Страница 9 из 16
Дамы с прекрасными лицами, покрытыми чешуей, кавалеры с длинными хвостами, рогами и когтями. Пугающие существа, выше неё раза в два и покрытые шерстью, небольшие забавные малютки с огромными стрекозиными крыльями, приземистые и мохнатые – с большущими ушами-трубочками… Кого здесь только не было. И почти никто, казалось, не обращал на неё внимания. Юные феечки хихикали, сверкая ослепительной белизной кожи и невиданными платьями, сотканными из листвы, мха и водных капель. Фэйри-мужчины танцевали с дамами, собирались в компании и о чем-то переговаривались.
– Ай! – мелкие духи облепили её плечи – а один, самый наглый, забился под волосы, дергая за них.
Из горла вырвалось предупреждающее шипение, в ответ на которое вредная мелочь весело рассмеялась, что-то защебетав по-своему.
– Смертная на наших землях… редкая гостья…
Негромкий голос резанул своим тоном, как ножом, заставляя резко обернуться.
Напротив неё стоял высокий гибкий фэйри, одетый в простую строгую и темную одежду, напоминающую форму солдат. На правой стороне его груди была приколота брошь с оскалившейся змеей. Словно волна прошла – окружающие отступили от её собеседника прочь – и тут же снова вернулись к своим делам.
– Так что ты здесь делаешь, смертная?
Он поднял голову – и Айна подавилась воздухом, уставившись на два пустых провала вместо глаз. Невозможно опустить глаза и не отвечать. Она сама пришла сюда. Сама нарушила запрет. И отвечать за последствия тоже придется самой.
– Я пришла к вам на праздник.
«Ни о чем не проси фэйри»… Завет не дороже жизни. Но одно она знала точно – ничего нельзя просить у тех, кто сильнее. Иногда последствия помощи могут быть хуже отведенной в сторону беды.
– Смелая. Или глупая?
Хищное лицо совсем близко – и кажется, что кожа мерцает узором, тем самым странным узором, что покрывал часть его лица и когтистую руку. И вдруг он напрягся. Поднял голову. Раздулись ноздри, словно улавливая запахи. Взметнулась вверх рука.
– У нас гости, faere, – бросил, усмехнувшись, – предлагаю показать им, какими мы можем быть… гостеприимными…
Музыка затихла. Исчезла пыльца. И вот уже не прекрасные и пугающие создания перед ней – а словно воплощение самого мрака. В глазах – жажда убийства, на губах – яд, а тело – оружие.
– Взять нарушителей! – скомандовал негромко, сверкнув пугающей тьмой в глазах. Первые три вихря сорвались, истаивая в ветвях, а фэйри повернулся к ней.
По лицу ничего не прочесть – словно живая маска.
– Я оценил, смертная, – когтистая рука ухватила за подбородок, словно гипнотизируя пустыми воронками, от которых дрожь по телу, – что ты не просила о помощи. Если бы ты попросила – я бы отказал, даже не смотря на то, что твоя жизнь принадлежит нам.
– Как это? – шепнула устало. Все происходящее навалилось разом, лишая сил, и она бы упала, если бы не жесткая ладонь, на талии.
– Не сказала мать, кому дочь пообещала? – смех неблагого больше напоминал скрежет металла.
– Она пообещала меня… вам? За что? – мозг лихорадочно заработал. – Какую услугу вы ей оказали?
– Хм… не я лично – так что и говорить не мне об этом.
– Если не вам, к чему упомянули?
– Вспомни, умирала ли ты когда-то? – темные провалы глаз, казалось, усмехались, а сам темный говорил прохладно и равнодушно.
Что за странные вопросы. «Не случалось ли с тобой чего-либо странного в детстве?». Проще вспомнить что-нибудь совсем не странное и совершенно естественное.
– В детстве со мной много чего случалось… думаете, я вспомню? Я была довольно непослушным ребенком, часто убегала бродить по лесу.
Дивный задумчиво смотрел, чуть склонив голову, словно к чему-то прислушивался, находясь далеко отсюда.
– Когда мне было пять, говорили, что недалеко от нас объявились теншуры – обезумевшие творения магов, похожие на волков… даже в город вестника посылали, – она говорила медленно, не уверенная в правильности своих воспоминаний, смешанных с чужими рассказами, – я тогда с деревенскими ещё дружила – и мы все вместе побежали смотреть, где прячутся эти твари. Дураки были малолетние, выбрались из-под замков, пока взрослые в поле были… – зачем она это ему рассказывает? – А потом, кажется, мы их все-таки нашли. Помню, что было очень страшно, помню… все алое… кровь… крик…
Кажется, её затрясло, а фэйри-хозяин все также молча стоял, продолжая смотреть своим мерцающим мороком светящихся глаз.
– Хотите сказать, я тогда умерла? Но мать говорила, что меня только чуть расцарапали, напугав, а я успела убежать!
– А кто-то ещё успел? – в звенящем голосе не было ни капли теплоты.
– Д-дааа… – протянуло, лихорадочно вспоминая, – Арзар, Ная, Даяна… они за нами увязались, шли последними и, кажется, в какой-то момент потеряли нас из виду и свернули не туда…
А вот остальные. Она не помнит – наверное, потому что не хочет вспоминать. Потому что с какой-то стати в произошедшем тогда винили её. Как же – их дети погибли, а она – дочь ведьмы – выжила. Их можно понять. Можно. Но вот принять и простить – нет. Она болела тогда очень долго – а, когда все же встала на ноги, поняла, что осталась совсем без друзей, наедине с людской ненавистью, сплетнями и осуждением.
– Ты и сама уже все поняла. Память людей прячет все плохое на дне, но это не значит, что оно исчезло.
– Но… как это связано с тем, что мать продала меня вам? За что?!
– А ты правда настолько глупа, что не догадываешься?
Хищное лицо нависло совсем близко, обдало вдруг холодом. Но, проклятье, отчего-то рядом со светлыми было гораздо страшнее, чем теперь.
– Она меня выходила, – ответила, не сердясь, медленно, пробуя каждое слово. Сердце уже не обливалось кровью – все давно отболело, это лишь ещё один штрих её прошлого, – но… если вы говорите, что я умирала – а мать давно не обладала прежними силами, значит, едва ли она могла меня исцелить сама. Она заняла силы у вас?
– Почти, – вдалеке пророкотал гром, и промелькнула яркая вспышка света, тут же накрытая клубящейся тьмой. Айна сжалась. Забыла совсем, что происходит там, совсем недалеко – за деревьями, – не волнуйся, дитя древней крови, мы не отдаем свое, – жесткая ладонь легла на плечо, странным образом успокаивая.
– Так вот, говоря о твоей матери… она истратила собственные силы, не хотела тебя терять, – быстрый взгляд из-под ресниц. Он правда надеется, что она поверит в сказку о дружной заботливой семье? – поскольку уже успела договориться о брачном договоре для тебя к первому совершеннолетию.
Вот так новости! Право слово, матушка и тут удружила.
– Последствия, судя по всему, могли быть серьезными.
– А кто был женихом? – рискнула вмешаться, напоровшись на ощутимо недовольство – так и прянуло жутью.
– Мне это не было интересно, – неуловимое пожатие плеч, – кто-то по ту сторону гор.
Сердце неприятно заныло. Слишком много совпадений.
– В любом случае, она, сама до конца не осознавая, что делает, попросила возместить свои силы – ведь выгорание ведьмы ведет к её смерти. Что ж, это была неплохая сделка, хотя она, как и всегда, думала, что сможет обвести нас вокруг пальца. Меня поражает наивность смертных…
Тьма всколыхнулась кольцами, вызывая дрожь на кончиках пальцев и странное томление.
– Она думала, что не придется меня отдавать?
– Она решила обхитрить нас и оставить ни с чем. Но никому не позволено нарушать правила сделки, – тонкие ноздри раздулись, словно втягивая неведомый ей аромат, – как только она начала осуществлять свой обман – умерла, – закончил равнодушно.
Вот оно что. Он от неё ждет криков и истерики? Жалко. Немного. На самую капельку её окаменевшего «ублюдочного» сердечка, как выражалась матушка. Ровно столько, сколько было бы жаль, услышь она такую историю о совершенно не знакомом человеке.
Спина от воспоминаний о счастливом детстве ноет до сих пор.
Она так задумалась, что даже не заметила, как из леса прилетел тонкий золотой луч, впившийся в запястье с неожиданной силой. Не поняла, не успела осознать, как брызнула на землю кровь. Боль пришла мгновение спустя – когда луч стал вгрызаться в плоть, казалось, напитываясь её болью.