Страница 5 из 7
– Герман… – скриплю я, как дряхлая старуха. – Прости за истерику, я просто…– беру с тумбочки стакан с водой и делаю несколько глотков.
– Не нужно, Лина, ты ни в чем не виновата… Я уйду сейчас. Просто хотел убедится, что ты в порядке, то есть… я имею ввиду, что тебе не стало еще хуже… Черт! Я все только порчу…
– Не могу сказать, что я в порядке, но мне намного лучше, спасибо…
– За что? За то, что довел тебя до этого состояния?
– Герман, не нужно. Что толку голову пеплом посыпать? Я буду в порядке, не нужно переживать за меня.
– Ты ищешь работу?
– Да, – конечно же, он увидел окна, открытые на ноутбуке.
– Не представляю возможным работать…
– Если я пообещаю, что буду вести себя профессионально и не вспоминать о…
– Ты сам-то в это веришь? – перебиваю его, понимая, куда он клонит. – Сможешь? Я – нет! Поэтому даже пытаться не буду… Это не сработало с самого начала, а теперь и подавно не сработает. И не потому, что я зла на тебя или не смогу простить, нет… Потому что… – делаю глубокий вздох, он должен знать: – Я тоже люблю тебя, Герман. Но этого оказалось недостаточно для…
Он замирает на мгновенье, качает головой и проводит руками по лицу, запуская их в волосы, а потом тяжело вздыхает, как будто на его плечи одним махом навалилась тяжелая ноша.
– Значит не передумаешь? Ты же знаешь, мы заключили крупный контракт, я, возможно, на несколько месяцев уеду за границу. Меня не будет и… Черт! Каролина, не уходи с работы, это то, что ты любишь…
«Я и тебя люблю… Но мне пришлось уйти…», мелькает в голове. Иногда нужно отступить, отпустить, сделать шаг назад, чтобы увидеть картину целиком. Как же мне ему объяснить, что не его присутствие в офисе меня больше всего беспокоит: меня беспокоит его отсутствие в моей жизни. Теперь. И я действительно не хочу, чтобы он так терзался и изводил себя.
– Я… Я подумаю, хорошо… – говорю я, лишь бы не видеть, как он съедает себя из-за чувства вины. Герман, вскидывает голову и смотрит на меня, и в его глазах я вижу надежду.
– Правда?!
– Да… но даже, если я решу остаться, это ничего не будет значить для нас, ты это понимаешь?
– Да, конечно. Я и не прошу. Не хочу лишать тебя того, что ты действительно любишь…
Глупый… этого, как раз ты меня уже лишил.
– Хорошо, я пару дней еще не выйду, подумаю… К концу недели тогда сообщу о своем решении.
– Хорошо. Лина, я сделаю все возможное, чтобы ты могла спокойно работать. Это, наверное, единственное, что я могу дать тебе, теперь…
– Нет, не единственное, – он снова смотрит на меня и в его глазах мелькает искра надежды.
– Перестань изводить себя. Прошлого не изменить. Сделай выводы и двигайся дальше. Пусть это будет уроком.
– Да уж… – усмехается мужчина. – Этот урок, я никогда не забуду… – говорит он с горечью и качает головой.
– Уроки помогают нам по-другому смотреть на жизнь и на наше к ней отношение. Они помогают забыть прошлое и снова найти силы жить… – рассуждала я сама с собой.
– Каролина, ты единственная, кто помог мне забыть прошлое и двигаться дальше, быть счастливым, но я сам все просрал…
– Не говори так, жизнь продолжается…
Снова тяжело вздохнув, он поднимается с кровати.
– Я пойду. Спасибо, что выслушала. И надеюсь, что ты останешься в компании, не смотря, на кретина генерального…
– Я тоже надеюсь… В любом случае, я передам свои наработки, и сама поговорю с заказчиком.
– Каролина, ты удивительная, невероятная женщина, и я желаю тебе огромного счастья. Надеюсь, найдется тот, кто сможет сделать тебя счастливой. Я, как оказалось, не смог…
– Герман, не надо, это лишнее сейчас. Но спасибо и я подумаю на счет работы.
– Хорошо, и… прости…
Задержав на мне взгляд на несколько секунд, он ушел. Послышались его тихие шаги, затем щелчок двери, и снова тишина… Я откинулась на подушку, глядя в потолок, не обращая внимания на новые дорожки слез. В моих мыслях, как на кинопленке мелькают наши счастливые дни, последних нескольких недель, проведенных вместе: вот мы вместе готовим завтрак, дурачась, как дети и бросаясь едой, потом он хватает меня и сажает на стол и нам становится уже не до веселья… вот, мы лежим в обнимку на диване и смотрим какую-то комедию; вот он приносит мне завтрак в постель; вот я делаю ему массаж после очередной конференции, где он стоял на ногах почти восемь часов; вот я танцую ему стриптиз и мы занимаемся любовью на полу в гостиной, так как не в состоянии были добраться даже до дивана; вот я готовлю ужин, а он рассказывает мне, каким был в юности. И вот я вижу его, затянутые мутной пеленой глаза и он тычет мне рамкой в лицо… А потом, заставляет сделать тест. Его слова сказанные сегодня убивают еще сильнее: «Я люблю тебя, очень сильно…». Это признание болью отзывается во всем моем теле и вызывает новый поток слез. Я тоже тебя люблю… Но этого, для нас, оказалось недостаточно…
К концу недели, окончательно уставшая валяться без дела и страдать, принимаю решение выйти из своего заточения и снова начать нормально жить. Герман больше не появлялся: не приходил, не звонил и не писал. И меня это очень злило, хотя я понимаю, что это бессмысленно и сама просила его оставить меня в покое, но в глубине души надеялась, что он еще раз предпримет попытку поговорить со мной. Но он молчит. Значит действительно все кончено…
С квартирой пока ничего не понятно, но есть пара вариантов, которые можно посмотреть на выходных. Окончательного решения относительно работы, я так и не приняла. Хотя, наверное, приняла, просто еще не признала. Но, хотя бы честно призналась самой себе, если бы не Герман, я не за что не хотела бы уходить оттуда. Поэтому решила поработать, до окончания своего проекта и если мы с ним, действительно сможем «нормально» взаимодействовать, не вспоминая о прошлом, то, возможно, я останусь. Мы снова вернулись к началу, только теперь с грузом воспоминаний (как прекрасных, так и ужасных) и сожалений о не сбывшихся надеждах и мечтах.
Приведя себя в порядок, утром пятницы приезжаю в компанию и включаюсь в работу, по которой действительно соскучилась. На полдня погружаюсь в рабочую рутину и отвлекаюсь от переживаний. От коллег, узнаю, что Альберт уволился, и не могу не порадоваться этой новости. Нашу последнюю встречу с ним, нельзя назвать дружелюбной и после всех отвратительных слов, что он мне сказал, сомневаюсь, что мы могли бы продолжать дружеское общение.
Когда, после обеда, возвращаюсь из проектного отдела в наш опен спейс, чувствую, как по телу бегут мурашки, останавливаюсь и замираю. Мне даже не нужно оборачиваться: я уже знаю, кто стоит за моей спиной.
– Каролина, – словно из-под пола вырастает Герман. – Рад видеть тебя…
– Герман…, – прочищаю горло, добавляя, – Эдуардович…, здравствуйте. – Стараюсь не выдать своих эмоций, но знаю, что терплю неудачу, также, как и он. Но понимаю, что должна озвучить ему свое решение, чтобы закрыть этот вопрос и больше к нему не возвращаться.
– Мы можем поговорить? – спрашиваю я, глядя сквозь него.
– Да, конечно. В моем кабинете?
– Не в коридоре же…
– О, Лина! – а я тебя искала, нам на встречу идет Снежана. – Но, как вижу, ты занята? – Ее бровь скептически ползет вверх, и она еле заметно усмехается.
– Каролина, зайди ко мне, пожалуйста, как освободишься, – говорит мужчина, не глядя на Снежану и направляется в сторону своего кабинета.
– Хорошо… – произношу я в спину удаляющемуся мужчине. Он даже не обернулся.
– У меня не срочно, хотела узнать на счет аналитики, которую ты готовила, представишь ее на собрании в понедельник? Готовлю повестку.
Вижу, как Герман замедляется и наклоняет голову в нашу сторону, чуть поворачивая ее. Нехотя, удовлетворяю его любопытство, чтобы не вызывать подозрения девушки: – Да, конечно. Все готово. Хочешь обсудить?
– Нет, нет, я просто уточнить хотела. Как твое самочувствие? Все в порядке?
– Да, спасибо, Снежана, все хорошо, – слабо улыбаюсь я. – Я пойду тогда?