Страница 44 из 116
Как я и предполагал, Итачи обнаружился за столиком кондитерской, вдумчиво дегустируя сладости. Все четыре официантки, не загруженные работой в такой ранний час, толпились за ширмой неподалеку от него и шепотом обсуждали «этого красавчика». Нии–сан их, конечно же, прекрасно слышал и видел, но с царственной невозмутимостью игнорировал.
— Доброе утро, нии–сан! — я положил ему руку на плечо и, наклонившись, коснулся его щеки своей.
Итачи слегка удивленно на меня посмотрел, обычно я к нему так не липну. Он вообще не любит, когда вторгаются в его личное пространство, и я стараюсь этим не злоупотреблять. Ну, за исключением тех случаев, когда мне снятся кошмары.
— Ха, у нее реально потекла кровь из носа, — пробормотал я, покосившись в сторону официанток, пришедших в необычайное волнение.
Из–за ширмы раздавались какие–то приглушенные писки, невнятные восклицания и даже звук упавшего тела. Не ожидал, что моя шутка окажет такое сильное действие.
Я сел за столик напротив Итачи, и положив подбородок на сцепленные пальцы, позволил улыбке незамутненного счастья появиться на моем лице.
— Спасибо, нии–сан. Это был лучший День Рожденья в моей жизни.
— Хорошо, — Итачи неопределенно повел плечом.
— А ты чего такой хмурый был до моего прихода? И если не секрет, то чем ночью занимался?
Ответить на этот вопрос нукенину не дали возникшие рядом официантки, сразу три. Четвертая, похоже, еще не пришла в себя.
— Что желаете?
— Хмм… Знаете, у меня сегодня день рожденья, и я хотел бы большой именинный торт с красивой девушкой в купальнике внутри, — ответил я с самой очаровательной улыбкой.
Официантки на несколько секунд подзависли.
— Эээ, извините, у нас такого нет.
Стоило мне лишь изобразить намек на печаль, как они тут же затараторили:
— Но специально для вас мы что–нибудь придумаем!
«Интересно, если я попрошу, они в купальники переоденутся?»
— Ну, хотя бы красивые девушки тут уже есть, — еще одна очаровательная улыбка.
Кажется, еще немного, и их придется выносить точно так же, как четвертую. Но обошлось — меня обслужили по высшему разряду и оставили наедине с нии–саном. И опять Итачи ничего не сказал по поводу моего поведения, хотя оно, наверное, его порядком удивило, впрочем, как всегда. А так он идеальный брат — жизни не учит, с нотациями не лезет, сделает для меня что угодно, да и в средствах не ограничивает. С какой стороны ни посмотри — само совершенство. А то что он столько человек поубивал — так это жизнь такая.
Глава 8. Кошмары и Нукенин Листа
— Кто ты?
Толстая, светящаяся веревка обвила меня, словно удав, и с каждой секундой все сильнее сжимала свои кольца. Мой рот открылся, и с языка сорвалось имя, от которого я когда–то отказалась. Даже сейчас я не могла услышать его, потому что давным–давно потеряла на него право.
Лицо Итачи, стоящего передо мной, исказилось, а Мангеке Шаринган превратился в кольца риненгана.
— Что ты сделала с Саске?
— Убила и заняла его место, — снова мой язык ответил без моего на то желания.
И как бы я ни хотела добавить хоть что–то в свое оправдание, так не смогла произнести ни слова. Факты таковы, как я их только что озвучила. А то, что я не понимала, что происходит, и считала окружающее сном, не отменит моей вины. Я одним прикосновением уничтожила его любимого брата, и заодно, смысл его жизни.
Я никогда раньше не видела Итачи таким — он был похож на демона. Пряди волос развевались сами собой, черты лица заострились, глаза светились, а жажда убийства, исходящая от него, ощущалась, словно обжигающее пламя.
— Умри.
Кольца веревки сжались сильнее, ломая мне кости одну за другой. Но от боли я могла отстраниться, куда сильнее терзало то, с какой ненавистью на меня смотрел Итачи. И хуже всего то, что я так и не смогла оправдаться. Теперь он считает, что я специально захватила тело его брата и втерлась в доверие.
— Прости меня, прости! Я не хотела, чтобы так случилось! Я не знала, что происходит! — но как бы громко я ни кричала в мыслях, с моих губ так и не сорвалось ни звука.
— Саске! САСКЕ! — кто–то потряс меня за плечи, и увидев над собой лицо Итачи, я в первый миг сжался от ужаса.
А потом, наконец, сообразил, что все случившееся было просто кошмаром. Который однажды может стать явью.
— Прости меня, прости, прости, — я вцепился в него и начал бормотать извинения, как в бреду. — Я не хотел. Не понимал, что происходит. Мне казалось, что я сплю. Я просто прикоснулся и все. Прости, прости…
Я вдруг понял, что плачу. Восемь лет я был уверен, что разучился, а оказалось, что просто повода настоящего не было. Кто для меня Итачи? Любимый персонаж аниме? Человек, которым я восхищаюсь и которого хочу превзойти? Старший брат? Лучший друг? Якорь, который держит мое сознание в этом мире? Я не знаю ответа, но мысль о том, что я его потеряю, страшит меня больше всего на свете.
— Саске, я не знаю, что тебе приснилось, но это был всего лишь кошмар, — Итачи немного неловко пытался утешить меня, видимо сильно шокированный моим странным поведением. — Ты ничего не сделал.
— Сделал. Я сделал нечто ужасное, хотя и не хотел. Я надеюсь, что ты никогда об этом не узнаешь, но если это однажды случится, не убивай меня сам. Кто угодно, только не ты. Пожалуйста…
— Саске, — потрясенно пробормотал Итачи. — Я бы никогда не смог. Что бы ты ни сотворил, я не смогу тебя возненавидеть.
Мои губы скривились в печальной усмешке:
— Запомни свои слова, Итачи. И не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь взять под контроль разбушевавшиеся чувства. Ужасно несправедливо, что настоящие, полноценные эмоции я могу почувствовать только в кошмарах, а в обычной жизни мне доступны лишь жалкие крохи, да и те приходится усиливать с помощью самогендзюцу. Наконец, тело начало расслабляться, пульс замедлился, а слезы остановились. Я смог разжать судорожно стиснутые пальцы и выпустить из хватки одежду Итачи.
— Я пойду немного развеюсь, — пробормотал я, ощущая смутное желание куда–то идти и что–то делать. Хотя бы просто побродить по темным запутанным коридорам, пока не забудутся ощущения от кошмара, и я снова смогу стать собой.
Я начал вставать, но нии–сан дернул меня назад, не давая подняться. К моему удивлению, он обнял меня и прижал к себе, хоть обычно от него таких эмоциональных жестов не дождешься.
— Это мне нужно извиняться и выпрашивать прощение. Я до сих пор не понимаю, как ты смог простить меня. И не представляю, чтобы тебе удалось сделать нечто более ужасное, чем совершил я. Но даже если у тебя вдруг получится… Ты в своем праве.
Итачи взъерошил мне волосы. Кажется, сначала он хотел коснуться моего лба пальцами, как раньше, но вспомнил про дыру на этом месте в моем ментальном теле и передумал.
— Помнишь, ты утешал меня и говорил, что все хорошо? Чтобы это сработало, ты и сам должен верить в свои слова.
— Да верю я, верю, — пробормотал я.
— А теперь спи. А то будешь всю ночь думать о какой–нибудь ерунде.
Последнюю фразу нии–сан вообще с меня процитировал, и только я хотел возмутиться, как он коснулся моей переносицы, и мир померк, подменившись сном.
А Итачи остался размышлять, не показалось ли ему, что зрачки Саске на долю мгновения стали красными и разошлись по радужке шестью треугольными лепестками. Или это была такая необычная начальная форма Мангеке Шарингана.
На следующее утро я успешно делал вид, что ничего не было, а нии–сан мне подыгрывал. Но потом на тренировках я заметил, что он больше не наносит мне смертельных ударов, а лишь обозначает их, хотя и знает, что тело не настоящее.
Сегодня у членов Акацуки очередное собрание, что случается довольно редко, поэтому в честь такого праздника почти все были в собственных телах, а не подменились проекциями. Кстати, один из неизвестных мне шиноби уже пропал, а я так и не успел выяснить, как его зовут. По случаю торжества я тоже был в акацуковском плаще. Вообще–то, я сейчас впервые его надел, и потому чувствовал себя косплеером, но смотрелась одежка прикольно, да и удобная была. Хотя вместо широкого воротника лучше было бы приделать капюшон.