придорожная шашлычная…
– Вкусный? Можешь не говорить, Эмма знает, что вкусный.
– Спасибо.
– Не благодари. Вот лучше халву покушай, вкусная халва.
– Почему вы ко мне подошли?
– А что, не должна была? Я посуду мыла на кухне, смотрю в окно: ты вся мокрая и потерянная. Нехорошо. Мало ли, случилось что? Надо помочь, вот и вышла за тобой.
– Спасибо.
– Ты пей и кушай.
– Эмма, а в чем секрет? Я перепробовала, наверное, весь кофе, который привозят к нам в город, но никогда не пила ничего подобного. Что за сорт? Откуда?
− А, понравился! Все очень просто. Не важен сорт и место, откуда он был привезен. Важно лишь то, где он сварен.
− Вы сварили его на кухне. Там специальная плита?
− Плита обычная. Я сварила его там, где действительно счастлива. Ты не оглядывайся, глазами счастье не увидеть. Его надо чувствовать.
После этих слов мы толком не разговаривали. Я вызвала такси. Больше мы с Эммой не виделись.
Я молча переваривал ее историю. Прошло несколько минут, и она предложила искупаться.
– Ты знаешь, что ночью тут можно увидеть планктон? – спросила она, раздеваясь.
– Он же совсем мелкий?
– Но от движения он начинает блестеть. Вот, смотри!
В том месте, где ее тело вошло в море, засверкали маленькие огоньки. Расходясь в стороны, они становились все более рассеянными. Поэтому я постарался прыгнуть туда, где огоньков было больше всего. Мы стояли рядом, совсем близко друг к другу. Стоило шевельнуться, и планктон загорался. Звезды были на небе, звезды были в воде.
– Ты и здесь пьешь кофе? – спросил я.
– На данный момент это лучший напиток в моей жизни, – она улыбнулась. – И, мне кажется, я еще способна сварить свою самую лучшую чашку. Да и вино здесь вкусное.
Я проснулся от духоты. Подо мной был плюшевый диван, а за окном – дождь. В голове шумело после «Крымского полусладкого». Книга упала на пол и раскрылась на главе «Княжна Мэри».
Сварив в турке кофе, я осторожно сделал первый глоток.
Бурда.
Значит, в жизни пора что-то менять.
Три в одном
Расширенные зрачки и выражение лица говорили о многом. Связь с реальностью была отчасти утрачена. Все, что она различала помутневшим взглядом – это вспышки света и масса тел, хаотично дергающихся на танцполе. Если она опускала веки, возникал фейерверк, больно бьющий в виски.
Евгения. Приличная девочка. Университет в Москве, не самый-самый, но довольно престижный. В асоциальных компаниях не замечена. В столице нашла работу с неплохим заработком на должности ведущего аналитика. Вечерами смотрит сериалы. Позволяет себе раз в месяц бокал красного вина. Порочных связей не имеет. Сексуальные контакты – исключительно во время «серьезных» отношений. Внешне весьма недурна. Прямые русые волосы до лопаток, аккуратный нос, зелено-карие глаза. Губы тонковаты. Рост средний. Грудь второго размера. Попа: есть за что подержаться, но использовать в качестве подушки не рекомендуется.
С чего вдруг такая девушка так вляпалась? Она задавала себе и этот вопрос, и еще кучу других.
«Как я тут оказалась?»
«Сколько времени я буду такая?»
«Тут безопасно?»
«Это на меня все смотрят?»
«Почему все слишком быстро?».
Вопросы оставались без ответов.
«Так, сейчас надо привести мысли в порядок» – сказала она вслух.
Пробираясь сквозь толпу, она видела искаженные вспышками софитов страшные физиономии. Еще более мучительными были случайные прикосновения, ледяными иглами проникавшие под кожу. Хотелось закричать и убежать из клуба. «Успокойся, все нормально, это просто люди. Твоя реакция – обостренное восприятие», – бубнила она себе под нос, продолжая двигаться туда, откуда, казалось, веяло свежим воздухом.
Сейчас она воспринимала звук всеми органами чувств. Здесь, в главном зале, звуки были раскатистые, бросающиеся из стороны в сторону, разгоняющиеся во всех направлениях, оставляющие после себя шипящие следы, которые Женя окрестила «шушушками». То была горная река с множеством порогов и подводных гейзеров, с пеной, оставляющей после себя пузырчатый след. От этого закипала кровь во всем теле.
Пройдя несколько помещений, Женя вышла на летнюю веранду, где царила спокойная мелодия. Из колонок выливался лесной ручей, журчал на перекатах, перемешивался с птичьими трелями, подобно живой воде заполнял голову, и его плавное течение помогало течь мыслям, не давало им застаиваться.
В дальнем углу веранды стояла одинокая лавочка. Там можно было спрятаться от хаоса. «Почему она такая жесткая? Или деревянные скамейки для того и делают, чтобы ощутить разницу между примитивной и благородной мебелью? Так, остановись, выдохни. Но почему я не могу выдохнуть? Или я уже выдохнула, просто не заметила? Интересно, люди всегда не замечают, как они дышат? Я точно на это не обращаю внимания, а стоит, ведь это важно…» Она не успела додумать. Мозг стал воспроизводить мультик, описывающий процесс дыхания… Воздух проникает в легкие, там красные кровяные тельца насыщаются кислородом, затем по множеству капилляров и артерий они проносятся как маленькие машинки, отдавая загруженный в них газ. Вроде бы, все именно так.