Страница 10 из 11
Убавив звук телевизора, воодушевившись, радуясь пробившимся мыслям, сказала себе: «Мне кажется, я знаю, что же, мне нужно», в момент, зайдя на сайты агентств по найму: нянь, гувернанток и репетиторов, где натолкнулась на адреса и номера телефонов: «Замечательно, не надо искать ничего и придумывать», и принялась обзванивать.
«Вполне понятно, что Владимир Арнольдович находит, такое своё поведение адекватным, заявив мне о том, что он намерен и впредь отдавать половину доходов Камилле. И речи не могло быть о том, чтобы довольно обеспеченное семейство дочери, строящее себе виллы за рубежом, в подобных жестах с его стороны не нуждалось», – размышляла Людмила, возвращаясь к вопросу его деньгах, наличие, которых как обычно, не хватало его единственной дочери».
В какой-то момент ей захотелось расплакаться, обидно, когда на пути радужных планов, возникли все эти обстоятельства. А, кроме того, Людмила оказалась в затруднительной ситуации, не зная как быть и что предпринять, ведь для работы, а в столице нужна была регистрация по месту Московского пребывания.
На что, как выяснилось, Владимир без согласия дочери, не сподобится. Но, всё же, удача ей улыбнулась, когда один из его московских приятелей, согласился прописать Людмилу в его московской квартире.
Не обращая внимания на возникающие в жизни препоны, с учётом того, что ситуация с каждым днём осложнялась: «Ведь, судя по сему, старый „скряга“, перестал дружить с разумом», как правило, перед уходом в НИИ, он оставлял на расходы какую – то мелочь, которой могло хватить лишь до проезда в пару агентств. Но, словно в схватке с его «ежовыми рукавицами», чем сильнее сжимались они, тем настойчивей становились поиске подходящих вакансий.
«Странно, когда такой человек, как Владимир Арнольдович, имеющий связи с влиятельными людьми, о чём он любил поразглагольствовать на досуге, в случае, когда речь идёт обо мне, он «не ударит и пальцем».
«А может быть, всё выглядит проще, – вынимая одну за другой вазы, стоящие на полках серванта, размышляла она, одновременно протирая в мебели пыль, – Его просто устраивает, когда я нахожусь здесь с ним, а посему, он и дальше намерен меня ограничивать средствах, сводя все потребности расходы на минимум».
Людмила любила заниматься с детьми, поэтому и в эту минуту, просматривая объявления, остановилась на вакансии гувернантки, при том, не оставляя надежды, освободить пространство своему литературному хобби: «А почему бы и нет, что вполне совместимо с работой, если заниматься посменно с детьми или же, вахтовым методом».
Полагаясь на шансы, теперь, романтическое настроение, скрашивало жизнь, в душе Людмила оставалась, как прежде – мечтательной и вместе с тем озорной, не теряющей предприимчивости. В надежде, распределить свои дни так, чтобы имелось свободное время с возможностью, вращаться в литературной среде; встречаться с коллегами по перу в литературных клубах и на мероприятиях ЦДЛ.
«Вот, она, обратная сторона всё той же, медали с разницей ритмов, несоответствием возраста, элементарных, жизненных интересов. Ей не хотелось думать о нём, тем более вспоминать но, мысли, возвращались к сюжету; Вот Новый год, вечер у «Чистых прудов».
Весёлые лица, Москва светится сотнями огоньков, повсюду развешены иллюминации, украсившие проспекты, столичные парки, и у метро, высокие ели в гирляндах. В предпраздничной суете жизнь бьёт ключом, толпы людей, спешат в рестораны, что светятся роскошью, сверкая многоцветьем огней, искрится, мигает искусственная люминесценции, отражаясь энергичными пятнами цвета на белых полотнах снегов.
Запорошило снегом дорожку, ведущую к небольшому кафе. Неподалёку но, в стороне от метро, цветные фонарики, мягко мерцая огнями, в зазывающем свете маня. Вот, она гуляет по заснеженным переулкам, белые мухи застилают глаза, со временем просит Сысоева – сделать несколько снимков, но они выходят все, смазанными, ничего удивительного, если руки его постоянно трясутся, «о каких тут кадрах на память можно вести речь, когда этого кадра вряд ли, забудешь…».
Немудрено, что его тянет обратно, ему не терпится, скорее за стол, как для ребёнка праздник, не праздник, если не дали конфетку, так и для него, без рюмки спиртного вечер потерян, но…, боже мой, как надоело такое общение! Отвращение со временем нарастало, продолжая расти, до огромного кома, перекрывая отверстие в горле, которое не уменьшить ни глотками вина да, хоть и шампанским. Вместе с тем, дышать становилось труднее, как если в горле, перекрыть кислород, порой ей казалось, «что вот, вот, от всего этого она, того и гляди задохнётся».
В благодарение бога, ограниченной в средствах, не всё в столице доступно за деньги, субботние вечера в ЦДЛ составляли одно из тех исключений, что были отдушиной, глотком свежего воздуха. «Кем был этот гений, открывший возможность выхода в эту среду, как оказалось, человеком достаточно молодым, создателем сайта прозы . Быть гениальным, это не значит являться премудрым научным сотрудником, протирающим очередные штаны в кабинетах ну, да…, его командировки, пусть хоть иногда, вылетает подальше, проветрить свою замшелость, его деградирующие мозги, аминь».
– Володя, а ты, как я погляжу – двуличный? Задавши вопрос Владимиру во время, так называемого, кухонного банкета, приподнялась со стула, – зачем тебе этот хвост, говоря обо мне? – и вырвав из его рук свою руку, взметнула бровью, продолжая в упор смотреть него, затем ещё напустилась:
– А на поверку…, ты, предпочёл каблук своей дочери мне, а то, что я живой человек, до тебя не доходит? Да, что с таким говорить, понятно…, фактически ты и есть, заурядный притворщик!
Непринуждённо попивая коньяк, облокотившись рукой о стол, подперев голову, он был абсолютно спокоен, сидя молчал, всего лишь, похлопывая глазами. Быть может, затаив свои мысли в пространстве его головы, этого «чёрного ящика». И как подумалось ей: «Глядит на меня, как на «безмозглую» куклу, подобно тому, как ведут себя дети, рассматривая и обращаясь с красивой игрушкой».
– Забавно, что оказалась простушкой «распускающей уши», не ты ли мне предлагал свою помощь в решении дел и я, повелась, а в реальности? – его молчание, когда она обращалась к нему, воздействовало на нервы, сильнее распыляя её, толкуя его безответностью, в игнорировании мнений. – Теперь я вижу, что ты изначально такого желания не имел, это я толкую про оказание поддержки, если ты ещё меня слышишь, – распалившись, она отвернулась от него, посмотрела в окно, будто бы припоминая былое, – или может быть освежить твою память, о каких поездках шла речь?
Быть может, тебе подсказать, про какие покупки в Италии ты выводил серенады, а на практике, что? Как видим, не могу покупать себе элементарные вещи, даже и в те магазины, где огромные скидки я хожу как в музей, у меня там немало возможностей, поглазеть на товары в витринах!
– Просто, надеялся на то, что вы подружитесь с дочкой и будете ездить с ней вместе по заграницам за тряпками.
– Ценно, – подумав: «Он, что издевается? Ну и дела! А, речь его; по большей части нетороплива и взвешена», – Людмилу удивляло и то, что каждое слово – полный абзац, казалось было обдуманным.
– Нормально – считаешь, что я должна перед ней унижаться, тебя бы устроило, чтобы я стала прислугой её? Интересно и каким это образом? Чем ты помог мне, забыл, что до сих пор полный песец, «не выездная »…, за кого ты меня принимаешь?
– Не стану умалчивать и скрывать, что притворялся «гусаром», привирал, прибавляя к словцу красного перца но, до известной степени – обмолвившись о предложении руки, – и в эту минуту сидя с ним за столом, Людмила заметила, что он дошёл до кондиции, опьянев, стал откровенен, – да я хотел, чтобы ты переехала, ко мне жить!
«Опять у него начинаются, такого рода заскоки, – она помнила, что похожие завихрения в его мозгу случались и раньше, – а спустя время, минут двадцать, он забудет про всё, что откровенно выплеснул мне в мимолётный момент помутнения, вернувшись с минутного одурения в норму».