Страница 37 из 76
Ха! Я искренне надеялась увидеть, как мужчины радостно поедают плоды моих усилий, и насладиться признанием собственных кулинарных способностей? Не тут-то было!
Нет, цаце, гарн и кентавр очень даже ели. Первый медленно и очень аккуратно. Второй торопливо, с мычанием и намерением впихнуть в себя как можно больше. Сэл от последнего по скорости не отставал, но всё же он блинчики именно ел, а не запихивал в себя. Еще и умудрялся подмигивать мне, кивая на остервенело жующего Мефисто. А вот Роберт… ему почему-то очень не везло.
Когда его первый блинчик сорвался с вилки и упал, страной неуклюжести капитана я не придала большого значения. В тот момент как раз беседовала с Алукардом, а это мне пока давалось с большим трудом. Всё же понимать незнакомый выговор и самой говорить в чуждой для себя манере — совсем не одно и тоже. К тому же, упавший блинчик подозрительно удачно очутился на тарелке Сэла и мне подумалось, гарн это сам подстроил. Вроде как незаметно свистнул лакомый кусочек у начальника, а теперь делает вид будто он тут ни причем, «оно само приползло».
Блондин, прислушиваясь к нашему разговору, и сам не обратил на потерю внимания и, хмыкнув, взялся за дело намазывания следующего блина сметаной и сворачивания его в трубочку. Увы, и этот съесть Роберту не удалось. Я так и не поняла, кто опрокинул чашку с фиршем, вылив его в тарелку. Точно не Сэл, поскольку как раз на него смотрела, смеясь над очередной шпилькой.
Потом были еще три успешных похищения блина с вилки, два с тарелки Роберта и один из приоткрытого в тщетной попытке укусить рта. Изначально капитан собирался кусать заметно подостывшую выпечку, но снова загадочным образом лишившись оной, окинул присутствующих возмущенным взглядом. Судя по выражению его лица, он заподозрил нас в заговоре и каком-то особо извращенном голодательном издевательстве. Роберт явно решил, что кто-то из нас задумал коварно уморить его, и, по моим собственным ощущениям, вычислив садиста, блондин непременно его куснет. Может статься, даже не один раз.
— Я тут ни при чем! — открестилась, поднимая обе руки под разозленным пристальным взором начальства, исполненного праведным гневом.
— А кто при чем? — прошипело начальство..
Я лишь растерянно пожала ушами. Самое обидное, и вправду не видела, как именно исчезали блины. То в самый ответственный момент что-то звякало за спиной, отвлекая внимание, то Сэл принимался отвешивать комплименты или шутить. К примеру, покража блинчика прямиком изо рта произошла аккурат, когда колпак Мефисто почему-то резко съехал ему на нос, помпоном окунувшись в джем. И как тут уследить за диверсантом?
Уже и пирог закончился, и чай, а капитан так и не попробовал моей стряпни. Собственно, и пробовать-то было уже нечего. На блюде в центре стола одиноко и как-то жалобно лежал самый последний блин. Не знаю, как кусок теста может выглядеть сиротливо, но конкретно этот умудрялся.
Мы всей компанией дружно глянули на Роберта, а потом, так же дружно, перевели взгляды на блюдо. Вряд ли кто-то когда-то так внимательно и жадно следил за банальным перемещением продукта питания на тарелку.
Прикрывая оный обеими руками, блондин многообещающе посмотрел на каждого из нас, скрипнул зубами и прошипел:
— За попытку отвлечь мое внимание, опрокинуть на блин чай, фирш или еще что-то убью!
Мы молча кивнули, неотрывно следя за… последними героями этой битвы. Одна сторона билась за пропитание, другая, которая как раз пропитание и есть, за выживание. И, как в старом фильме, последний бой один на один… так и вижу афишу на табло галотеатра:
Новый бестселлер — «Останется лишь один!»
Кто победит? Кто одержит победу? Капитан разношерстной команды космических авантюристов или шмат жаренного теста? Разум или воля к жизни? Голод или справедливость? Получит ли пища право на эволюцию?
И стеб стебом, а блинчик стало очень жалко. Глянув на решительное до озлобленности лицо Роберта, я сочувственно шмыгнула носом. В абсолютной тишине, накрывшей сейчас кухню, всхлип прозвучал громом небесным. Блондин дернулся, мгновенно склонился над столом, грудью прикрывая добычу.
— Что?! — прорычал.
— Эм… — я сглотнула и отрицательно замотала головой. — Нет-нет, ничего. Извините. Кушайте, пожалуйста.
Ну, не говорить же, что поверила в подвыверт собственного воображения и посочувствовала еде? Это даже для меня самой звучит, как бред сумасшедшего.
Несколько секунд подозрительно посопев, капитал снова выпрямился. Медленно отвел одну ладонь. Взял ложку, зачерпнул сметаны. Вот золотистый кругляш покрылся белыми мазками… Ничего не происходило. Я, Сэл и Мефисто следили за сим процессом едва дыша. Алукард тоже смотрел внимательно, но у него хватало выдержки при этом допивать третью чашку чая. Вот нервы! Завидую белой завистью.
Наконец, Роберт сложил блин пополам. И еще раз.
Мы молчали. Блин не сопротивлялся.
Капитан протянул руку и… неожиданно погас свет. Я взвизгнула от неожиданности, но в ту же секунду во мраке, опустившимся на кухню, раздался грохот, топот, рык капитана, возмущенный вопль кентавра и звон разбивающейся тарелки. Причем всё это одновременно! Честно-причестно!
Всего секунда, и свет снова заливал кухню, а мы…
— Вот, хорт безрогий, — пропищала я, широко раскрытыми глазами глядя на блондина, вынимающего изо рта… колпак кентавра. Сэл стоял у двери, положив руку на панель выключателя. Мефисто с блином на голове осоловело таращился на Роберта, а цаце… все так же пил чай. Спокойно, невозмутимо, чинно.
Взгляд капитана метнулся к копытному, с ужасом взирающему на свою пожеванную «шапочку», а если точнее — к его новому головному убору. Попятившись, я едва не свалилась со стула, такую жуткую рожу скорчил Роберт. Ума не приложу, как красивое лицо блондина стало пугающе-страшным и…
— Я всё равно тебя съем! — не своим голосом взвыл этот светловолосый монстр, кидаясь к Мефисто.
Копытный подорвался и бросился бежать, попутно толкнув стол на обезумевшее начальство. Остатки посуды и напитков посыпались на пол. Осколки брызнули во все стороны. Меня подняло в воздух вместе со стулом и куда-то потащило спиной вперед. Несчастный блинчик слетел с макушки копытного, плюхнувшись поверх разбитой розетки с джемом.
— Друг называется! Жмот! — зашипел капитан, тщетно пытаясь поймать кентавра, который улепетывал со всех ног, и наступил на… блин. Поскользнувшись, взмахнул руками, но устоял-таки. А потом увидел причину потери равновесия. Вернее — то, что от неё осталось.
Я испуганно зажмурилась, ожидая чего угодно. Этот бред не может закончиться нормально! Я такого идиотского идиотизма и в страшном сне представить не могла, не то что в реальности.
— Нет, — почти спокойно и довольно тихо, но так, что у меня все бородавочки встали дыбом, проговорил Роберт — я знал, что ты любишь поесть и не любишь делиться, но чтобы до такой степени! Это переходит уже всяческие границы.
— Но я… — куда выше своего обычно басовитого тембра простонал кентавр и вдруг сам ка-а-ак рявкнет: — Я тебя не трогал даже! А вот ты мой колпак зажевал!
— Р-р-р-р-р!
Негромкое рычание удивительным образом заполнило помещение, заставив меня сжаться и еще крепче вцепиться в стул, который опять поплыл куда-то в сторону. Вместе со мной, естественно.
Удаляющийся топот копыт на этом фоне прозвучал вполне естественно и даже успокоительно, а топот ног капитана, бросившегося вдогонку за сотрудником, и вовсе заставил открыть глаза.
Уведенное, я запомню навсегда как апофеоз невозмутимости. После всего, посреди разгромленной кухни, усыпанной осколками посуды, потемневшими после заваривания чайными листьями и остатками пиршества, возле перевернутого стола Алукард пил свой чай.
— Вот и позавтракали, — раздалось над ухом исполненное то ли благоговейного ужаса, то ли ещё чего-то эдакого.
В голосе Сэла почудилась неуместная радость. Но радоваться тут было абсолютно нечему, и я повернула голову, удивленно глянув на гарна. Тот, держа на весу мой стул, с выражением полнейшего обалдения проследил взглядом за тем, как Алукард поставил в мойку пустую чашку и церемонно склонил голову: