Зиккурат

К посланию прилагалась техинформация и чертежи сверхсветового двигателя. Составлено, разумеется, на первом земном. Примечательно, что на наших картах уже была звезда, в незапамятные времена названная Уту. И примерно за год до «послания» звезда погасла. Любопытное совпадение.

На призыв откликнулись главы правительств России, Китайской империи, Франкогермании, Объединенной Африки, Союза Арабских Коммунистических Республик и Соединенных Штатов Америки.

В принципе это было не опаснее путешествий средневековых купцов, отправлявшихся на свой страх и риск в неведомые земли, населенные столь же неведомыми обитателями. Неудачи и гибель одних вовсе не останавливали новых. Так и здесь: независимо от того, чем закончится наша экспедиция, маршрут «Земля – Аган» обречен рано или поздно стать торным. В свое время пройдут по нему и торговые, и туристические, и военные корабли… Но и от нас зависело многое. Все отобранные в экспедицию – опытные космонавты. Муса и Сунь – и вовсе офицеры. У меня за спиной не один полет и я единственный, кто пережил катастрофу на Меркурии-4.

Как бы ни выглядели внешне обитатели Агана, внутренне они мне казались надменными. И стиль послания, и даже само название их говорили об этом. Нельзя произнести «сангнхит» быстро, по ходу с остальной речью, перед этим словом язык невольно должен остановиться, словно почтительный простолюдин перед знатным вельможей, и затем произнести, тщательно выговаривая каждый звук. Впрочем, в нашей речи мы обычно упрощали до «сангхиты» или даже «санхиты».

Меня вдавило сильнее. Корпус затрясло. Закопошились недобрые предчувствия. Помолиться, что ли? Я покачал головой, отгоняя странные мысли. Интересно, сколько мы пробудем на Агане? Может, Муса после первого контакта переменит решение? Разве перед лицом великого не покажется мелочью мой нелепый проступок? Во всяком случае, когда через четыре часа после контакта сработает позывной и они вернутся на корабль, я пройду в кают-компанию вместе со всеми, чтобы просмотреть увиденное ими – с записей призапов. Этого меня никто лишить не вправе.

Гудение прекратилось. Тяжесть отпустила. Долгожданный щелчок и время гробового заточения окончилось. Я сел и прислушался к себе. Мы – на чужой обитаемой планете. Впервые в истории. Что я чувствую в этот момент?

Ничего.

Хотя нет, что-то ноет внутри, словно ветер гуляет в душе. Занятно. Может, Тези Ябубу и прав. Может, и впрямь лучше остаться. Почему-то мне и самому вдруг расхотелось покидать «Аркс».

Пискнул входной сигнал, и люк отъехал в сторону. Потянуло знакомым запахом одеколона, и я не удивился, увидев рыжую шевелюру, насмешливые глаза, длинное лицо – Зеберг.

– Собирайся, Вася. Ты участвуешь в контакте вместе со всеми.

– Да ладно тебе!

– Как знаешь. Но советую не дожидаться, пока придет Муса. Он не в духе. Именно из-за тебя. Сангнхиты передали, что на встрече должны присутствовать все члены экипажа. Муса решил не рисковать.

И правильно сделал! Ах, Муса, ах, алмаз моего сердца! Мне не надо было десять раз повторять. Я наспех напялил парадный костюм, прикрепил к груди призап, сунул в карман рацию и выскочил из каюты. Вдвоем с долговязым Зебергом мы бойко затопали по коридору. Очень удачно, что вызволять меня послали именно программиста. Можно кое-как войти в курс дела:

– Что показало сканирование?

– Довольно много занятного. Все требует дальнейшего изучения. Неожиданное и вполне ясное одно: компьютер определил сангнхитов как людей. По крайней мере биологически.

– Людей? Может, гуманоидов, похожих на людей?

– Тогда они столь похожи, что наша сверхмощная железяка не способна отличить. А я в таком случае не вижу особой разницы.

– Люди… – У меня невольно засосало под ложечкой. – Может, именно они в древности заселили Землю? Впрочем, не исключено, что эти «люди» – лишь биоты, воссозданные настоящими обитателями Агана, чтобы нам легче общаться? По типу того, как они писали на первом земном? Или, быть может, сангнхиты – полиморфные организмы, способные принимать любую форму, в зависимости от надобности?

– У тебя подвижное воображение, Вася. – Вечный спорщик Зеберг осклабился. – Живи мы лет пятьсот назад, ты не преминул бы еще сообразить, что эволюция на разных мирах протекает по одному сценарию…

Свернув возле оранжереи, мы перешли в первый рабочий.

– Не вижу связи. В отличие от этого наукообразного бреда мои гипотезы вполне приемлемы.

– Нуда, конечно.

– А сам ты как объясняешь?

– Никак. Я хоть и пишу на досуге стишки, но в работе, Вася, привык иметь дело с фактами, достаточными для того, чтобы делать выводы. Пока что их недостаточно.

– Ну а предварительные гипотезы?

– Извини, Вася, – усмехнулся немец, сворачивая влево. – Пока что моя муза спит. – Мы миновали темнеющие за стеклом фигуры боевых роботов. – Что ж, почти пришли. Спроси у Тези Ябубу – может, ему духи что-нибудь нашептали?

Разумеется, наткнувшись на яростный взор Мусы, я никого спрашивать не стал, а тихонько отошел в сторону. Ко мне шагнул Тези Ябубу и одобряюще улыбнулся. Сунь обернулся и кивнул. Бонго пренебрежительно скосил глазами. Все, кроме меня, вылизаны и подтянуты. Все, включая меня, на нервах, стоят перед скучной металлической стеной.

Какой он на ощупь, чужой мир? Предвкушение холодными волнами захлестывало нутро, разбиваясь на тысячи брызг об утесы непонятной тревоги, охватившей нас. Вспомнилось, как я впервые увидел море и ступил в его соленую воду. Ощущения точно такие же. Металлическую стену прорезала полоса света – створки шлюза начали раскрываться.

Самое первое – воздух. Терпкий, влажный и почему-то немного острый. Диковинные травы и неведомые создания чудились в нем. Полоса света расширилась до размера ладони. Запах стал сильнее. Взгляды жадно устремились сквозь узкий проем. Видно было пока немного: ровная поверхность, покрытая тонким узором, в отдалении – три человеческие фигуры. Одеты во что-то неприглядное, вроде тренировочных костюмов. Больше ничего разглядеть не получалось.

Нервное молчание стянуло лица.

Наконец шлюз открылся. Бесшумно заработал эскалатор. Первыми на убегающие вниз ступени встали Муса и Зеберг, затем Бонго и Сунь, последними – мы с Тези Ябубу.