Страница 12 из 16
– Что?
– Неужели, ты думаешь, что Тааль тебя хоть куда-то отпустит теперь, особенно, когда есть риск нападения светлых?
Айна поморщилась, чувствуя горечь на языке. Посмотрела на полосу ожога на запястье. Нет, светлых с неё хватит. Кажется, она с ними несовместима на всех уровнях. Да и что значит – «светлые»? Много ли значил этот свет, когда они решили поиграть с бесправной девчонкой из деревни? Убить, снасильничать, поиздеваться? Светлые фэйри мало отличаются от темных, и для неё – только в худшую сторону.
– Просто… у меня ведь ничего. Книги вчера откуда-то появились, да несколько старых вещей. И денег нет. А мои слабенькие способности травницы вам вряд ли нужны, вот и не пойму – зачем я вам? Что толку-то с такой платы?
И можно признаться хотя бы себе – она боится будущего. Здесь, где не ступала нога человека, она как бельмо на глазу.
– Какие… интересные вопросы для деревенской девочки…
– Деревня учит правильно расставлять приоритеты. Как и нищета, – криво улыбнулась в ответ.
– Что ж, об этом тебе стоит говорить не со мной, – он пожал плечами, словно поясняя – а что такого? Я лишь выполняю приказ, – смотри, – её резко притянули ближе, а потом спутник указал вниз, где почти у самой земли сверкали мириады светло-зелёных, иссине-темных, бархатно-алых, изумрудных и янтарно-желтых, словно заморские фрукты, которые однажды привез заезжий купец старосте, крыльев. Только потом она разглядела за сверкающим маревом хороводы малюток, оживленно парящих в воздухе. Разноцветный хоровод, от которого глаз не отвести, очередная ожившая сказка…
– Нравится? – мурлыкнули на ухо, пытаясь приобнять за талию. Айна молча шарахнулась – знала, чем заканчиваются такие объятья. Только бесполезно – железные пальцы подтащили ближе, прижимая к боку. – Какая пугливая стала… меня не интересуют такие милые нежные девочки, можешь быть спокойна.
То ли похвалили, то ли оскорбили – пойди пойми!
– Красиво очень, – прошептала, чувствуя, как колотится от восторга сердце, – это же феи?
– Да, низшие – небрежно, – они везде готовы поселиться, только и годятся, что гирляндами в темноте работать.
– А… – она помолчала, не зная, имеет ли право спросить. Слишком быстро все вокруг менялось.
– Если начала, то и заканчивай, – её тянули уже дальше. Вперед, в переплетенье листьев, мимо негромко пересвистывающихся птиц с диким оперением, совершенно не обращающих на них внимания, мимо молочно-розовых бутонов неизвестных цветов, возле которых роились крошки-пикси, мимо шипящей из темноты гибкой кошки и прыснувших в сторону белок…
– А у вас есть крылья? – спросила – и чуть не врезалась лбом в спину резко замершего фэйри.
Он обернулся – и Айна застыла, не в силах отвести взгляда от чернеющих глаз. Тьма прянула во все стороны, зазвенели бисеринки-бубенчики на волосах. Он больше не казался ни юным, ни смешным, особенно, когда блеснули острые зубы и раздалось шипение – оглушающее, парализующее волю. Как можно было так резко измениться? И зачем, проклятые боги, они вообще задала этот вопрос? Словно кто за язык дернул.
– Никогда. Не задавай здесь такие вопрос-сы, – он говорил ровно. Медленно. С огромными паузами – а у самого из рук лезли когти. Пальцы сжали запястье так, что было ясно – останутся синяки.
Дальнейший путь они продолжили уже совсем не в том настроении – сказка была безвозвратно утеряна где-то по дороге, а в сердце зрела тревога. Она смотрела вокруг – но уже не испытывала ни восторга, ни интереса – только глубоко внутри что-то недовольно ворочалось.
Расшевелить её не удалось ни большим жукам со сверкающими бирюзовыми панцирями, которые устроились греться на небольшой развилке, где сквозь крону пробивались лучики света, ни очаровательным пушистым лисятам, обживающим нору у самой земли, ни пронесшейся вдоль водной глади келпи – от вида водяной лошади она вздрогнула и подалась назад, чуть не упав.
Кажется, Ильдис прекрасно понимал её состояние – он сам был хмурым, и каким-то уставшим, но тревожить спутника разговорами Айна не решилась. Но, в конце концов, и она не выдержала:
– Позвольте мне немного погулять одной? Пожалуйста… я не уйду далеко, здесь меж деревьев погуляю – к чему со мной весь день возиться? Ничего не случится за это время. Или вон Тиха позовите – он за мной присмотрит, ежели что, не даст зайти далеко?
Вышло почти просительно. Мужчина – назвать его сейчас юношей язык бы не повернулся, – задумался, посмотрел на неё остро, словно что-то прикидывая, но потом все же кивнул головой.
– Тиха я сейчас вызову, но сама никуда не уходи, это не шутки. Тебе здесь ещё жить – хоть сколько – и не стоит заводить врагов. А своим языком ты их заведешь множество.
Хотелось… очень хотелось ему ответить – ведь разве она виновата? Да, наверное, нужно было и вовсе молчать, но как иначе-то? Как узнать тогда их странные, запутанные традиции и ритуалы? Где право, где лево, шаг вперед – и назад? Так улыбнешься ненароком – а окажется, что согласился стать чьей-то закуской!
– Ваше внимание и замечания просто бесценны, – и смотрит совершенно серьезно. Наивно. Внимательно.
Вот только если бы она и вправду была настолько наивной, как многие думали, то просто не выжила бы. Впрочем, не стоит вспоминать – и будить мертвое лихо.
– Надеюсь, что так, – ответил – и буквально растворился в дымке леса. А она, наконец, осталась наедине со своими мыслями.
Что-то здесь было сильно не так – в этом древнем лесу, который обживали темные. Казалось – ещё немного – и она поймает ускользающую змеёй мысль, но проклятый голод мутил сознание, отвлекал. Теперь она знала – это жажда. Жажда чьей-то крови. И ни отвращения, ни брезгливости не чувствовала – только интерес. Если она станет сильнее, то сможет себя защитить – на других защитников не стоит рассчитывать.
Тих так и не появился, и она медленно побрела по густому подлеску, чувствуя, как мягко обнимает ноги мох, как из головы уходит тяжесть и осадок от разговора, как легко дышится и щекочет ноздри хвойный запах… Она и сама не заметила, как свернула на одну из узеньких тропинок – удивительно, но здесь, внизу, было куда более малолюдно. Мало…феячно?
Она усмехнулась собственным нелепым мыслям. Все происходящее напоминало фейерверки, которые пару раз демонстрировали на площади заезжие иллюзионисты – тогда жители всех трех деревень набежали на невиданное прежде зрелище. Так вот, ей самой оно показалось на редкость бессмысленным и пустым. Много шума, разноцветья, красок, а в итоге – пустота. Вот, что остается после фейерверков. Небо очистится – и смоет саму память о произошедшем. То же происходит и с её жизнью.
День за днем стираются воспоминания и границы, что-то происходит вокруг, а её несёт, словно искорку того самого фейерверка – и она не в силах остановиться и не раствориться в происходящем. Под ногами рассыпалось разноцветье листьев. Кажется, в этом странном лесу перемешались все сезоны. Наверху царило яркое жаркое лето, внизу – прохладное начало осени с кружевом ярко-желтых, нежно-пламенных, хрупких листьев, на нижних же ярусах кое-где только брала свои бразды правления весна. Впрочем, чему удивляться? Это же фэйри.
Айна и сама уже удивлялась тому спокойствию, с которым восприняла и очередное предательство матери, и произошедшие перемены. Внутри ничего не ёкало, не шевелилось, застыло в сонном равнодушье. Шаг. Ещё шаг. Она сама не заметила, как принялась танцевать. Не те разлапистые, неловкие деревенские танцы, словно созданные для того, что парень с девкой пообжимались, а имперский лайсс. Когда мать ещё была жива, несколько раз она брала её с собой в город – маленькая Айанэ так и не запомнила его названия, зато в памяти отложилась залитая огнями площадь и летящие по неё пары. Дивные, невероятные, гибкие, как лианы – пары летели над ней, словно не касаясь ногами земли.
Три простых движения. И полная уверенность танцующих дан в своем партнере.
Ей не нужна была музыка и площадь, толпа вокруг. Она просто двигалась, больше не замечая ни тяжести на сердце, ни тоски, ни беспокойства. Айна растворялась в движении, льнула к высокому могучему дереву, как к возлюбленному, едва касаясь его кончиками пальцев – и тут же вихрем уносясь прочь. На губах замерла светлая до безумства улыбка, тело наполнилось знакомой силой, полетел по лесу счастливый заливистый смех…