Страница 1 из 3
Татьяна Шлыкова
На краю долины гейзеров
ГЛАВА 1. Что скрывает океан?
– Доброго вечера, Виктор Степанович, в приемной с утра ждёт ваш коллега.
– Сегодня меня для всех нет, я крайне тороплюсь. Принесите, пожалуйста, мне в кабинет вчерашние чертежи.
Профессор вошёл в свою маленькую комнату, надел белоснежный халат, расчесал благородную, поредевшую на затылке седину, сел в большое кожаное кресло и закурил. Мысли его были спутаны и походили на захламленный старый шкаф, стоящий в углу кабинета.
– Как я мог это допустить? – рассуждал вслух Виктор Степанович.
Он подошёл к столу, подобрал из огромной связки ключей самый новый и открыл верхний ящик. Белые сшитые папки лежали ровными слоями, каждая обложка содержала аккуратный номер и название. На одном из документов был нарисован желтый перечеркнутый квадрат. Внутри были вырезки из недавних статей, почтовые штампели, обрывки формул и вычислений, скомканные исписанные листы. Профессор осторожно вынул папку, вытер платком лицо и уселся в кресло.
В дверь постучали.
– Входите.
– Виктор Степанович, принес чертежи и письма за утро. Тот мужчина из приёмной настойчиво требует встречи. Позвать?
Профессор устало протёр глаза и надел очки.
– Пусть входит.
Осторожно закрыв ящик стола, он разобрал конверты и отложил самый помятый. На свернутом, испачканном в грязи листе, были налеплены иностранные марки и криво написана фраза:
«Стеклову Виктору Степановичу.
Перезвони, как сможешь. Я в Аквитании. Объект нашел»
В письме была смазанная фотография осьминога, ползущего по бесцветным отвесным рифам. Снимок явно был сделан на глубине ниже 580 м – отметка, когда в воду перестаёт проникать свет. С обратной стороны подпись: «Прототип осьминога Дофлейна. До сих пор теряюсь в догадках, как он смог выжить на такой глубине и вообще забраться в Атлантические воды». И, действительно, субстанция, похожая на гигантского спрута, не позволяла отнести её к Octopus vulgaris – то есть обыкновенному осьминогу. Разрешить такую загадку мог только Георгий, побывавший в Атлантическом океане и приславший странную фотографию. Профессор потянулся к телефону, чтобы набрать старого друга.
Стук в дверь прервал задуманное.
– Войдите!
– Здравствуйте, Виктор. Пытаетесь вновь уйти от ответа?
Коллега снял толстую фетровую шляпу, наполовину закрывающую толстое добродушное лицо.
– Георгий! Меня не предупредили, что в приёмной именно ты. Только что читал твоё письмо, до сих пор теряюсь в догадках, как раз собирался тебя набрать. Проходи, рассказывай.
– Не торопись. То, что я скажу, возможно, навсегда перевернёт твоё восприятие науки и мира в целом.
Профессор собрал в охапку чертежи со стола и сунул в захламленный шкаф, одиноко стоящий в углу. Вероятно, внутренний мир Стеклова сейчас как раз напоминал эту кучу бумаг, под которой косились старые ножки.
– Я никуда сегодня не тороплюсь, у тебя ещё целый вечер, чтобы объясниться.
Георгий уселся на кожаный диван, испытанный временем, положил на маленький столик портфель и скрестил потрескавшиеся от морского воздуха пальцы.
– В таком случае расскажу, чем мне приходилось заниматься предыдущие полгода в районах Северо-Атлантического, Норвежского, Канарского и Бенгельского морей. То есть, замечу, по всей акватории Атлантического океана. Ещё в предыдущей экспедиции мы с молодыми океанографами заметили странного беспозвоночного, похожего на…
– Киселёва к телефону в приёмной! – дверь за Анной Михайловной, секретаршей, захлопнулась также быстро, как и открылась. Она не ждала ответов, заходила лишь по делу. Своей отчужденностью была схожа с великим, но уставшим владельцем кабинета и по совместительству влиятельным учёным.
– Прошу извинить, я буквально на минуту. – на этот раз Георгий ускользал от ответа.
Владимир Степанович устало покачал головой и принялся вновь перелистывать увесистую папку с желтым квадратом.
Профессор почти пол жизни работал на водоочистительном предприятии «Заслон» и видел морскую инженерию смыслом своего существования. К сожалению, в последние годы работа становилась все более неподъемной. Масштабы мирового экологического кризиса слишком сильно ударяли по океанической фауне. Предыдущие сенсационные изобретения Стеклова произвели настоящий фурор в науке, но на настоящий момент стали неэффективными. И всё же гений современности больше остальных инженеров продвинулся на пути к беспрепятственному очищению океанических вод.
– Как я мог это допустить? – профессор вновь сокрушался над расчетами шайбовых дозаторов.
Этот проект должен был либо спасти карьеру Стеклова и всю водную флору, либо стереть с лица Земли то и другое.
Владимир скомкал последний лист с формулами установки дроссельной диафрагмы в сорбционные трубы. Ничего не получалось. С самого утра профессор ходил по промышленному комплексу предприятия и следил за работой конструкторов, но так и не нашёл нужной идеи. Последней надеждой оставался Георгий, появившийся спустя много лет также неожиданно, как однажды пропал в неизвестность.
Дверь распахнулась, Киселёв вошёл в кабинет с двумя чашками.
– Решил не обременять секретаршу и принести кофе сам. Позвонили из главного управления, нужно было отчитаться.
– Спасибо, ты как всегда кстати.
Георгий вновь уселся на диван и потянулся к портфелю на столике.
– На чём мы остановились?
– Вы с коллегами увидели странное существо…
– Да, гигантский осьминог.
Грузный океанограф отпил немного обжигающего бодрящего напитка и достал из сумки стопку фотографий.
– Я давно не испытывал подобного ощущения неопределенности. Когда в начале экспедиции один из практикантов показал снимок странного спрута, я подумал, что он пытается меня разыграть, но не прошло и недели, как мне удалось собственными глазами его увидеть. Мы погружались на рабочем батискафе в Норвежское море на глубину мезопелагиаль, если конкретнее, почти полкилометра, для измерения давления. Стоит учитывать, что это был прошлый ноябрь, температура на поверхности не превышала 8°С, к тому же шёл снег. После того, как мы опустились ниже отметки 200 метров, через термоклин температура упала до 4°C. Конечно, это море согревается теплым течением Гольфстрима, но этого не хватает для развития полноценной фауны на такой глубине.
– Но осьминоги выживают только в мезопелагической зоне, где температура не ниже 10°С, как он мог находиться в таком месте?
– Поначалу я сам не мог поверить, даже думал, что это труп одного из крупных Octopus vulgaris, которого случайно занесло течением, а движения щупальцами – обман зрения под большим давлением. Но техника на батискафе сняла видео, где он зарывается в песок и выслеживает добычу. К сожалению, через пару дней один из практикантов случайно утопил карту памяти, поэтому остались только фотографии.
С этими словами Георгий вытянул из массивной папки несколько зернистых снимков и протянул профессору, на фото ясно виднелась жизнедеятельность осьминога.
– Ты, конечно, знаешь, что половина дна океана состоит из абиссальных равнин, и хотя они покрыты морскими отложениями, бентос здесь практически отсутствует. Поэтому мы решили следить за этим весьма странным отшельником и скормить ему макрель с датчиком. Думаю, ты читал про него: последнее слово российской науки – при переваривании добычи GPS оседает на стенке желудка и за счёт натуральной клейкой основы крепко держится. Впрочем, дальше произошло то, во что ты можешь не верить. Мы встретили этого же осьминога на следующий день в паре километров от его предыдущей дислокации, он как раз искал пропитание на день. Вся команда убедилась, что он съел приманку с локатором, этот момент даже остался на утонувшей карте. Мы тут же проверили исправность разработки и когда убедились, что всё в порядке, всплыли к кораблю. Но уже к вечеру приборы показали, что осьминог опустился на экстремальную для него глубину – почти полтора километра и оказался в батипелагиале. Как эту субстанцию не размазало по дну остается загадкой, но чем он там питался – ещё больший вопрос.