Страница 3 из 7
– Не задерживаю.
– Думал откажет, – проговорил Войнов, когда они вышли из кабинета. – Понимаю, что дело благое. Многие бы хотели вот так как ты, туда, где главные события. Но мы в армии. В армии главное дисциплина. В армии главное не то, что хочу, пусть и хочу на передний край борьбы, а то, что нужно для общего дела.
Возвратившись в отделение, Войнов приказал собрать операционных сестёр. Когда все расселись на стульях в кабинете, объявил причину вызова и попросил встать желающих отправиться в командировку. И тут же пожалел о том, что собрал коллектив, потому что встали все. Ну а в этом случае решение было одно – поедут именно те, кто постоянно работал с Гуляниным.
Когда они остались одни с начальником, Гулянин проговорил:
– Кто бы сомневался, что вызовутся все.
– Да, порой мы недооценивали свою молодежь, – ответил Войнов.
Ну а у Гулянина осталась ещё одна проблема, причём проблема важная. Как сообщить родителям о своём решении? Ведь он отправлялся не на курорт. Он ехал туда, где стреляют и, как показали боевые действия, с особым садистским наслаждением стреляют нелюди, с которыми идёт война, именно по медицинским подразделениям. Отец одобрит. Он сохранит при себе свои тревожные мысли, но одобрит, хотя ему, как никому другому пришлось уже в детстве испытать тяжесть потери родного человека. Так получилось, что его отец – дед капитана медслужбы Гулянина – избрал не медицинскую профессию. Окончив Военную академию имени Дзержинского, стал учёным, занимался испытаниями новой техники, защитил кандидатскую диссертацию, был удостоен вместе с группой товарищей Премии Ленинского комсомола и трагически погиб при выполнении ответственного и секретного задания, связанного именно с новейшей боевой техникой. Его сын – отец Михаила – окончил суворовское военное училище и пошёл по стопам своего отца. Он достиг немалых успехов. Каких? Об этом в семье толком и не знали, точнее знали лишь в самых общих чертах.
Михаил Гулянин, несмотря на то, что уже капитан и далеко не юноша, оставался холостым. Как-то всё не получалось встретить ту единственную, которую – он точно знал – встретил именно на фронте прадед и с которой прожил счастливо всю свою долгую, исполненную тревог и испытаний жизнь.
За ужином собралась вся семья. Не было только младшего брата, суворовца того самого училища, которое окончил отец. Пятнадцатилетняя сестрёнка жутко ему завидовала и жалела, что не родилась мальчишкой.
Михаил не спешил выкладывать новость, не зная, на кого и какое она произведёт впечатление.
Мама возмущалась тем, что одна из её приятельниц сетовала на специальную операцию, которая, де, привела к закрытию иностранной фирмы. А в той фирме работали и дочь её, и зять.
– Ну как это можно? – говорила она. – Не желает даже слушать, что было бы, если б мы не упредили этих бандитов. Твердит, что теперь, видите ли, нечем будет платить за учебу в институте внучки.
– А на бесплатный не могла поступить? – возмутился отец. – Зачем такие специалисты, которые зачёты и дипломы получают за деньги? Здоровый лоб сидит в тепле под защитой наших парней и тоскует по заморской фирме?
– Да он ли один! – воскликнула мать.
– Шёл бы воевать, – ворчливо заявил отец.
Вот тут Михаил и воспользовался ситуацией:
– Действительно! Долг каждого быть в это время на переднем крае борьбы со злом. Так?
Ну, конечно, все почти хором ответили, что верно.
– Вот и я послезавтра отправляюсь со своей бригадой на усиление медсанбата, кстати, прадедовской дивизии.
Наступила пауза. Вот уж не ждали, так не ждали. Первой отозвалась сестрёнка-Алёнка. Гулянин, кстати, так её и называл обычно.
– Это же здорово! Какой молодец. Эх, ну почему мне только пятнадцать лет?! Я бы поехала с тобой хоть медсестрой.
– Что б стать медсестрой, надо учиться, да ещё как! – Михаил поспешил перевести разговор в иную плоскость.
– Ну хоть кем… Кем бы взяли…
– Там не нужны неучи! – парировал Гулянин: – Там нужна высокая подготовка. Там нужны подлинные профессионалы. Именно потому я и подал рапорт. Опыт службы в медсанбате плюс опыт хирурга отделения оперативной хирургии. Конечно, и мне учиться и учиться, но прадед всегда говорил, что война – это школа для хирурга.
– Ну что ж, решение, достойное мужчины, – проговорил отец.
Мать была в растерянности. Она просто не знала, что сказать. Только и смогла вымолвить:
– Ты, главное, береги себя, сынок, – и приложила к глазам платочек.
– Мой рубеж боевой, не линия огня, мой передний край, – операционный стол, – твердо сказал Михаил: – И давайте не будем об этом. Прадед недаром рассказывал, как не хватало на первых порах опыта, как он сам учился при каждой возможности, как работал в госпиталях, если удавалось. И как учил товарищей делать сложные операции, которые освоил сам.
– Звонила Лариса, – неожиданно сказала мама. – Спрашивала, куда ты подевался. Совсем не заходишь и даже не звонишь.
– Завтра загляну. Звонить не хочу… На пустую болтовню нет ни время, ни желания.
Лариса, дочь одной из приятельниц мамы. Он встречался с нею и всё было нормально, хотя и не очень нравились её компании, её общество. Но теперь, после начала грозовых событий, когда приходилось постоянно оперировать, а потому разговаривать о людьми оттуда – с переднего края борьбы со злом, Гулянин стал ощущать что-то чуждое, отталкивающее в среде, далёкой от той, в которую хоть и немного, хоть поверхностно, но окунулся в госпитале.
Он понимал, что его в семье Ларисы считают выгодным женихом, да одно время и не прочь был подумать об устройстве семьи, а то ведь друзья иногда подшучивали, мол, оправдывает он свою фамилию. Гуляет Гулянин и всё попусту.
Утром он побывал в госпитале, осмотрел свою пациентку, разрешил перевести в обычную палату, пригляделся к ней и вдруг подумал: «Вот ведь, и красавицей не назовёшь, если в классическом стиле, но какое же обаяние? Какая внутренняя сила! И в тоже время, какая женственность в этой хрупкой девушке. Да, это совсем другой сорт людей!»
Домой вернулся во второй половине дня. Собрал всё необходимое для командировки и решил всё-таки заглянуть к Ларисе. Ведь как никак почти жених.
Позвонил и предупредил о визите.
– Ну наконец-то. Жду, жду, жду, пропащий! – был ответ.
Жила неподалёку, в том же микрорайоне. Прогулялся пешком по знакомым с детства местам. Микрорайон уже не новый – постройки поздних советских времён.
У Ларисы в гостях были её подруги.
– Сейчас выпровожу, – шепнула она. – Вот только чайку попьём. А то приволокли торт. Без чая прогонять неудобно.
– Да ради бога! – сказал Гулянин.
Подруги заканчивали какой-то свой, давно начатый разговор, заключавшийся в стенаниях по поводу того, что вот теперь летом и поехать будет некуда.
– Вот уж некстати, – говорила одна, вся из себя моднючая, с большими, почти как у Мальвины из мультфильма, ресницами, вероятно, и взрощенными умышленно, поскольку и назвали её, кажется, Мальвиной.
– Ну надо же как не повезло, – вторила другая, Агния, несколько иного вида, но столь же накрученная. Собственно, Гулянин особо к ним не присматривался. Знал, что это её однокурсницы, и что все учатся платно, собственно, как и сама Лариса.
Он сначала не хотел говорить при них о том, куда уезжает уже завтра, но когда Агния высказала опасение, что вот, мол, могут забрать в армию её братца, отчисленного из института после участия в прошлогоднем митинге навальнят, сказал специально:
– Я бы всех таких в строй, и в самое пекло!
– Сам бы пошёл, а то в Москве сидишь, – заявила Агния.
– А я иду. Иду уже завтра… Командирован в медсанбат гвардейской дивизии. Сам подал рапорт!
Немая сцена, завершённая восклицанием Мальвины:
– Нее-но-ор-мальный.
– Ты что? – побледнела Лариса. – Это правда?
– Таким не шутят.
Она бросила резкий взгляд на подруг и те, поняв, что дальнейшее их присутствие нежелательно, стали поспешно собираться.