Боги Бамиана

А пока договорившись о том, что ни чего не знаем об отправке, мы стояли возле кабинета ротного, в очереди за деньгами. Деньгами – солдатское денежное довольствие, можно было назвать, с натяжкой. Три рубля восемьдесят копеек, это бутылка водки, которая как я уже говорил, стоила по тем временам три шестьдесят две. Расписавшись в ведомости и получив свою порцию довольствия, я в очередной раз услышал предложение от ротного остаться в учебке сержантом, и в очередной раз ответил: – А как, я потом пацанам, в глаза, смотреть буду? – Я и не ожидал другого ответа. – Сказал гвардии капитан Ивонин.

– Ты в приказе, завтра в шесть утра построение на плацу. Останься живым.

– Есть остаться живым. – Браво ответил я – Разрешите идти?

– Идите. – Ротный грустно вздохнул и распорядился – Позовите следующего. Получив довольствие, мы собрались, в кубрике. В расположении роты было пусто. Сержанты увели молодых на занятия. Я кинул на койку панаму с деньгами, и сказал – Давайте, у кого, сколько денег есть, скидываемся. – Ого, сколько там?– Спросил Боб, кидая трояк в панаму. – Двести двадцать шесть рублей восемьдесят копеек вместе с твоими. Давай, пацаны, не стесняемся. Скинулись все, кроме Хуреш Оола. Мальчик – борец решительно отказался сбрасываться. Он заявил, что деньги ему понадобятся после армии. И вообще, у него всё есть, а бухать он не будет.

– Зачем сразу бухать? – Удивился Боб.

– Я бы, например, коробку птичьего молока с удовольствием сейчас продегустировал, в стекляшке есть. Я видел. Прекрасным коньяком неизвестного происхождения запил. Сторож сказал, за четыре пятьдесят пузырь отдаст. И, покуривая космос за шестьдесят копеек, послушал бы пацанов кто на гитаре шпилит. Да пару часиков перед отправкой кемарнуть. Так, что давай пацаны, дорога в стекляшку у меня проторена, делайте заказы, кому, что надо. Мыльные, пузырные – спецзаказы, принимаются на отдельном листке и после общего обсуждения переносятся на отдельный лист. А после моего персонального одобрения, фокус исполняется на бис, но уже после употребления ожидающей нас Чашмы.

– Пошли в каптёрку, чего глаза здесь мозолить. Ротный ещё не ушёл?

– Уже ушёл. Давай пацаны, пошли Чашму пить и список писать, кто, что перед отправкой откушать желает. – Я желаю копчёной колбасы. Причём, целый батон в одно рыло упороть. – Сказал Антип

– И «космосом» закурить. – Добавил Ёж.

– Братья, а я предлагаю взять всем по паре носок, бабай сказал, у них хорошие по полтиннику есть, и на этом с промтоварами закончить. – Предложил Боб.

– Колбаса, хлеб, чай, конфеты, сигареты, закусь. Ящик коньяка нам на первое время должно хватить, это двадцать пузырей. Пойду я с Перстнем. Берём по две сумки. Пойдем, как стемнеет. – Сказал Боб.

– А пока, пить Чашму, играть на гитаре и сильно начальству на глаза не попадаться:

–«Под облаками купола плывут, в чужое небо за собой зовут…»

– У меня, как всегда, две новости.– Перебил гитариста, подошедший Сафон.

– Офицеры из расположения уже свалили. А у молодых, через пол часа, ночной марш бросок, по полной боевой. Так, что до утра, расположение в нашем распоряжении. Но тревожная новость тоже имеется. Я сейчас по телефону со штабным товарищем разговаривал, он мне по большому секрету поведал страшную тайну.

– Не томи. – После отбоя патрули удваиваются. Особый контроль стекляшка и ещё три точки, где разливухой банчат. Под особый контроль, так же попадает, женская общага. Отбой в десять, сейчас полдевятого, в самый раз на прорыв идти. Я пошёл, сержантам приказ из штаба передавать. Кто идёт на реализацию, самое время по сто грамм принять на ход ноги.

Выпив, мы с Бобом рассудили трезво, что наш брат как всегда прав. За забором, вне строя, ты автоматически оказываешься вне закона. Тебя сразу все стараются поймать или как минимум сдать патрулю. Исключение, когда ты в увольнении. Мне пару раз доводилось быть – кайф. А сейчас мы с Бобом лежали в кустах через дорогу от дырки в колючей проволоке. Уже двадцать минут. С полными сумками. Мы старались не дышать. Потому, что прямо напротив нас, на тротуаре, прямо под дыркой в заборе, расположились покурить два патруля – десантный и летунов.

– Ну что старлей, здесь, сейчас, примем клиента и через комендатуру можно прогуляться до вашей части. Через рынок пойдём мы, а вы тогда через вокзал. Возле аэродрома покурим, даст Бог без клиентов, и назад до комендатуры. – Как без них? – Сказал, затягиваясь сигаретой, старший лейтенант ВДВ. –

Чуть в сторону отойди, а то на голову спрыгнет.

Клиентом оказался сержант хозроты 345 гвардейского полка, которая базировалась на территории учебки. Попав в руки патруля, сержант гордо заложил руки за спину и, вдруг, неожиданно, прыгнул обратно через забор в часть.

–Двое за ним!– Скомандовал десантный старлей.

– Мы через КПП. – Крикнул в спину убегающему десантнику лётный офицер.

Десантный патруль перелез через забор. Летуны, потоптавшись пару минут, пошли в сторону штаба. А мы с Бобом, аккуратно перелезли, через заборчик. И сразу же попались, в крепкие руки гвардии старшего прапорщика Коростылёва. Которые, впрочем, быстро разжались. Уменьшив наш стратегический запас на полкило, и пожелав нам остаться живыми, прапор молнией перелетел через забор. Мы же, наконец, добрались до каптёрки. Там не было не души.

– Давай покурим, что ли, брат, да пойдём пацанов поищем.

– Нет, брат, пацаны нас сами найдут. Давай мы с тобой по соточке выпьем, дорогой мой дагестанский друг. И выпьем мы за то, что мы с тобой, будем, вот также всегда рядом. – Давай и, пусть наши матери, не получат на нас похоронок. – Добавил к тосту я.

Выпили, закурили. Я взял гитару и начал бренчать, что – то из Розенбаума. – А, правда, что он еврей? – Кто? – Ну, Розенбаум. – Судя по фамилии, наверняка, а тебе какая разница? Песни у него, что надо.

– Согласен, песни что надо. Но что-то я за станком не одного Кобзона не видел. И у нас в списках по роте Цукерманы отсутствуют. – Это ты зря, брат. Наверняка, если не в нашей роте, так в других хватает и иудеев и мусульман и христиан. Вон у нас даже буддисты есть – Тувинцы. – Не скажи, в других ротах может и есть, не знаю, а в сапёры смотрю, прям, не рвутся. – Гнул своё Боб.

– Тормози, братан. – Я попытался остановить друга:

– Ты разве выбирал, в какую роту идти, сказали саперная, и пошёл. А сказали бы ДШБ16, пошёл бы как миленький. Так, что заканчивай. Какая муха тебя укусила?

– Да не знаю, сам что-то психую, перед неизвестностью что ли, хрен его знает, как там сложится, война всё-таки. И евреи здесь не причём. Пойдем, поищем пацанов. – Замял он разговор.

Идти не куда не пришлось. После моих слов, в каптёрку, громогласной толпой ввалились, бравый десантник и будущий моряк Антип со товарищи. – А мы думали – вы спалились. Тут патруль по территории лазил, кого-то искали, мы подумали вас.

– Вы больше про нас всякую херню не думайте. – Проворчал Боб, открывая сумку.

– Разбирай заказы. Всем, как обещал, по паре носок. Антипу персонально кольцо «краковской17». Другой копчёной в магазине нет, забрал всю. Ещё шесть штук «краковской» и три батона «докторской18». Хлеба нет, придётся «рожать». Курево, алкоголь и три пачки птичьего молока тоже присутствуют. Денег потрачено сто тридцать два рубля осталось примерно столько же. Может чуть больше. Кому отдать? Я больше ходить не хочу.

«Рожать» должен был уметь, каждый уважающий себя десантник. Но в этот раз не пригодилось. Как всегда вовремя, появился Сафон и, принёс целый поднос нарезанного хлеба. С ним пришли три автобатчика с тремя бутылками водки или шестью, но это уже было не важно. На вопрос – откуда хлебушек? Брат попробовал отшутиться, что по пути родил. Но не прокатило. В это время закусывали очередной тост и вопрос повторился.

16

Десантно Штурмовой Батальон.

17

Краковская – копчённая колбаса.

18

Докторская – варёная колбаса.