Страница 3 из 4
Если выходить за рамки повествовательного жанра и попробовать визуализировать свою мысль через воспринимаемый текст, то мы пришли бы к картине с изображением террариума, в котором давно течет своя жизнь, со своей экосистемой и принципами биологической жизни. Подходя к стеклянным стенам аквариума ты с иными мыслями воспринимаешь букашек, барахтающихся под колючими стеблями роз и папоротников. Удивительное зрелище пробирает твой разум до костей и дарит ощущение некого дивного мира, в который не хочется вмешиваться, дабы не рушить его устои.
Но это лишь обманчивое впечатление взгляда из вне, ведь оказавшись с обратной стороны, ты понимаешь что террариум является садом, поросшим терновыми кустами, которые словно защитная стена охраняют его от различного рода вмешательств.
Безразличие здесь лучший выход. Ведь если ты теряешь способность генерировать пуленепробиваемый хитиновый панцирь, твоя душа будет изранена о ядовитые колючки тернового забора. Традиции и духовные скрепы не дадут возможности проанализировать и примерить на себя вещи, пришедшие из интернета и прочих продуктов прогресса. Ты же не будешь противоречить интересам стаи, коей стала твоя коммуна? Защита от пауков внешних на много важнее, чем от внутренних. Тарантул в муравейнике может ловить и поедать жуков из соседних роев, а его любовь к мясу муравьев из коммуны – всего лишь плата за видимую безопасность. Каждый кто находится за терновыми кустами знает, что свой тарантул лучше паука птицееда, что бродит в относительной дали от родного муравейника. Пускай, что птицеед и не интересуется муравьями вовсе, но возможно это его хитрый план, который он начнет вводить в исполнение, когда родной тарантул отвернется.
Я уже проронил свет на культ жертвоприношения в муравейнике. Сам факт того что внутри коммуны находится опасный для неё представитель, взамен на предполагаемую защиту всегда покажется сомнительным человеку, который смотрит на террариум из вне. Мы ответим скептикам по православному: «Не лезь в чужой монастырь со своим уставом».
Более широкое представление о всем поселении за терновыми кустами можно получить, изучая отдельные коммуны детально, нежели всецело-общее рассматривание биологической активности в пределах аквариума. Подводя вас рукой к двери одного из муравейников, я расскажу историю о самой яркой бабочке, жившей в одной коммуне с жуками-носорогами, под охранной грозного тарантула:
«Наша героиня появилась на свет гусеницей не так давно, в пределах наступившего столетия. Она является представителем тернистого сада, который с детства был погружен в глобальный мир при помощи интернета и других информационных ресурсов. Многие говорят, что именно из-за роковой шутки эпохи и слишком больших просветов между колючками терновника, она стала именно такой. В её коммуне проживало два взрослых жука, никогда не видевшие свет за кустами, но усердно копавшиеся в своей земной работе. Естественно, в этом муравейнике проживал страшный паук. Был он таковым не столько, потому что действительно был страшен, силен и проворен, а потому что был закомплексован, мелочен и жесток. На самом деле это был даже никакой ни тарантул, а обычный паук-падальщих, паразитирующий на и без него тесной жилой площади. Выживал он исключительно на страхе жуков, которые не выгоняли его в тернистые заросли под окном. Как это и бывает с злодеями, его благодарность за комфортное существование он выражал пьяными дебошами и обильным насилием в сторону всех своих сожителей. Жуки постоянно мирились с этим, ведь вдруг что паук защитит их от внешних опасностей. Насилие и всеобщая безнаказанность порождали только большую необъяснимую жестокость.
Со временем взросления маленькая гусеница становилась всё большим объектом для нападок со стороны паука. Наверное самая трагичная часть истории в том, что жуки, будучи самыми родными существами для будущей бабочки, совершенно не реагировали на желание паука потешаться и расширять границы своего больного эго на маленькой гусенице. Начиналось все с постоянных нравоучений и медленной приватизации её как личности. Получая словесный отпор от смелой букашки, паук затаскивал её в свой темный угол и жестоко издевался над маленьким тельцем. Смотря сквозь пальцы на мления единственного ребенка, жуки боялись всеобщей огласки и мнимого осуждения со стороны жителей соседних муравейников и каждый раз отпуская своё чадо в муниципальный детский сад окутывали её закрытой одеждой, что бы воспитатели не могли разглядеть синие гематомы на крохотном тельце. Предвидя потенциальные проблемы для паука ей напоминали перед выходом за порог о том, что при любом расспросе о увиденных увечьях она должна кратко отвечать, что всего лишь ударилась, пока играла с любящим дядей пауком.
Насилие в отношении к ребенку длилось непрерывно на протяжении десяти лет, пока она не вступила в осознанный период жизни, став угрозой для свободы своему обидчику. Находясь в постоянной роли жертвы нашей маленькой гусенице не оставалось ничего кроме того, что бы не сплестись в прочный кокон, состоящий из детских травм, и закрыться там на долгие шесть лет.
Спустя этот не короткий промежуток времени, кокон стал открываться и из него стали показываться прекрасные крылья бабочки. Она окунулась в период становления себя как личности, пережив огромную трагедию прошлого, что нисколько не помешало предстать перед всеми жителями сада новой краской для серых будней муравейников. Казалось на этом моменте паук должен был как минимум отступить о мысли над новыми издевательствами, ведь прекрасное создание больше не намеривает терпеть уж точно, а то и может оказать серьезное сопротивление. Но его манило изящное тело прекрасной нимфы энтомологического пространства, а опыт безнаказанности из прошлого только подогревал новые животные потуги. Паук стал плести паутину интриг и дешевого скандала внутри коммуны, всячески пытаясь разжечь конфликт, от куда после совершенного акта подлости, сможет всплыть в лице своих собутыльников героем и защитником остальных обитателей муравейника. Неудачные попытки были ему только на руку, ведь возмущение со стороны нашей героини позволяли ему говорить о её неадекватности и своем намерении пресечь дерзкое поведение. Долго подводя свои подлые замыслы к совершенному преступлению, паук истекал в собственных вожделениях, пока тот час не настал.
Теплым осенним днем бабочка собиралась на прогулку с друзьями, надев свое самое красивое платье. Перед выходом она не спеша обедала на кухне, совсем забыв про время. Опомнившись она стала быстро собираться, сказав жуку-бабушке о том, что не успевает помыть за собой посуду и сделает это по прибытию домой. На этом моменте, из своего угла, словно Шерхан, а на деле как плешивая гиена, выбежал взвинченный паук и начал демонстративную истерику по поводу невиданной дерзости девочки. Он схватил её сзади за волосы, когда она наклонилась, чтобы надеть легкие летние туфельки на свою ножку и потащил её в комнату. Он швырнул её сквозь стеклянную дверь прямо на пол, забивая её голову кулаками. Оказавшись на полу она успела схватить, укатившуюся под диван, отлетевшую дверную ручку, и стала оказывать посильное сопротивление этому монстру. Будучи в животном экстазе он стал опрокидывать с её нежного тела платье, запуская туда свои гнилые щупальца, попутно держа её за шею. Она стала быстрее уворачиваться и смогла попасть ему в висок, из-за чего он упал в сторону. Быстро схватив первые попавшиеся под руки вещи, она смогла убежать.
Оказавшись по обратную сторону термитника и убедившись в своей безопасности она стала звонить друзьям, обращаясь за помощью. Спустя час её доставили в больницу, где диагностировали закрытую черепно-мозговую травму и множество гематом. После чего госпитализировали. Она написала заявление в полицию. О случившимся врачи сообщили её матери. Через некоторое время её мать приехала и стала убеждать свою избитую дочь забрать заявление, по-людоедски оправдывая жившего у себя тирана. Ею двигали родственные связи, ведь часто в террариуме жук роднится с пауком-падальщиком. Бабочка отказалась забывать причиненное ей зло и стала потерпевшей в этом ужасном уголовном деле.