Тафгай

— Вопросы ещё имеются? — Поинтересовался я у физорга Самсонова.

— Давай ещё раз! — Палыч азартно встал на точку вбрасывания. — Толя, бросай шайбу. Студенты играем ближе к своим воротам, не выдёргиваемся, — успел он дать свежую вводную ПТУшникам.

— Готовы? — Спросил новоявленный судья Толик.

— Готов забить сто голов, — пробурчал я, и резким движением крюка похитил ничейный черный диск, который шмякнулся на лёд.

Шайба чуть зацепив клюшку Самсонова отлетела к Данилычу.

— Играем комбинацию номер два! — Крикнул я, откатываясь назад.

— Это чего такое? — Данилыч тоже отъехал ближе к нашей синей линии, так как на него выдвинулся неутомимый физорг.

— Не знаешь, что делать с шайбой, отдай снова мне, — я нетерпеливо постучал клюшкой по льду.

— Опять отдай? А я когда забивать побегу?! — Завозмущался Данилыч, и Самсонов резким движением выбил шайбу в сторону наших ворот.

Хорошо, что я был на скорости, успел её перехватить и отпасовать на свободного Казимира. Затем ушёл от столкновения с физоргом, мне ещё с его дочерью в кино идти в пятницу, а ещё раньше в четверг в гости на блины, так что постарался сыграть с настырным хоккеистом поаккуратней. Затем разогнался и получил от Петровича обратную передачу на ход. На высокой скорости влетел в зону атаки, даже не заметив сопротивления от ПТУшников и Дмитрия Игоревича. Правда, с последним столкнулся, чуть-чуть зацепив его плечом. И этого оказалось достаточно, чтобы сорокалетний коренастый мужик рухнул как подкошенный. Второе «свидание» с вратарём Валерой вышло для меня тоже результативным. Я бросил точно в угол, чтобы не нанести травму игроку, который был без вратарской амуниции.

— Ну что, товарищи хоккеисты, разговор окончен? — Я резко затормозил.

— Да, хватит, поговорили, — к воротам, из которых меланхолично выгребал шайбу отец большого семейства, подъехал разочарованный Данилыч. — Играть сегодня будем или как?

— Намекаешь, Иван, что не стоит и заявляться? — Подтянулся в зону атаки более проницательный Казимир Петрович. — Думаешь, что про нас только эротическое кино снимать можно?

— Палыч, а ты сам как считаешь? — Обратился я к физоргу.

— В срамном кино сниматься — не согласен, поэтому нужно будет всех победить, — смахнул пот со лба Самсонов. — Перерыв — пять минут. Кстати, Вань, ты хоть расскажи, как тебе удалось турнир по теннису выиграть?

— Как? — Я почесал затылок, всю правду открыть, всё равно не поверят. — Пришёл, взял ракетку, увидел шарик и победил. Повезло если коротко.

— Да, — согласился со мной Данилыч. — Кого удача озарит, у того и конь родит.

— А ещё говорят, — к нам подъехал Дмитрий Игоревич, потирая ушибленное плечо, — что нашего многократного заводского чемпиона нашатыркой в сознание приводили. А ведь товарищ Никонов мастер спорта по этому делу, секцию теннисную ведёт в двадцать пятом училище.

— А что вы на меня так смотрите? — Сказал я, оглядев недоумевающих коллег. — День хороший выдался по гороскопу. Сатурн в Козероге и Юпитер случайно встретились с Венерой в одном звёздном доме.

***

Воскресный теннисный турнир в рамках «Спартакиады» заводских коллективов ГАЗ начался традиционно с пламенной речи представителя профкома и заместителя комсомольской организации Яны Снегирёвой. Платье на ней было новое, туфли — новые, причёска — новая, в общем, вся красота была при ней по-старому.

«А ты представь, — бухтел голос в голове. — Приводишь её такую в кино на последний сеанс, усаживаешься на последний ряд. И пока все в экран пялятся, ты руками её всю мацаешь и губами засасываешь!»

«Слушай ты, знаток сосательного дела, в теннис играл когда-нибудь?» — я попытался отвлечься от ладненькой спортивной фигуры девушки в коротком платье и сосредоточиться на турнире.

«Делать мне больше нечего», — умолк на время обиженный голос.

Дальше прошла короткая жеребьёвка. Двадцать представителей разных заводских подразделений разбили на четыре группы, каждая по пять человек. В спортзале ПТУ № 25, где проходили соревнования, установили четыре теннисных стола. Я примерно прикинул, что только игры в своих подгруппах растянутся минимум на пять часов, потом победители ещё должны будут сойтись в полуфинале и финале. В общем, «канитель» с теннисом вытанцовывалась на целый выходной день!

Поэтому первая мысль была такая: быстро свои игры проиграть и слинять. Ведь за меня сегодня даже никто не пришёл поболеть. Света ещё накануне сказал, что у неё в универе комсомольское собрание, и освободится она только к вечеру. Палыч божился, что придёт, но видать что-то в его планах изменилось. Либо вмешалась в расклад фамильная настойка. Однако когда рядом с моим игровым столом уселась улыбающаяся принцесса конструкторского бюро, Яна Снегирёва, пришла вторая мысль: не проигрывать свои партии быстро, а попробовать в каждой помучиться. А голос в черепной коробке заржав, как жеребец перед случкой и вовсе потребовал — незамедлительной победы над всеми в этом зале!

«Слушай меня сюда, озабоченное животное, — обратился я к голосу без разума. — Хочешь, чтобы мы победили? Тогда запоминай главное правило: шарик от нашей ракетки всегда должен перелетать на ту сторону теннисного стола».

«И всё? — обрадовался голос. — Только попробуй после нашего триумфа эту кобылку не завалить!»

— Подавайте на подачу, — вернул меня к действительности высокий и худой парень.

— Напоминаю регламент: в группах играем матчи до двух побед по партиям, — сказал судья встречи, который присел на стул ровно посередине.

«Эй, там, в голове, первую партию играю я сам, а вторую и последующие — ты. Запоминай внимательно, как кисть с ракеткой должна работать», — подумал я, подкинул теннисный шарик и закрутил свою излюбленную подачу с подрезкой.

Я решил сразу выбрать простую и понятную для тупого тела тактику — игра вторым номером. Пусть мой оппонент сильно и точно бьёт, обманывает, атакует, что-то изобретает, а я буду эти шары поднимать и возвращать в игру. С первым парнем так и получилось. Он очень здорово и хлестко атаковал топ-спином и слева и справа, раскидывая шарик по разным углам, а я, отойдя на два метра от стола, просто подставлял под нужным углом свою ракетку.

И хоть первую партию проиграл 17–21, мне было нисколечко не обидно. Наоборот стало интересно, а сможет ли тело само, без моего осознанного вмешательства играть, действуя на автопилоте? И о чудо, игра от обороны, вторым номером заработала. Вторая партия осталась за мной 21–14. А в третьей партии мой соперник так устал, что победа пришла уже со счётом 21 — 9.

Второй матч с теннисистом из сборочного цеха № 2 вышел ещё более простым. Победа в двух партиях: 21 — 7 и 21 — 3. Я стал осознавать, что тело постепенно привыкает к простым оборонительным теннисным движениям. И ещё пару матчей и меня вряд ли здесь кто нибудь сможет остановить!

В третьей отборочной игре, я даже не запомнил, с кем встречался, победа оказалась самой разгромной: 21 — 4 и 21 — 2. Поэтому на четвёртый, последний матч на меня пришли посмотреть многие теннисисты в зале.

— Кто такой этот парень? — Шептались у меня одни за спиной.

— Да вы чего? — Удивлялись другие. — Это же Ванька Тафгаев, бабник и пьяница. Траванулся недавно самогонкой, теперь не пьёт, головой тронулся и в спорт ударился.

— Да не самогонкой, а одеколоном. И не траванулся, а, наоборот, для здоровья выпил. Пришёл к одной бабульке, чтобы завязать, а она ему говорит: «Пей «Тройной одеколон» залпом, целый стакан и всё как рукой снимет!» Вот теперь сняло.

— Ещё писали в многотиражке, что он Шуберта слушает и стихи пишет, — добавил в чужое враньё свою порцию сочинений какой-то собиратель сплетен.

— Что ещё придумаете? — Я повернулся к теннисистам любителям, особенно поговорить. — Может ещё скажете, что я восстал из мёртвых, прямо из могилы вылез и давай на кладбище старушек пугать? Если человек бросил пить, всё что горит, то это уже чудо чудесное?

— Матчбол, счёт 20–14, подавайте, пожалуйста! — Обратился ко мне судья последней отборочной игры.