Ты моя! Противостояние

– А как у тебя дела? Замужем? – вдруг спросил Дмитрий.

Я хотела ответить, что нет, не замужем, и все же уйти. Но Маринка ответила раньше меня, и ее ответ меня разозлил не на шутку.

– Да кому она нужна, мать–одиночка? – ехидно – унизительно, сказала она.

Мне вот интересно, она меня этим унизить хотела, или оскорбить? Не хочется ее огорчать, но у нее ничего не вышло! Но и смолчать я не смогла, нечего трогать мою семью!

– Ну, я хотя бы мать! – так же ехидно ответила я.

Это был камень, в ее огород.

Она не может быть матерью. В свое время неудачно сделала аборт. Теперь не может иметь детей. Именно по этому поводу ее бывший муж и подал на развод. Он хотел наследника, а она ему за пять лет так и не смогла родить. Вот он и потащил ее по клиникам, где и узнал о диагнозе. Ох, какой тогда был скандал!

Маринка в шоке смотрит на меня, хватая ртом воздух.

Не ожидала от меня такого ответа? Привыкла, что я всегда молча терплю ее издевки. Да терплю! Но если дело касается моей семьи, я молчать не буду!

Дмитрий удивленно перевел взгляд с меня на сестру, но смолчал. Хватило на это ума, и ладно!

– Извините, но мне нужно идти. Приятно вам провести время. – хорошо поставленным профессиональным голосом сказала я.

Не дожидаясь от них никакой реакции, я развернулась на каблуках. И тут же лицом к лицу столкнулась с управляющим.

– Вероника Андреевна, там в вашем кабинете сын. И он в весьма… неприглядном виде. – тихо сказал управляющий.

– Что опять?! – возмущенно воскликнула я.

Получилось у меня это чересчур громко, и рядом стоящие гости обратили на нас внимание. Я, послала им виноватую улыбку, и снова посмотрела на управляющего.

– Да. – тихо ответил управляющий.

– Какие–то проблемы. – неожиданно спросил Димитрий у меня за спиной.

Я повернулась к нему, с серьезным выражением лица. Старалась, чтобы ни одна эмоция не проскочила на моем лице. Чтобы не дай боже, он о чем–то догадался!

– Нет, спасибо! – как можно холоднее ответила я ему.

Потом повернулась к управляющему, и как можно тише сказала.

– Отправь, кого–нибудь на кухню, и скажи, пусть принесут в мой кабинет пакет со льдом.

Дальше, не оглядываясь, я пошла прямиком к своему кабинету, где ждет меня сын.

Перед дверью в кабинет я остановилась, стараясь успокоить свое взволнованное сердце. Я сосчитала до десяти и сделала пару глубоких вдохов.

Каждый раз, когда видела Диму с синяками или ссадинами, сердце замирало от страха. Сколько раз это уже происходило? И не счесть! Но для меня каждая его рана отдается такой невыносимой болью в груди, что выть хочется. Собралась с силами, еще раз выдохнув, я открыла дверь, и неспешно прошла в кабинет.

Дима сидел в одном из кресел, словно маленький взъерошенный воробышек. Поникшие плечи, и опущенная голова, давали понять, что свою ошибку он уже осознал.

Я подошла, и опустилась прямо на колени перед ним. Аккуратно обхватила руками его голову, и приподняла так, чтобы видно было лицо. Шумно выдохнула. Никогда, наверное, к этому не привыкну. Глаз своих он не поднял. Стыдно! А я смотрю на его разбитую губу, ссадину на щеке, и наливающийся синяк под глазом, и мне хочется плакать. Отпустила его лицо и перевела взгляд на его руки. Как всегда сбиты все костяшки. Снова вздохнула, только теперь тяжело и устало.

Поднялась и пошла за аптечкой, что всегда хранится в моем кабинете. Молча взяла ее, и так же молча вернулась.

– Что на этот раз? – спокойно и как–то устало, спросила я, смачивая вату в перекиси–водорода.

Молчит, только вздохнул тяжело, совсем как я недавно.

Приподняла аккуратно за подбородок его голову, и приложила вату к ссадине. Дима зашипел от жжения, и дернул головой.

– Терпи! – сурово сказала я. А у самой руки трясутся! – Не размахивал бы кулаками направо налево, лицо целее было. – пробурчала я.

Повторно смочила вату, и опять поднесла к его лицу, на этот раз к губе. Дима снова дернулся от соприкосновения ваты с раной.

– Вот скажи мне Дим. Сколько это еще будет продолжаться? – устало спросила я, обрабатывая его сбитые костяшки.

Дима поднял свой взгляд, и виновато посмотрел на меня. Но вдруг он дернулся, и его глаза от удивления увеличились.

Он смотрел не на меня, а за меня.

Что его там могло так удивить?

Я проследила за его взглядом, и вздрогнула, точно так же, как это сделал, Дима.

Глава 3

В дверях стоял Дмитрий, и он явно был зол. Глаза яростно сверкали, и бросали в меня молнии. Грудь часто–часто вздымалась, от тяжелого дыхания. Руки, то сжимались в кулаки, то разжимались.

Да он определенно зол!

– Что ж, сегодня явно немой день. – устало прошептала я.

По–видимому, разговора мне сегодня не избежать. Что ж, чем быстрей с этим разберемся, тем лучше будет для всех. Да и я меньше нервничать, и переживать буду по поводу Дмитрия.

– Дим, иди на кухню и попроси у Кирилла льда. Приложишь лед к глазу, и подержишь немного. Хорошо? – обратилась я к сыну. – Чуть позже вернешься сюда, и мы продолжим наш разговор. – сказала я, и бросила мимолетный взгляд на Дмитрия.

– Мам?! – тихо позвал меня сын.

– Да?

– А кто это? – все так же тихо спросил Дима.

– А это сынок, жених тети Марины. – ответила я спокойно, и наконец поднялась на ноги. – Иди сынок! – сказала я.

Дима неспешно поднялся, и направился к выходу из кабинета. На секунду он замер перед дверьми, так как проход занимал мужчина, но тот быстро отошел в сторону, пропуская Диму.

Дмитрий проводил пристальным взглядом сына, а после стремительно прошел в кабинет, и захлопнул двери.

Я обошла стол и присела в свое кресло. Посмотрела на Дмитрия, и стала с интересом следить за ним.

Дмитрий сначала молча ходил взад–вперед по кабинету, о чем–то размышляя. Потом резко остановился, подошел к столу, и уперся руками об столешницу. Нависая надо мной, он возмущенно спросил.

– Почему, ты солгала мне тогда?

Я устало вздохнула, и неспешно проговорила.

– А что я, по–твоему, должна была сказать? Так мол, и так, ты спутал меня с моей сестрой, а я не будь дурой, воспользовалась моментам, потому что у меня давно не было секса?

Дмитрий нахмурил брови, но ничего не сказал.

Он присел в кресло и как–то устало откинулся на спинку.

– А почему не сказала, про беременность? – спокойно спросил он.

– Ну, допустим. Я бы сказала тебе. Что бы ты сделал? – задала риторический вопрос. – Либо денег дал на аборт, либо вообще не признал ребенка. – проговорила я спокойно.

Почему–то на меня напало, какое–то спокойствие.

Раньше в глубине души я переживала по поводу того, что будет, когда Дмитрий узнает о сыне. Как он себя поведет, возненавидит, или отнесется к этому спокойно? Но в данный момент, во мне царило полное спокойствие. Ну, узнал, и что с того? Ничего!

– Ты не имела права решать за меня! – повысил на меня голос Дмитрий. – В любом случае я бы так не поступил!

– Ну и что бы ты сделал? Женился? Ага, как же! – елейным голосом спросила я.

– Нет! Но я бы помогал вам! – воскликнул он.

– Мы в деньгах не нуждались, и не нуждаемся. – спокойно сказала я. – Да, и что ворошить прошлое? – махнула я рукой.

Мы помолчали намного, каждый думая о своем.

– Я хочу общаться с сыном! Хочу, чтобы он знал, кто его отец! – серьезно сказал Дмитрий.

– Нет. – строго, и без эмоционально сказала я.

– Почему это? – вновь разозлился он. – Я имею на это право!

– Ну, для начала, не имеешь ты на это прав. И потом, ты жених Марины, а это будет выглядеть странно, если ты вдруг подойдешь и заявишь Диме, что, мол, я твой папа, но женюсь на твоей тете. Звучит не очень, правда? – спросила я.

– Я ей не жених! Да мы–то, и встречались всего пару раз за этот месяц. – возмутился он.

– Ага. А теперь пойди и докажи это ей, и всей нашей многочисленной семейке. – колко сказала я. – Но это не главное. – устало сказала я. – Насколько я поняла, ты приехал сюда проведать родственников, а значит собираешься вернуться за границу. Теперь представь, каково будет ребенку, обрести, и тут же потерять отца? – спросила я.