Страница 6 из 7
Сейчас, когда прошел первый задор, когда мы уже малость пообвыклись, а многие процессы уборки отлажены – можно подводить первые итоги.
Территория полярной станции Малые Кармакулы находится на возвышении, вокруг которого пролегает несколько дорог, наезженных вездеходами. Поскольку организаторы любезно предоставили нам самим право принимать решение (а по-другому и никак: на месте виднее), то мы решили опереться именно на эти дороги, дабы по ним и эвакуировать собранный мусор в дальнейшем.
Первым делом мы выбрали довольно обширное (по местным меркам) поле – ложбину между двумя возвышенностями. Ложбина оказалась заболоченной, и нам пришлось хорошенько поработать ломами, чтобы выдрать бочки и прочий мусор из топи. Достали не все: остались тяжеленные детали механизмов, двигатели, к которым вручную не подступиться. Это – дело следующей экспедиции в будущую навигацию. Отмечаем места на карте и двигаемся дальше.
Фото: Карп Ермаченков
Следующая локация выглядела перспективно: бочки компактно разбросаны недалеко друг от друга. Некоторые из них в ямах с водой – но подумаешь, это мы проходили… Так мы и подумали, с эдаким превосходством уже опытных «уборщиков Арктики», приступая к следующему этапу.
Наивные!
Бочки таили сюрприз: они оказались наполнены известью. Закаменевшей, набравшей влаги за те десятилетия, что дожидались нас… Используя смекалку, русский мат и плечо длинного рычага из толстенной трубы, мы-таки добились своего.
Дорога вдоль холма повернула, подбираясь ближе к жилым и производственным постройкам. Вслед за ней переместились и мы. Сразу же стало больше бытового, мелкого, «несолидного» мусора. Хотелось оставить это грязное местечко и добраться до уже знакомых бочек: там ведь сразу видно, что мы делом занимаемся, не то, что здесь… Однако самые сознательные наши товарищи своим личным примером показали остальным верную дорогу) Две бытовые свалки и расплющенная новоземельской борой (ветром 30–40 метров в секунду) жестяная кровля были разобраны и утилизированы (перемещены в мягкие контейнеры).
Сейчас мы приступили к самому объемному скоплению железного лома. Оно расположено крайне неудобно, вдоль береговой линии. Сюда когда-то как будто бульдозером сгребли и старые механизмы, и обгоревшие стены построек, и многочисленные бочки. Берег крутой, тащить все приходится вверх по склону. Здесь, похоже, мы и встретим окончание экспедиции…
23.09.2021
Прощальным приветом суетного дня на тускнеющем небосводе повисли легкими росчерками перышки облачков. Притихли горные громады, кутаясь во тьму, засыпая под протяжную колыбельную озябшей круглой луны. Песнь слышна в завывании ветра, в сонном бормотании океана.
Любопытные звездочки приникли к замочным скважинам; одним глазком они подглядывают вниз, любуются…
Фото: Карп Ермаченков
Снежная королева крутит волшебный калейдоскоп, светит колдовским фонариком, посылая во все края непреложную весть – зима скоро! – и завевается-завивается небесной поземкой северное сияние.
25.10.2021
невольно всплыли в голове пушкинские строчки. Припомнился красочный разворот детской книжки: глубокая синяя вода, белые барашки на волнах, голубое небо…
Шальной ветер-сказочник обещал веселую сказку с самого рассвета: буянил, гудел, бился в старые стены. Сквозь сон слышится скороговорка дежурного в соседней комнате – по рации передают сводку. Я даже не вслушиваюсь – слоисто-кучевые… видимость… и цифры-цифры-цифры – метеомантра действует на меня гипнотизирующе.
Павел, однако, выудил главное:
– Порывы до двадцати пяти… Еще немного – и на завтрак рискуем не добраться…
Стоило выйти на улицу – ветрище рванулся, принялся обниматься, трясти за плечи, вышибать слезу, словно подгулявший знакомец.
пенные валы обычно виднеются вдалеке, за цепью островов. Сейчас ветер дует от берега – и вся бухта в белой кипени. А вот стихотворного кораблика нет – «Михаил Сомов» ушел давненько, а "Профессор Молчанов" выйдет за нами, согласно последним данным, только двадцатого октября.
После завтрака ветер утих. А когда мы хорошенько разогрелись, вытаскивая ржавое железо из переплетения бетона, обугленных толстенных балок и камней, и вовсе прекратился. Яркое солнце бликует, отражается от морской глади, ласкает обросшее лицо.
Благодать!
Потянуло на образность. Длиннющий вездеходный трак уполовиненным знаком бесконечности оплел бочки, скрылся в земле. Словно сытый змей, охраняющий свои сокровища… Оборачиваюсь. Товарищи снуют среди торчащих балок, раскачивают ломами, выламывают листы железа, выдирают бочки. Красные шапки то появляются над косогором, то пропадают.
«Точно – как гномы в сокровищнице дракона Смауга. И бочкам в «Хоббите…» тоже место нашлось…»
Выкатываю последнюю, сгнившую уже наполовину, ржавую бочку из полосы прибоя. Крохотулечный – меньше двух метров – галечный пляжик посреди обломков черного сланца очищен. Бросаю под пятую точку рабочие перчатки, опускаюсь, приваливаюсь спиной к камню…
Волна накатывает, отступает, шелестит. Солнце греет… Шуршат над головой сухие листья пальмы, слегка раскачивается гамак в теплом океанском бризе, щекочет ноздри терпкий запах пина колады… Стоп-стоп! Какие пальмы? Какая, на хрен, пина колада? Не спать!
Встряхиваюсь, встаю. На ровный участок из береговых камней уже вытащено немало бочек. Нужно катить их к точке сбора. Оглядываю приглянувшийся пляж.
«Ну вот, теперь у нас свое Майами появился… – слышу хмыканье Паши сверху. – Эдак мы здесь и загорим…»
Здорово будет сюда после обеда прийти, с книжкой…
Начинаем катать бочки – до обеда еще есть время. А вот потом можно и позагорать…
Майами не получился. Ветер всего лишь взял паузу на размышление. Подумал-подумал, поменял направление и принялся задувать с новой силой. Переодевшись и натянув капюшон, спешу на обед. Ветер-хулиган бежит сзади, отвешивает пинка пониже спины:
«Майами?.. Пина колада?.. Чеши давай, писатель… Борщ стынет».
29.09.2021
Коты на станции когда-то жили. В памяти сотрудников остался кот по имени Пух. Как и полагается кошачьим, Пух жил сам по себе (на чердаке) и ходил куда ему вздумается – для него даже форточка в кухне всегда оставалось приоткрытой.
Рыбы на станции хватает, и проблем с питанием не возникало. Героический характер кота проявился неожиданно: соседские псы пришли на разборку с местными. Рычание, грызня, обиженный скулеж… Вдруг из ниоткуда выскочил облезлый всклокоченный Пух. Хвост трубой, глаза вытаращены – старый кот бесстрашно вступился за своих, и неприятель бесславно отступил.
Второй кот в памяти сотрудников остался безымянным и дурным. С ним не задалось с самого начала – молодые сотрудники не вынесли полярных тягот и уехали. А кота оставили. Тот так и жил, неприкаянный, на чердаке. А через оставленную приоткрытой по прежней памяти форточку таскал леммингов и птичек, складывал их в столовой аккурат перед обедом.