Фиктивная семья на Новый год

Но грех жаловаться, я достаточно зарабатываю для того, чтобы не носить еду в контейнерах из дома. Хотя готовить люблю.

Правда, талант к этому делу внезапно обнаружился только ближе к тридцати годам, когда мы с Вероникой стали жить без моих родителей.

– Здравствуй, хорошо выглядишь для невыспавшейся, – на противоположный стул присаживается…

– А ты плохо, Фирсов. Возраст сказывается, должно быть, – привычно огрызаюсь.

Каждый раз одергиваю себя, разве можно так разговаривать с посторонним человеком? Тем более мы с ним сталкиваемся по работе, я должна быть вежливее.

Но нет, на Фирсове все мои внутренние понятия о субординации дают сбой.

– Мне интересно, ты бываешь нормальной? – он прищуривается. – Стараешься хоть иногда понравиться окружающим? Скорее всего нет, потому и одинока до сих пор.

Он бросает красноречивый взгляд на руку без заветного обручального колечка.

Неосознанно убираю запястья под стол. Решил по больному ударить гад. Но он не знает, что я сделала осознанный выбор быть одной.

Главное – это ребенок. Приходящий мужчина у меня есть, но замуж за него я не стремлюсь.

– Ты ничего не знаешь обо мне, Павел Сергеевич, – заставляю себя вытащить руки и продолжить есть. – И да, бываю. Не уверена, что дотягиваю до твоих высоких требований, все–таки я бухгалтер, а не модный востоковед, пестрящий фотографиями из разных уголков света в социальных сетях. Но со мной тоже можно спокойно поговорить.

– Ты могла бы свой блог вести на тему похудения.

– А ты мог бы постоянно не напоминать, что и тут я не соответствую твоим любимым параметрам, – обиженно шиплю, некрасиво тыча в него вилкой.

– Откуда ты знаешь, каковы мои любимые параметры? Про блог я не издевался, я искренне. Мне нравится, как ты выглядишь, проделанная работа достойна уважения. Я видел, как было раньше.

На миг замираю. Фирсов меня хвалит? И откуда он видел? Изучал мои социальные сети?

Странно.

– Спасибо, – настороженно киваю.

– Да ты вообще по многим параметрам мне очень подходишь. Даже когда ругаешься и пытаешься строить из себя непонятно кого, – задумчиво тянет Павел.

– Я не буду ничего красть у Геннадия Петровича! То была разовая акция, ошибочная. И ничего не получилось! – быстро тараторю, догадываясь, куда он клонит. –Камер у тебя нет в том здании, ничего не докажешь!

Фирсов молчит, а потом вдруг смеется.

– А–хах, Дарья, ты бесподобна. То, что я непосредственный свидетель происшествия, не смущает?

– Нет, – задираю нос. Будет тут умничать. – Говори уже, что нужно, нервы не железные. Какие три желания?

Павел смотрит на меня своими яркими глазами, обворожительно ухмыляясь, от чего на щеках появляются ямочки. И почему красивые мужчины всегда такие хитрые.

Подвисаю на его ямочках. У меня фетиш на этой особенности лица.

– Ага, так я тебе сразу и сказал, герои сказок в этом месте попадаются в сети коварных джиннов, – Фирсов смотрит неожиданно по–доброму.

Такому хочется сразу открыться, доверить свои беды, поплакаться в жилетку. А потом получить порцию ласки.

Стоп. В этом ключе о нем думать нельзя. Птица слишком высокого полета. Лишь благодаря работе я случайно соприкоснулась с ним.

Мой уровень – Рус. Он вот–вот приедет из командировки и придет к нам в гости. И так неизменно на протяжении нескольких лет.

Соблюдаем правило трех «С». Стабильно, своевременно, свободно. Примерно так можно описать основополагающие принципы наших взаимоотношений.

Любви нет. Она ни к чему. А от рутины спасает то, что я отказываюсь с ним съезжаться, хотя он не раз предлагал.

Может, и глупо, но если уж снова окунаться в брак, то по большой любви. Во мне до сих пор живет неисправимый романтик.

– Была б я джинном, – невесело ухмыляюсь, думая о личной жизни, которая далека от идеальной, и качаю головой, не договаривая мысль.

Но зато я никому ничего не должна. Пришел – молодец, нет – не страдаю.

Свободная независимая женщина.

– Ладно, давай по существу. Я действительно не просто испортить тебе обед подсел, – Павел становится серьезным. – Есть одна вещь, которую я бы попросил. Лишь одну, не три.

– Как созреешь, скажи, – опускаю глаза в тарелку.

– Уже созрел, – он берет меня за руку, из–за чего приходится снова поднять на него взгляд. – Будь моей женой, Даша.

Глава 8

Первая мысль – где стоит скрытая камера?

Сижу молчу, Фирсов тоже. Он ведь не всерьез, пошутил? Или нет?

А вторая моя реакция – грусть. В первый раз я получила предложение в связи с беременностью. И теперь, чувствую, причина не во вспыхнувшей любви.

– А–хах, смешно, – выдавливаю из себя.

Фирсов меня только что ранил.

– Нет, не смешно, – Павел медленно качает головой, – для меня во всяком случае.

И впрямь, взгляд у него такой, словно судьба решается. Но это не может быть взаправду. Мне давно не восемнадцать лет, чтобы в сказки про внезапную любовь верить.

– Хорошо, – возвращаю свою ладонь себе, – где подвох?

Эх, а ведь я была бы рада услышать сейчас заверения в разгоревшейся страсти. В глубине каждого из нас живет грустный романтик. И чем он старше, становится более расстроенным.

Кошмар, я все же отчаявшаяся тридцатилетняя клуша. Одна фраза вызывает столько эмоций.

– Подвоха нет, – Фирсов откидывается на спинку стула. – Ну, разве что брачный договор заключим. Я не хочу терять свое.

– Зачем тогда замуж зовешь? – я по–прежнему ничего не понимаю.

Но, кажется, заверений в любви с первого взгляда все–таки не будет.

Павел оглядывается по сторонам, словно проверяет, не подслушивают ли нас.

– Зря я это начал так, нужно было документ о неразглашении подготовить, – он качает головой. – Впрочем, раскроешь рот ты, раскрою его и я. Мне нужна супруга на новогодние праздники, плюс–минус месяц. Разумеется, брак будет фиктивным, от тебя требуется только видимость поддерживать, не более. Приставать не буду.

Округляю свои и без того большие глаза. Не может человек всерьез нуждаться в фиктивной семье, это только в фильмах бывает.

– Для кого цирк?

– Для родителей. Мы не очень близки, и получилось так, что они думают, что супруга уже есть. В частности, спектакль важен для отца.

Киваю.

Все фантастичнее и фантастичнее.

– Я в программе розыгрышей? – делаю последнюю попытку прекратить театр абсурда.

– Нет. Предложение реальное, – тяжело вздыхает Фирсов.

Он плотно смыкает губы, между бровей залегает морщинка. Нервничает.

– Ладно, – пойдем с другого бока, – почему я?

– Фактурой подходишь. Я обычно общаюсь с дамами, при взгляде на которых не подумаешь, что они могут быть замужем.

Хм, это воспринимать, как комплимент или наоборот?

Зато я моментально принимаю решение, даже не задумываясь.

– Я не могу согласиться, – качаю головой, – такие предложения слишком авантюрные, не для меня.

Хватит приключений. На долю секунды я представляю себя в роли супруги Фирсова, и почему–то мне это нравится. Но он предлагает фарс, а я в первую очередь должна думать о дочери, а не соглашаться на сомнительные предложения.

– Да, действительно, ведь залезть в чужой кабинет – это совсем безобидно, – Павел выгибает бровь.

Ткань его пиджака натягивается, я могу видеть, как напрягаются мышцы на его руках.

– Нет, но именно поэтому я должна отказаться. Рисковать свободой больше не буду, – пытаюсь мягко донести свою позицию.

Но не тут–то было. Меня опускают резко и жестко.

– Что ж, придется, – Фирсов наклоняется ко мне, наши носы едва не соприкасаются. Воздух между нами наэлектризован, – поскольку, если откажешься, то я…

– Что? Напишешь заявление? – опережаю. Лучшая защита – нападение. – Я ничего не взяла, скажу, что мы бывшие любовники, ты меня бросил, а я хотела восстановить отношения, устроив тебе сюрприз.

– Неплохо, – он кивает. – Только я пойду не в органы, а к Геннадию Петровичу. Как думаешь, он выберет главного бухгалтера или потенциального партнера? Ты не найдешь столь же высоко оплачиваемую должность в нашем городе. По крайней мере, быстро. Сама знаешь, если ты не чей–то сват, дорога на теплые места закрыта. А для той, кто грабит офисы по заказу босса, вряд ли приемлемо лишаться работы.