Страница 18 из 18
ЖЕМЧУЖИНА. Зря ты, Надюша, так смотришь на жизнь… У других не такое было. Вспомни судьбу Софьи Толстой. После первой брачной ночи она прочла в лёвушкином дневнике его впечатление о ней: «Не то». Представляешь, каково жить с мужчиной, который сказал о тебе, что ты «не то»?
НАДЕЖДА. Это ты к чему?
ЖЕМЧУЖИНА. Так ведь тебя-то Иосиф как любит! А потом Софья рожала по ребенку в год и всех кормила своей грудью – Толстой не разрешал заводить кормилиц… Бывали, Надюша, у жен великих судьбы тяжелей. Что делать, любят мужья повелевать.
НАДЕЖДА. Ты тоже считаешь Иосифа великим?
ЖЕМЧУЖИНА. А как же? Я Сталина люблю.
НАДЕЖДА. Ах, Полечка. Ты любишь вождя Сталина, а вождь Сталин…
ЖЕМЧУЖИНА. Тебя?
НАДЕЖДА. Твою таранку. (смеются) О, господи! И смех, и грех. Раньше-то вожди были только у диких племен. И вдруг… (заходится в нервном смехе) и вдруг…и вдруг эти вожди у нас… и еще мавзолей… главный вождь лежит, а другие вожди стоят на нем… Ну, почему? Почему? Почему?
ЖЕМЧУЖИНА (с гримасой ужаса. Надюша, тебе надо показаться докторам.
НАДЕЖДА. Иди, Полечка, отбивай телеграмму своему Славику. Все не так плохо. Куда же верховный вождь без Славы Молотова?
Надежда уходит.
ЖЕМЧУЖИНА. Боже…
Непроизвольно делает движение рукой, как бы осеняя себя крестным знаменем. Из соседней двери появляется Паукер.
ЖЕМЧУЖИНА. Ну, вот, ты все слышал.
ПАУКЕР. Молодец, товарищ Жемчужина. Хорошо работаешь. Надоела тебе, наверное, рыба. Не женское это дело. Потерпи еще немного. Скоро доверим тебе парфюмерию в стране.
Москва. Кремль. Комната для совещаний рядом с кабинетом Сталина. За длинным столом два молодых человека, Каннер и Важанов. Входит Сталин.
СТАЛИН. Ну что, молодежь, чего новенького в почте?
КАННЕР. Писатель Крымов, сбежавший в 17-м, пишет вам из Германии. «Русская революция сделала уже колоссально много. Но эксперимент затягивается, нужны какие-нибудь реальные результаты…» Дает советы, как управлять Россией. «Прежде всего, армия… Все должны знать о ней преувеличенное. Чем больше всяких военных демонстраций, тем лучше…И еще: побольше музыки, бодрых песен, смешных и героических фильмов». Писатель этот Крымов никудышный и советчик тоже не ахти.
СТАЛИН. (сдерживая раздражение). Товарищ Каннер, вы можете просто дочитать до конца?
КАННЕР. «Не нужно лжи, но нужны две правды, и о большей умолчать на время и тем заставить верить в меньшую, а когда понадобится, малая отступит перед большой». Это как-то совсем мудрено. Лично я не понял.
СТАЛИН. Положите это письмо в папку для повторного прочтения. Вот ведь как! Был Крымов врагом, но пожил в Европе и превратился в сочувствующего. Стиль, действительно, корявый, но некоторые мысли здравые. Мне только непонятно, почему он ни слова не написал про омоложение крови партии – ее кадров. Ведь кровь – это дух. Чьи слова?
КАННЕР. Ницше, товарищ Сталин.
СТАЛИН. Почему в моей библиотеке только дореволюционное издание Ницше? Мы его не издаем, что ли?
КАННЕР. Крупская включила Ницше в перечень книг, вредных для детей и молодежи. Вместе с Кантом, Шопенгуэром, Платоном, Достоевским и сказкой «Аленький цветочек».
СТАЛИН. Совсем из ума выжила старая ведьма. Ну, ладно Достоевский, я сам не вижу от него пользы, но сказки-то зачем?
КАННЕР. Минпрос считает, что в сказках много мистики.
СТАЛИН. Какова попадья, таков и приход. А что еще есть остренького?
Каннер и Важанов молча переглядываются.
СТАЛИН. Не разочаровывайте меня, ребята. Большевизм в свое время начинался с молодых людей. Мы не боялись резать друг другу правду-матку в глаза. Ну, выкладывайте, что там у вас в загашнике? Хотя… погодите. Сначала я выложу. Это что еще за новый выкрик какого-то дуралея: «Да здравствует любимый Сталин!»? Ты у нас отвечаешь за клаку, товарищ Каннер. Это твое новшество?
Каннер в замешательстве.
СТАЛИН. Любимый Сталин – это перебор, товарищ Каннер. Ты отлично знаешь, что мне вполне достаточно, когда меня называют товарищем. Не надо так усердствовать. Когда кого-то не в меру превозносят, это воспринимается, как насмешка. Ты хочешь, чтобы надо мной смеялись, товарищ Каннер? И еще. Сколько минут по твоим нормативам скандирует клака?
КАННЕР. Когда речь заканчивает член цэка – две минуты. Когда член политбюро – пять минут. Когда вы, товарищ Сталин – десять минут.
СТАЛИН. Эх, не жалко тебе людского времени. Установи предельную норму в пять минут. Ладно, продолжай, что еще новенького?
Каннер явно боится сказать.
ВАЖАНОВ. Вы вот не любите Достоевского, товарищ Сталин, а он был бы на нашей стороне. Он, например, писал, что счастье не в самом счастье, а в его достижении. Или вот: страданием своим русский народ как бы наслаждается.
СТАЛИН. Достоевский написал: «как бы», или вы не улавливаете? Тонкая игра писательского ума. В политике все проще и грубее. А вы невысокого мнения о русском народе, товарищ Важанов. Ну и хитрец – специально затягиваете доклад. Боитесь сказать какую-то новость?
ВАЖАНОВ (решается). В Горьковском пединституте раскрыта организация студентов-террористов. Планировали покушение на вас, товарищ Сталин, во время первомайской демонстрации. Готовили плакаты.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.