Страница 14 из 19
– Уверен, – тихо сказал он девушке, – твой малыш еще не успеет родиться, а уже найдется человек, который с радостью будет ему папой. Твое обаяние засверкало новыми гранями, так что соберись и… сосредоточься пока на работе, не сомневаюсь в твоих будущих успехах!
Глядя на нее, Роланд думал о том, что она может возомнить себе после этого и куда это все может свернуть, думал о сплетнях, которые зарождаются сейчас в голове у Аннет, и усмехался внутренне.
«Но кто бы мы были без слухов и сплетен?» –
вспомнился ему одинокий осколок из когда-то читанного Полем стихотворения.
Но за его усмешкой стеной темной воды стояла глубокая печаль. Отчего-то сейчас все – его теперешняя семейная жизнь, и галерея, о которой он столько мечтал в прошедшие годы, и даже его поиски и полуоткрывшиеся тайны – казалось ему ненужным, бесцветным, пресным. И пытаясь докопаться до источника радости, он уткнулся в облако рыжих волос, но, разозлившись, разметал это облако и теперь попал в свою детскую комнату, еще в том, первом в его жизни доме, где можно было отгородится тщедушной картонкой от мира и сладко почитать, заснуть в обнимку с книгой и едва проснувшись продолжить.
Он смотрел на женщин, вспоминая свой разговор с Артуром о рычагах и нитях, и вытягивал потихоньку, как внутренность кармана, в котором лежали мелкие разноцветные бусинки, свое тайное родство с кукольным доктором. «Пока не умрешь – не воскреснешь, да-да, мадам!» Хитрый черт!
Оплаченные покупки он попросил доставить домой к Дениз, и поспешил вернуть девушку в клинику.
Заметки неразборчивым почерком
Сопротивление творения своему создателю – ключевой момент для человеческой культуры, касается ли это священной истории или любого ремесла. Мне нравится ощущать это сопротивление, эту другую волю. Я с большим любопытством наблюдаю, как герой, задуманный второстепенным изо всех сил лезет вперед и выбивается в главные, мало того, он тянет за собой другого героя, совсем эпизодического, по первоначальному плану, и возвышает его до себя. Я люблю отпускать вожжи, если чувствую живую силу создаваемого мной, его стремление стать чем-то иным, нежели то, что я задумала. Именно здесь, на стыке моей и иной воли, именно в этой борьбе рождается живая система – мир героев, внутри которого протекает их жизнь.
Главный сценарий
– Ты возьмешь с собой длинное платье?
– Зачем?
– Там ветер, будет красиво…
– Хлопающее как флаг платье? – улыбнулась Эмма, ей хотелось понять, из какого тайного ящика он вытащил эту фантазию.
– В детстве мне очень нравилась одна женщина… – начал Артур, но видя, что Эмма собирается пошутить над этим, он какое-то время смотрел ей в глаза, раздумывая, продолжать ему или остановиться, потом достал сигарету.
Эмма наблюдала, как он зажег ее и глубоко затянулся.
– Когда ты начал курить, – вдруг спросила она.
– Лет в десять, наверное, ну так – иногда, а постоянно – когда мы в этот город переехали.
– Подумала, что в детстве тебе, наверное, трудно было без сигарет.
Артур усмехнулся.
– Тогда был другой способ – не дышать: выдохнуть и не вдыхать, пока голова не начнет кружится и не почувствуешь, что сейчас умрешь, а потом вдохнуть… и уже по-другому как-то все видишь.
– Так что за женщина?
– Неважно, это все глупости.
– Нет, расскажи!
– Как-нибудь потом.
Молчание было его постоянным спутником. Эмме оно представлялось огромным темным китом с разинутой пастью, и в то же время тучей. Оно медленно подплывало с той секунды, когда она решила сострить, оно было задумчивым как сам Артур, оно подбиралось, когда он закурил, и дым сливался с его серыми боками, и вот – не так заданный вопрос, не та интонация, и кит встревожился и захлопнул свой огромный рот. Он проглотил историю с женщиной из детства, и теперь ее уже не вернуть. Как много разговоров обрывалось вот так – молчание подбиралось и глотало их. И с каждым разом словно убывало того солнечного облака, которое окутывало их в самые прекрасные моменты. Молчание откусывало от этого облака куски, и они таяли в нем как сладкая вата. И чтобы избавится от тяжелого чувства, что она собственными руками скармливает этому сумрачному гиганту радость, она прильнула к Артуру и стала ерошить ему волосы на затылке.
В их игре, как это часто бывает в отношениях, был один главный сценарий: Артур не может прожить без нее ни минуты, и как только она позволяет ему проявить свои чувства, он безумно рад. Эмма, перед которой он в неоплатном долгу, так как она составляет смысл его жизни, может делать все, что ей хочется, и он не предъявит ей никаких претензий. Каждый из них понимал, что для этой игры есть определенные пределы, но все-таки правила обычно соблюдались. Эмма знала, что он никогда не обидит ее отказом, она уже успела проверить это – в некоторые дни Артур приходил с работы очень измотанным, но запаса его прочности хватало, чтобы не подавать виду, и все ее желания неукоснительно им выполнялись. Этим было очень удобно пользоваться, и обычно вместо сочувствия или извинений Артур получал благосклонное разрешение любить свою госпожу. Эмме было удобно в этой игре, и она пока не задумывалась над отличием игры от жизни.
_______
Артур подъехал к дому Эммануэль. С ним уже были Доминик и Маргарита. Когда Эмма появилась в дверях, Доминик вылез из машины и кривляясь раскланялся. Эмма усмехнулась, Артур нахмурился и незаметно для девушки показал ему кулак.
– У нас веселая компания будет. – Артур познакомил Эмму с Домиником. Они некоторое время смотрели друг на друга – каждый с нескрываемым презрением.
– Ну что – садитесь и поедем!
– Место рядом с водителем – самое опасное, тем более, Артур рассеянный. Поэтому там сяду я! – заявил Доминик, открывая перед Эммануэль заднюю дверь.
– Ничего подобного! Место рядом с Артуром – мое, – девушке не хотелось три часа просидеть с девчонкой, которая уже ныла, что устала ехать.
– Садись, – Артур усадил Эмму вперед. – А ты не выступай, веди себя тихо, и приглядывай за Бусинкой, она так далеко еще не ездила. Будешь ерепениться – высажу.
Доминик показал Эмме язык и уселся назад, там его поджидала с высунутым языком Марго, и они начали развлекаться, строя друг другу рожи.
Дорога шла через поля. Артур ехал медленно.
– Я очень люблю эту дорогу за то, что она ведет к морю, – сказал он.
В салоне была тишина: Доминик с Марго досыпали – выехали из дому они очень рано. Эмма задумчиво смотрела вперед.
– Море очень полезная вещь, – продолжил Артур.
– Догадываюсь, – ответила она из вежливости.
– Нет, я не о здоровье говорю… Море очень хорошо все проясняет.
Она промолчала.
Пути оставалось всего полчаса. Пассажиры на заднем сиденье проснулись и нетерпеливо подгоняли Артура. Чтобы отвлечь их, он стал рассказывать, как они проведут эти дни.
– Сегодня отдохнем, накупаемся вволю, выспимся, а завтра с утра пойдем на верфь.
Вы ведь хотите посмотреть, как строятся яхты?
– Да! – в один голос завопили Доминик и Бусинка.
– Нет. – Сказала одновременно с ними Эммануэль.
– Ты что дура? – не сдержался мальчишка.
– Доминик! – рявкнул Артур. – Немедленно извинись. И не смей больше обижать Эмму!
– Ладно. Извини. Я передумал, кто тут дурак. А ты просто…
– Закрой рот! Будешь выступать – на верфь тебя не возьму.
Доминик натянул футболку на голову, так, что она закрыла ему рот и начал бубнить что-то, смеша Маргариту.
Когда они подъехали к неширокой набережной, за которой шла прибрежная полоса песка с крупными валунами, они вынуждены были остановиться – дорогу им преградила небольшая толпа. Люди улыбались и махали им.
– Вот это встре-е-еча! – протянул Доминик. – Ручка у кого-нибудь есть? Я че-то не подготовился к раздаче автографов…
Артур вышел из машины. Поприветствовал всех. Ему ответили вразнобой и потребовали показать девочек.