Зажги свою звезду

– И ты решил защищать права какого-то случайного парня? – Гермиона вопросительно приподняла бровь. – Это такая мужская солидарность? Ты реально считаешь, что этому магглу, с которым я даже не вместе, просто необходимо знать, что у него есть сын-волшебник? Или я должна раскрыть ему тайну существования нашего мира? Извини, Гарри, но зачем?

– А, ты решила и меня кормить сказками, что он маггл, – Поттер закатил глаза. – Нет, я прекрасно понимаю, почему ты придумала эту легенду для наших заносчивых чистокровных друзей. Что бы там ни изменилось, но в этом вопросе они все будут на твоей стороне: у бедного парня-маггла, по их мнению, права знать о сыне нет. Но мне ты можешь не заливать уши, потому что я очень сомневаюсь, что он не волшебник. Прости, Гермиона, но все факты против тебя: например, магический потенциал Александра, который специалисты единогласно приписали двум наборам волшебных генов. И пойми меня правильно, я как раз уверен, что магглорождённые волшебники ничем не слабее, ты столько раз это доказала, что даже можно не говорить. Да и если вспомнить Волан-де-Морта и Снейпа, то некоторые истинные полукровки ничем не уступают. Загвоздка не в этом, – Гарри Поттер напряжённо смотрел в самые зрачки подруги. – У твоего ребёнка, Гермиона, отчётливо видны две волшебные линии. Мне Теодор Нотт сказал. Ты ведь подобными вещами никогда не занималась, а у него был какой-то проект в Тайнах, и он научился этому трюку. Так вот, Александра он просканировал, и вопросов просто быть не может.

– А тебе не кажется, Гарри, – верная подруга всех приключений насмешливо прищурилась. – Что применённые Ноттом чары, несомненно разработанные чистокровными, могут элементарно ошибаться? То есть, когда-то были запрограммированы соответствовать их теории превосходства?

– На самом деле, нет, – если Гарри и мог смущаться от этого снисходительного голоса Грейнджер, то аврор-Поттер даже глазом не моргнул. – Но даже если допустить такую возможность, существует ещё это проклятие, настигшее тебя при родах. Прости, Гермиона, мы пересмотрели литературу на эту тему. Наложить подобное заново просто невозможно, это старинная магия. В их семействах оно веками передается, а само проклятие накладывается на мужчин.

– Какая забавная логика, – Грейнджер фыркнула. - А то, что кто-то, когда-то должен был наложить проклятье впервые, вы все очень удобно забыли? Или, что любые чары можно видоизменить? Так что, вполне вероятно, что старое проклятие было наложено на новый лад.

Впрочем, несколько мгновений помолчав и явно придя к какому-то решению, Гермиона глубоко вздохнула и уже спокойнее продолжила.

– Гарри, а давай я тебе просто всё расскажу, а ты сам решишь?

***

Отдалившись от Гарри и остальных ребят после ухода с курсов Авроров, Гермиона с головой погрузилась в работу. Всё в Отделе Тайн ей было в новинку, приходилось запоминать несчётное количество заклинаний, о существовании которых она раньше и не подозревала, учиться работать с тёмными объектами и артефактами и привыкать смотреть на вещи с совершенно нового для себя угла.

Первое время Грейнджер буквально дневала и ночевала в Отделе Тайн, словно губка, впитывая в себя новое и неизвестное. Её легендарный пытливый ум поглощал всю ту информацию, с которой Гермиона не только раньше никогда не сталкивалась, но даже и не подозревала о её существовании. Таким образом незаметно пролетело несколько месяцев, и в один долгий, зимний вечер девушка вдруг обнаружила себя в своей крошечной квартирке в самом центре Лондона в полном одиночестве.

Последний проект Гермиона закончила ранее сегодня, отчёты были составлены и уже сданы непосредственному начальнику, а новое задание ей обещали выдать только в понедельник. Что впервые обозначало, что выходные у Гермионы абсолютно свободны, а вот заняться ей совершенно нечем.

Джинни уехала на очередные сборы, Гарри несколькими днями раньше прислал патронус, что отправляется на какое-то задание, как он все ещё продолжал делать, хотя прошел уже не один месяц с тех пор, как Гермиона соглашалась с ним на встречу. Поттер просто продолжал присылать ей сообщения, Гермиона в ответ писала письма или отсылала свой патронус, но присоединяться к их компании избегала.

Казалось, Гарри ничего не замечал, продолжая регулярно напоминать о еженедельных посиделках, и отказываясь осознавать, что Грейнджер избегает встреч. А может, Поттер даже в мыслях не хотел признаваться самому себе, что ещё один близкий ему человек отдалился. Ведь Гермиона всегда отговаривалась занятостью, а Гарри прекрасно знал, как ответственно подруга относится к подобным вещам.

С Роном Уизли они разошлись очень скоро после Финальной битвы, и в Норе Грейнджер тоже избегала появляться. Молли слишком очевидно её осуждала за разрыв с сыном, инициатором которого считала именно Гермиону.

Грейнджер не могла её винить, как и не могла бы с огромной долей вероятности утверждать, что если бы сама она не стала слишком часто задумываться об их отношениях с Рональдом, то сам рыжий друг ещё долго бы плыл по течению. А может быть, и всю жизнь, ведь отношения с Гермионой Рону были удобны и практически уже вошли в привычку. На самом деле, Уизли уже даже заикался о браке, порывался искать им общее жильё и задумывался о детях.

Потеряв родителей, память которым так и не удалось вернуть, и став совершенно одинокой в волшебном мире за исключением своих друзей и семейства Уизли, Грейнджер какое-то время тоже не противилась и плыла по течению, словно смирилась с подобным ходом вещей. Пока в один прекрасный день совершенно случайно не встретила в «Трёх Мётлах» Теодора Нотта и Панси Паркинсон.

О разговоре, который произошёл между ними, Гермиона никогда и никому не рассказывала, но именно на первый взгляд безобидная беседа с двумя бывшими слизеринцами, которых Грейнджер всю жизнь считала если и не кровными врагами, то уж во всяком случае недругами, заставила её серьезно задуматься.

Впрочем, своим недругом она в основном считала Паркинсон. Вечно следовавшая за Малфоем, словно шавка, Панси никогда не скупилась на оскорбления и подколки магглорождённой волшебнице. А вот Теодор, наоборот, всю жизнь держался в отношении Гермионы довольно сдержанно. Когда они были старостами своих факультетов, Нотт несколько раз вполне спокойно с ней общался, и если уж совсем напрячь память, Грейнджер не могла бы припомнить ни одного раза, когда сын известного Пожирателя смерти оскорбил её или назвал грязнокровкой.

Справедливости ради Гермиона должна была признать: заметив их в «Трёх Метлах», она отнюдь не рвалась присоединиться к обществу слизеринцев. Панси Паркинсон тоже изначально её проигнорировала, словно бывшая староста Гриффиндора и золотая девочка, сыгравшая не последнюю роль в победе над Тёмным Лордом, была невидимкой.

Нотт же приветливо помахал ей рукой, привлекая внимание, и Гермиона не смогла открутиться. Во-первых, в этот момент она смотрела прямо в глаза Теодора и притвориться, что просто его не заметила или не узнала, возможности не было. Во-вторых, словно предугадывая довольно большую вероятность первого варианта развития событий, Нотт сам подошел к ней и пригласил присоединиться.

Поначалу разговор не клеился, Грейнджер однозначно чувствовала себя не в своей тарелке, и большую часть времени говорил Теодор. Рассказывал, что пытается попасть в Отдел Тайн, при этом, как Гермиона теперь понимала, попутно в красках расписывая ей все достоинства работы самого секретного подразделения министерства магии.

Оказывается, всем им, непосредственно или не очень тесно связанным с Пожирателями Смерти, после судов было ненавязчиво предложено найти себе продуктивную работу «на благо общества». Нотт, которому больше не нужно было искать одобрения каждому своему шагу у отца, мгновенно ухватился за эту перспективу.

Теодор даже не скрывал тогда во время их разговора, до какой степени на самом деле испытывает от этого облегчение. Нотт-старший был убит в финальной битве, его сын официально унаследовал всё состояние и право принимать решения, а поскольку к пожирателям Теодор официально никогда не присоединился и Метку Лорда не принял, то жизнь сейчас открывала для него все те возможности, о которых наследник рода Ноттов прежде не мог и мечтать.