К последнему царству

Ставров отнесся к этому спокойно, но сказал, что на деятельное раскаяние ворьё имеет ещё год, после чего будет судимо уже по расстрельному законодательству. Если стоимость дома, в котором живёт генерал, составляет размер его жалования за сто лет беспорочной службы, то генерала поставят к стенке. И ни какие ссылки на богатых сыновей, подаривших папам-генералам дворцы, не помогут. Просто у органов появится повод очень серьёзно заинтересоваться бизнесом не в меру успешных генеральских сынков. Генералы подумали: «Не посмеет». У них были основания так думать, ведь армия была у них в руках.

***

Сделав всё, что можно было сделать сразу и, дав все задания, исполнение которых требовало времени, Ставров исчез на три дня. Даже его ближайшие соратники не знали, куда он провалился. А он приступил, наконец, к исполнению той задачи, которую считал делом своей жизни. Этой задачей была реставрация монархии в России.

В теории тут всё было просто. Он проведет необходимую информационную подготовку. В её результатах у него не было сомнений, он знал людей. Интеллектуалы до тонкостей разберутся в том, что такое монархия, а простые люди на эмоциональном уровне вдруг захотят царя, просто потому, что им предложат образы прекрасных царей. Ставров, как святитель Никита, собирался отправиться в Святой Град на чёрте. Информационное общество – дьявольское изобретение, призванное обеспечить тотальный контроль над сознанием людей, не так уж сложно использовать для того, чтобы оно послужило благим целям. Сейчас легко создать в сознании людей какую угодно картину реальности, и монархия, которая ещё вчера казалась всем замшелой архаикой, вдруг покажется русским людям самым желанным вариантом реальности, да таким близким, что только руку протяни.

Мозгов, который вполне поддерживал реставрацию монархии, был всё же настроен скептически: «Для того, что бы в России вновь появился царь, нужен куда более высокий уровень религиозности общества, а ведь не заставишь верить в Бога». Ставров и сам вполне понимал, что религия – не политика. Если сумму политических представлений можно сформировать в сознании людей при помощи массированной пропаганды, то веру в Бога пропаганда ни кому не подарит. Он, однако, исходил из того, что религиозный потенциал русского народа ещё отнюдь не реализован. В России до сих пор полно людей, потенциально верующих, но в силу недоразумения считающих себя атеистами.

Есть люди, которые будут верить в Бога при любых условиях, даже в ГУЛАГе. Есть люди, которые ни при каких условиях не будут верить в Бога, даже в монастыре. Но основная масса людей не относится ни к первым, ни ко вторым. Они будут верить или не верить в зависимости от условий. Вот Ставров и собирался создать благоприятные условия для веры в Бога, не сомневаясь, что средняя религиозность общества тут же подскочит раза в два и уверенно перевалит за 50 процентов.

Иной интеллигент до сих пор уверен в том, что религия противоречит науке. Но это недоразумение, которое базируется на ошмётках коммунистической пропаганды. У нас и до сих пор атеисты объединяются в общества «людей с научным мировоззрением», хотя любой православный с чистой совестью мог бы вступить в такое общество. Докторам наук трудно отказать в том, что они имеют научное мировоззрение, а среди них полно православных. Такие вещи надо постоянно, терпеливо и детально объяснять каждому школьнику, при этом ни кого не загоняя палкой в церковь, но количество людей, которые пойдут в церковь добровольно, всё же увеличится.

Есть люди, которые как бы не верят в Бога, не по причине умственных заморочек, а по причинам фактически эмоциональным. Слишком ещё сильны в общественном сознании лживые образы «верующих», созданные коммунистической пропагандой: жалкая старушка и больной на всю голову мужичёк. Но когда люди увидят белогвардейцев с суровыми лицами, которые молятся, как дышат, образ верующего в общественном сознании сильно изменится. Мальчишкам захочется в церковь, потому что это круто.

Да много ещё чего. Сейчас на телевидении создали резервацию для православных – специальный канал. А, может быть, такой канал и вовсе не нужен? Много ли смысла зазывать а храм елейными, умильными голосочками? Всё телевидение должно быть наполнено воздухом православия, невидимым, но очевидным. Тут как бы случайно попал в кадр молодой офицер, который перекрестился на икону, там маститый ученый, рассказывая о строении вселенной, сказал, что верит в Бога, как о деле само собой разумеющемся, там губернатор рассказал о том, что он увидел на торговой площади, когда в воскресение вышел из церкви, и пусть тема его выступления была чисто «площадная», но у всех отпечатается, что он ходит в церковь.

Так постепенно разрушатся психологические барьеры, которых сегодня ещё полно на пути к храму. То, что атеизм – дело дремучих, безграмотных людей, постепенно станет аксиомой общественного сознания. И люди начнут думать, что не ходить в церковь становится уже как-то и неловко. Конечно, не надо переоценивать «моду на православие», но и недооценивать её тоже нельзя. Это ещё не церковность, не подлинная религиозность души, но это уже симпатия к Церкви, как минимум, лояльность к ней. И вот тогда людям уже можно будет объяснять, что вся власть над миром принадлежит Богу, Который создал этот мир, людям надо лишь признать власть Бога, а ни какой нормальной формы боговластия, кроме монархии, человечество не изобрело.

Разумеется, все с этим не согласятся ни когда, но ни кто уже не воспримет монархический призыв, как полный бред, как дикость. Это как если бы сейчас кто-нибудь говорил о грядущих полетах к звездам, то одни не верили бы в это, другие – сомневались, но ни кто не считал бы звездофила сумасшедшим.

Значительная группа людей после необходимой информационной подготовки примет реставрацию монархии с восторгом. Ещё более значительная группа людей примет её с молчаливым равнодушием. Активно протестовать будут только ничтожные горстки коммунистических и либеральных маньяков, на которых можно будет и внимания не обращать, если не возьмутся за оружие, а в последнем случае задача их нейтрализации станет уже совсем простой, потому что это будет боевая задача.

Информационная подготовка к реставрации монархии, которая пока ещё не была объявлена целью государства, шла уже полным ходом, колесики крутились уже сами по себе. И вот тогда в полный рост встал вопрос, который Ставров бесконечно отодвигал, продумывая реставрацию монархии. Кто станет царем? Друзья много раз задавали ему этот вопрос, и он каждый раз отвечал, что они не о том думают. Ведь они решили реставрировать монархию не для того, чтобы возвести на трон конкретного человека, а ради торжества того религиозно-политического принципа, который они считают наилучшим. А царь найдется. Их задача создать «свято место», которое, как известно, ни когда не пустует. Будет собор. Недостатка в претендентах на трон не будет. Кого Бог благославит, тот и станет царем.

И вот сейчас он понял, что не может пустить этот вопрос на самотек. Не может исходить из твердой спокойной уверенности, что на соборе сама по себе появится кандидатура того единственного человека, который должен стать русским царем.

Дело было вовсе не в том, что он, как правитель, должен сам выбрать «кандидата в цари», и продавить эту кандидатуру всеми доступными средствами. Царя должен выбрать не он, а Бог. Но у Бога нет других рук, кроме наших. Бог на соборе будет действовать через людей. И он, как правитель, был не последним из этих людей. Он не мог стать правителем без Божьего благословения. Он – инструмент Божий, и от такого дела, как выбор царя, он не мог устраниться. Дело тут было вовсе не в его мнении о том, кто должен стать царем. Дело было в его мнении о том, кого Бог хочет видеть царем. Так он начал думать о конкретной кандидатуре.

Самым простым было остановить свой выбор на Романовых, но Ставров был уверен, что Романовы утратили Божье благословение на власть. Достаточно было посмотреть на состав семьи последнего императора. Его брат был ещё меньше способен к несению бремени власти, чем он сам. А дети? Четыре девочки подряд, а потом неизлечимо больной мальчик. В жизни бывает очень трудно отличить, где действие Божьей воли, а где действие извращенной воли человеческой, но то, какие рождаются дети, ни как от людей не зависит, это чистый случай проявления Божьей воли. Так вот из пятерых детей Бог не дал императору ни одного здорового ребенка мужского пола. Было бы даже лучше, если бы император имел пять дочерей, тогда можно было бы говорить о передаче власти по женской линии, были же прецеденты. Но мальчик был, и ни кто, кроме него, не мог считаться наследником, при этом все понимали, что он тоже не наследник. И брат у императора, как назло, был. Не будь этого неспособного к власти братца, можно было поискать среди Романовых человека и посильнее для передачи власти ему, но наличие брата перекрывало возможность такого поиска. Так Бог самым очевидным образом лишил Романовых Своего благословения.