Право на любовь

И это было немного странным.

Знаете, бывает такое щекочущее ощущение, когда ты, спустя долгое время разлуки с родными, впервые с ними встречаешься? Чувствуется некоторая неловкость, словно вы совсем немного чужие люди. Все мнутся, пытаются обойти опасные темы и не затрагивать давно забытое прошлое. Но потом оказывается, что там было больно только тебе. Твоя жизнь в какой-то момент прекратилась, но не для остальных. И со мной происходило нечто такое.

Нет, у меня всё было не столь плачевно, как можно подумать. Моя оборвавшаяся однажды жизнь началась, когда я впервые обняла свою кроху. И развелась с Романом. Тогда я чувствовала небывалое облегчение. Но вот для мамы жизнь после смерти Алины точно закончилась. Я понимала, что она по-особенному любила её. Гораздо больше, чем меня. И мне было трудно свыкнуться с мыслью, что даже после смерти сестры ничего не изменилось.

Смотря на родные лица родителей, которые за три года заметно осунулись и похудели, я не видела в глазах у матери интерес к жизни. Она и правда старалась, улыбалась и легкомысленно шутила, но параллельно словно была пуста изнутри. И я не обижалась на неё, вовсе нет, а отчаянно волновалась. Мне было тревожно из-за её состояния. И становилось всё стыднее за свой побег. Я знала, что поступила ужасно, когда оборвала все связи с семьёй.

Лия была ещё маленькой. Она ничего не понимала, поэтому охотно льнула к моим родителям, хотя я ей их так и не представила. У неё не было других бабушки и дедушки, ведь Роман рос сиротой. Кажется, его воспитывала тётка по материнской линии, но к тому времени, как мы с ним познакомились, он уже был совершенно один в этом мире.

Я, приехавшая из столицы и страдающая от предательства со стороны людей, на которых даже в страшном сне не могла так подумать, встретила его. Может, именно общее одиночество и объединило нас? Мы хотели дополнить друг друга, за счёт брака доказать что-то самим себе. И оставалось только гадать, почему нам не удалось сохранить семью. Сил на эти отношения было затрачено действительно очень много. В особенности поначалу…

– А где папа нашей внучки? – вдруг поинтересовалась мама, вскидывая голову.

Лия сидела на коленях деда, и тот поглаживал её по голове, пока она уплетала шоколадку. Он никак не вмешивался в наш разговор, но внимательно его слушал.

– Мы с ним развелись, – пояснила я, испытывая невольный стыд.

Мне было известно, что мать по-другому смотрела на брак.

– Надеюсь, причины были вескими, раз ты решила сделать свою дочь наполовину сиротой, – резковато ответила она, едва заметно хмурясь.

Её слова били наотмашь. Лучше бы накричала или промолчала, чем говорила нечто такое. От услышанного у меня на сердце остался неприятный осадок.

– Я застукала его с другой в нашей квартире, – шёпотом ответила ей.

Честно говоря, мне не нравилось рассказывать об этом. Так же, как и оправдываться.

Лия не была сиротой, у неё присутствовали оба родителя. Правда, они больше не жили вместе и не любили друг друга, но старались баловать свою дочь и делать для неё всё возможное. Именно она являлась тем звеном, что неотрывно связывало нас с Романом.

Мама то ли поняла, что ляпнула глупость, то ли не захотела больше обо мне говорить, поэтому быстро перевела тему. Между нами всё ещё оставалась неловкость, которая так никуда и не ушла вплоть до конца вечера. Я уже жалела, что рассказала о своём разводе. Наверно, нужно было солгать или просто утаить этот факт.

– Дочка. – В кухню, на которой я хозяйничала, вошёл папа.

Мама с Лией были в гостиной, рассматривая наш семейный фотоальбом. Я не слышала их, но знала наверняка, что она взахлёб рассказывала внучке о её тёте. О том, какая та была красавица, как её добивались все парни и том, насколько родители ею гордились.

Впрочем, во мне подобное былого возмущения уже не вызывало. Алина умерла, и её было больше не вернуть, а маму всё равно не удалось бы как-то изменить. Моя дочь была ещё слишком маленькой, чтобы разбираться в чужих взаимоотношениях, да и ей, как всем детям, фотографии казались просто цветными картинками, не несущего особого смысла.

– Да? – отозвалась я, вытирая руки полотенцем и перебрасывая то через плечо.

Подойдя ко мне, отец предложил присесть. Как только мы оказались друг напротив друга, я поняла, что он сдерживал себя в присутствии жены. Папа всегда так делал, когда не хотел устраивать скандалы. На самом деле, он являлся человеком спокойным и крайне уравновешенным. Заботливым и внимательным. Он был для меня не только отцом, но и другом, которого мне иногда не хватало. Я могла плакать у него на плече, жаловаться на жизнь и получать поддержку. Всегда первым делом прибегала к нему, когда мне было плохо или появлялись какие-то трудноразрешимые проблемы. Но теперь я выросла и больше так не поступала, когда меня обижали. Это было грустно, однако я научилась справляться без него.

Вздохнув, папа накрыл мои руки своими, виновато смотря на меня. Глядя ему в глаза, я понимала, настолько он состарился за прошедшие годы.

– Не принимай близко к сердцу слова матери. Ты же её знаешь, она не со зла всё это. Просто ей очень досталось, в особенности после смерти Алины. И на тебя она обижена из-за того, что ты все связи с нами оборвала. На самом деле, Наташа очень любит тебя. Помни это.

– Папа. – Подавшись вперёд, я погладила его морщинистые и натруженные руки. – Я не обижаюсь. Мама права, но и моя вина тоже есть. Знаю, я поступила плохо, когда исчезла. Уехала в другой город, не звонила. Не искала и не приезжала к вам. А должна была. Может, тогда и была бы в курсе того, что происходит в вашей жизни.

Всхлипнув, я часто заморгала, чтобы вновь не заплакать.

– Былого не вернуть, но вот будущее в наших руках. Главное, что ты вернулась и теперь с нами. Надеюсь, опять не уйдёшь, – ответил отец, заглядывая мне в глаза.

У меня же появилось стойкое ощущение, что он знал, почему я сбежала тогда.

– Ты прав.

На некоторое время мы замолчали. Неизвестно, о чём думал папа, но вот я анализировала его слова. И делала для себя определённые выводы.

– Если ты не слышала об Алине, то откуда узнала? – наконец уточнил отец.

Я замялась, но ответила честно:

– От Стаса. Мы с ним случайно встретились вчера.

Папа не выглядел удивлённым. Скорее, вёл себя так, словно просто хотел проверить свою догадку. Но он ведь не мог знать о моих чувствах к бывшему зятю. Или всё-таки мог?

Глава 10. Ася

Где-то к девяти вечера я засобиралась. Позвонила няне и предупредила, что мы с дочерью слегка запозднимся. Неизвестно, когда мы должны были приехать домой, а с неё вполне могло статься ждать нас почти до рассвета. Лия так вообще уже спала на ходу.

Родители расстроились, когда я им сообщила, что нам пора. Мать сникла, а отец, как и всегда, не стал возражать. Просто обнял меня и попросил, чтобы мы ещё приезжали к ним.

Я видела, что маме не хотелось отпускать внучку. И тоже не хотела уезжать, но и оставаться не могла. Некоторая скованность, смешанная с болью утраты, всё ещё ощущалась нами. Три года разлуки сделали своё дело, и между мной с родителями возникла стена из недопонимания и напряжения. И я, честно сказать, пока не знала, как от неё избавиться.

«Нам нужно время», – закралось ко мне понимание, пока мы с дочерью собирались. Благо, дождь наконец перестал идти, а внизу нас уже ждало такси. Одевшись, я подняла почти спящую Лию на руки, мимоходом забросив на плечо сумку. Папа хотел помочь, но мне не хотелось его обременять, а потому он просто пошёл проводить нас. Мама осталась дома.

В молчании мы дошли до машины. Потом так же и попрощались. Я села в такси и назвала адрес нашего временного дома, а отец, не слушая мои возражения, сам расплатился с водителем. Затем повернулся к нам. Посмотрел на Лию и на меня.

– Она очень на тебя похожа, – негромко признал он и улыбнулся. – Не исчезай так больше. Мы соскучились. Будем рады, если вы станете навещать нас, стариков.