Ходящий по улицам

— Если не вернусь через пятнадцать минут…

— То что? — возбуждённо перебила Даша.

— Жди дольше! И будь поаккуратнее с ней… — взгляд упал на незнакомку.

Сделав три глубоких вдоха, с короткими паузами, он подмигнул Даше и перевалился через борт лодки, плюхнувшись в воду как водолаз.

Прозрачная вода быстро растворяла алый след, оставленный телом Кости, но всё же, еле заметный шлейф кровавой мути дал направление Славе. Глаз фонаря вспорол воду, осветив тёмные участки на дне. Под тридцатиметровым слоем воды показались крыши жилых домов, заваленные различным хламом. То, что людей оттуда смыло волной не означало, что жилище стало пустым. Жизнь там по-прежнему шла своим чередом. Каждый божий день, каждая квартира ждала гостей на ужин. А также на завтрак, на обед и на полдник.

Резиновые ласты плавно изогнулись волной, унося хозяина в бездну. Даже спустя три года, было сложно поверить в происходящее. Целый мегаполис покоился под толщей воды, заслуживая только редкие посещения человеком. Подплывая к домам, ассоциативная память заставляла погружаться во времена, когда в каждой квартире жила семья. Люди вели свой быт, строили планы, заглядывали далеко в будущее, и никто даже не осмеливался подумать о столь неожиданной паузе, остановившей жизни миллионов, а может и миллиардов человек. В этом городе вообще нельзя было останавливаться. Движение — жизнь. По этому девизу жили все, и под этот девиз были погребены.

Движение было слишком сильным и стремительным. Времени отведено было мало. Паника поставила точку.

Обычный день: пацанята гоняют мяч во дворе, кто-то хлопочет на кухне. Густой дым от сигареты, выпущенный старичком, устремляется в открытое окно. По телевизору обычные новости, но в какой-то момент телеведущая начинает вести себя странно. Её глаза прыгают из стороны в сторону, пробегая по листку бумаги, который она приняла из рук коллеги с тяжёлым взглядом. Лицо непрофессионально исказилось — так не ведут себя на телевидение, — но в какой-то момент она всё же взяла себя в руки, сжала губы, убрала в сторону листок и, уставившись стеклянными глазами в объектив камеры, сказала: “Нашему региону грозит небольшое подтопление, — её голос дрожал. — Синоптики заверяют, что ничего страшного: обильные осадки могут вызвать поток воды, достигающий метра в высоту”.

Ого, ничего страшного — высота под метр — у большинства людей машина в высоту около метра. Все уже знают, как выглядят населённые пункты после наводнений. Плавали, знаем. А то, что по телевизору начали обещать помощь от государства — народ даже и не рассчитывал. О том, что такие новости прокатились по всей стране, люди еще не знали. Редкие звонки раздались от родни с просьбой: приехать, перекантоваться, и всё. Но и они быстро прекратились.

Когда телевизор замолчал, а за ним радио и интернет — люди заволновались. А что предпринять? Куда бежать? Вот именно — куда глаза глядят. Нужно бежать, так как движение — жизнь. Кто на дачу, кто к родне в соседний город, кто куда.

Волна пришла неожиданно, в свете луны. Дороги дымили в перманентных пробках. Спастись было невозможно. Смело всех, и не метровой волной, а трёхсотметровой. Как снежный ком, она взяла начало в Северном Ледовитом океане и устремилась на юг. Что дальше было — никто не знает. Связи нет. Сообщения нет. Все только цикл новой жизни знают — двадцать восемь дней. За это время луна делает оборот вокруг земли и возвращается в точку перигея, где образуется очередная волна и происходит новый удар.

Понимая, что в запасе чуть больше двух дней, Слава работал ногами активно. Над крышей дома еле-еле виднелся мутноватый след, но уже ниже резко обрывался. Осмотрев крышу, он ничего не нашёл, кроме сломанного стула и гнилой двери от машины, облепленной мелкими улитками. Тело опустилось ниже, а за ним придётся нырнуть глубже. Отплыв в сторону, взгляд сквозь маску уставился на чёрные окна, похожие на пустые глазницы черепа, таившие в себе угрозу и влекущее таинство. Глаза медленно опускались, считая этажи, но дойдя до третьего, Слава остановился — ближе ко дну вода становилась мутновато-зелёной с зернистым вкраплением, и что-то разглядеть невооружённым взглядом было невозможно. Ударив светом фонаря в муть, стали видны очертания козырька подъезда, пару голых деревьев, стоявших напротив, и торчащий из окна первого этажа мусорный контейнер: большой и стальной. Пятно света пробежалось по соседним окнам, отразив смятые кузова машин. Пустые — искать там что-то было бесполезно. Тело грабителя по-прежнему не было видно, но Слава был точно уверен — оно где-то здесь. Прячется.

“Куда же ты подевался! — подумал про себя Слава. — В гости к кому решил зайти? Придётся в каждое окно заглянуть!”

Дернув ногами, Слава подплыл к дому и поравнялся с окном девятого этажа. Темень. Направив фонарь, он ничего не увидел, кроме стаи мелких рыбёшек. Испугавшись яркого света, карасики резко дёрнулись и расплылись в стороны: кто спрятался в гнилом шкафу, кто мелькнул на кухню, а кто-то под диван, застрявший в дверном проёме. Совсем недавно люди обустраивали эту квартиру, купили мебель, поклеили качественные обои, совсем немного отклеившиеся от стен, а теперь всей этой “красотой” довольствовался подводный народец.

Быстро осветив потолок, Слава с облегчением, про себя, выдохнул. Опасности не было, как и пузырьков воздуха, которые могли оставить после себя рыболовы. Углекислый газ, выделяемый человеком, скапливался на потолке и напоминал ртуть, перетекающую из одного конца комнаты в другой. Поднимись пузыри на поверхность — охотник будет опознан.

Оглядев две комнаты и ничего не найдя, Слава поплыл ниже. Осмотрев пять этажей, он раздосадовано мотнул головой и поглядел под ноги. Там начиналась муть, а в мути может жить кто угодно.

По-прежнему не было видно ни тела, ни даже капелек крови, которые могли сорваться с языка и указать Славе путь. Как сквозь землю провалился! В лёгких появилось ощущение мелкого покалывания. По краям маски начал собираться конденсат. Надо торопиться. Хочешь, не хочешь, а в муть нырни.

Перевернувшись вниз головой, Слава выставил перед собой фонарь и устремился на дно. Мутная вода приняла его с распростёртыми объятьями, заглотив целиком.

Ощущалась сила воды. Несясь по городским дорогам, огибая дома и заборы, течение взбаламучивало осевшую грязь, песок и мелкий мусор, тем самым создавая эффект мутного слоя воды, отлично подходящего для проживания хищников.

В окно третьего этажа пришлось заплыть, так как, даже освещая перед собой фонарём, видно было только мелкий пепел и водоросли, развивающиеся в потоке воды как женские длинные волосы. Разогнав местных жителей, Слава прошёлся по комнате, и снова ничего не нашёл. Появилось непреодолимое желание пнуть холодильник и перевернуть кресло. Можно было попробовать поднять камень и разбить зеркало, но что это даст? Ничего. Только драгоценный кислород потратить. Круглые часы на стене показывали: нисколько. Циферблат зарос грязью и тиной.

Оттолкнувшись от пола, Слава подплыл к окну. Зелёная вода перед глазами вдруг стала коричневой, и через короткое мгновение снова вернула свой первоначальный цвет. Хороший знак. Не добрый, но хороший. Луч света выскользнул из окна третьего этажа и нацелился на окно второго этажа. Слава медленно опускался, внимательно оглядываясь по сторонам. В лицо бил мелкий мусор, обрывки газет, песок. В ушах стоял свист. Сердцебиение порядком участилось, а значит и расход кислорода. Внутренняя медитация уже не помогала, так как инстинкт самосохранения встал у руля.

Схватившись за оконную раму, Слава подтянулся, направил фонарь внутрь. Клякса света показала сквозь облако коричневой пыли вытянутые руки мертвеца, и уже можно возрадоваться этому факту, но было кое-что еще. Огромный глаз сома блеснул в ответ. Гигантская голова дёргалась из стороны в сторону, поднимая песок с пола. Слава ощутил возникшее давление воды, похожее на ветерок, обдувающий ваше тело, и заплыл внутрь комнаты.

Трёхсоткилограммовая туша, разместившаяся в большой комнате маленькой двушки, заглотила Костю по плечи, оставив снаружи голову и руки. И на том спасибо. Слава надеялся только на одно, чтобы компас был при Косте, и его надежды сбылись. Окоченевшие пальцы яро сжимали зелёную коробку, от которой зависела судьба двух человек.