Динамика бессознательного

[92] Я назвал символ, преобразующий энергию, «аналогом либидо»[82]. Под этим я подразумеваю, что либидо возможно выразить эквивалентно и перенаправить его в форму, отличную от исходной. В мифологии мы обнаруживаем множество примеров подобного рода, начиная от священных объектов наподобие churinga[83], фетишей и т. д. до образов богов. Обряды, которыми окружаются священные объекты, зачастую предельно ясно раскрывают свою природу преобразователей энергии. Так, первобытный человек ритмически потирает свою чурингу и вбирает в себя магическую силу, исходящую от фетиша, одновременно сообщая тому свежий «заряд»[84]. Более высокой стадией того же направления мысли является представление о тотеме, которое тесно связано с истоками племенной жизни и прямо ведет к идее палладия[85], то есть покровительствующего племени божества, и вообще к идее организованного человеческого сообщества. Трансформация либидо посредством символа – это процесс, начавшийся с зари человечества и продолжающийся поныне. Символы никогда не создаются сознательно, они всегда производятся бессознательным через откровение или интуицию[86]. Ввиду близкой связи между мифологическими символами и символами-сновидениями, а также ввиду того, что сновидения суть «le dieu des sauvages»[87], более чем вероятно, что большинство исторических символов ведет свое происхождение непосредственно от сновидений или по крайней мере находится под их воздействием[88]. Мы знаем, что это справедливо в отношении выбора тотема и что имеются аналогичные свидетельства относительно выбора богов. Эта извечная функция символа сохраняется по сей день, пускай на протяжении многих столетий общее направление умственного развития предполагало подавление индивидуального образования символов. Одним из первых шагов в этом направлении стало установление официальной государственной религии, следующим шагом было уничтожение политеизма, впервые предпринятое в ходе реформ Аменхотепа IV[89]. Нам известна исключительная роль христианства в подавлении индивидуального образования символов. Но постепенно интенсивность христианской идеи начала ослабевать, и нам, возможно, предстоит увидеть возрождение индивидуального символообразования. Существенный рост числа христианских сект с восемнадцатого столетия, с века «просвещения», служит тому красноречивым подтверждением. «Христианская наука», теософия, антропософия и «Маздазнан»[90] – все это дальнейшие шаги по тому же пути.

[93] В клинической работе с нашими пациентами мы сталкиваемся с образованием символов на каждом этапе, и целью здесь выступает трансформация либидо. В начале лечения обычно обнаруживается, что процесс образования символов идет полным ходом, но протекает он в неподходящей форме, которая дает либидо слишком малый градиент. Вместо того чтобы преобразовываться в эффективную работу, либидо течет бессознательно по старым каналам, то есть воплощается в архаичных сексуальных фантазиях и в фантазийной деятельности. Соответственно, пациент продолжает воевать с самим собой, иными словами, остается невротиком. В таких случаях анализ, строго говоря, становится направленным – то есть применяется редуктивный психоаналитический метод, введенный в практику Фрейдом, разрушающий все несоответствующие символические конструкции и редуцирующий их к исходным, естественным элементам. Электростанция, расположенная чересчур высоко и построенная неудобно, демонтируется и разделяется на первоначальные составляющие, вследствие чего восстанавливается естественное течение. Бессознательное продолжает продуцировать символы, которые, безусловно, можно и далее редуцировать к исходным элементам ad infinitum[91].

[94] Но человек никогда не бывает полностью удовлетворен естественным ходом событий, ибо ему свойственен избыток либидо, для которого возможно подобрать иной градиент, более благоприятный по сравнению с естественным. По этой причине человек неизбежно будет искать такой градиент, не важно, насколько часто редукция будет возвращать его к исходному, естественному градиенту. Тем самым мы приходим к следующему выводу: в тех случаях, когда несоответствующие структуры редуцируются и естественный ход событий восстанавливается, а для пациента появляется возможность вести нормальное существование, редуктивный процесс не следует продолжать. Вместо этого следует усилить процесс образования символов и направить его на синтез, чтобы подобрать в итоге более благоприятный градиент для избыточного либидо. Редукция к естественному положению дел не является ни идеальным состоянием, ни панацеей. Будь естественное состояние действительно идеальным, тогда образу жизни первобытного человека можно было бы позавидовать. Но на практике все обстоит иначе, ведь, не говоря о всех прочих горестях и трудностях человеческой жизни, первобытного человека одолевают суеверия, страхи и навязчивые идеи, причем до такой степени, что, живи он в условиях нашей цивилизации, его следовало бы охарактеризовать как выраженного невротика, а то и вовсе как сумасшедшего. Что бы мы сказали о европейце, который повел бы себя следующим образом? Одному негру приснилось, что его преследуют враги, что его поймали и сожгли заживо. На следующий день он попросил родичей разжечь костер и велел им держать его ступни в огне – дабы посредством такой отводящей беду церемонии предотвратить приснившуюся ему беду. Он получил настолько тяжелые ожоги, что многие месяцы не мог ходить[92].

[95] Человечество сумело освободиться от подобных страхов благодаря непрерывному процессу образования символов, ведущему к формированию культуры. Следовательно, за возвращением к естественному состоянию должна последовать синтетическая реконструкция символа. Редукция же возвращает нас к примитивному естественному человеку и его своеобразному умственному состоянию. Фрейд уделял внимание преимущественно безжалостной жажде удовольствий, Адлер занимался «психологией престижа» (Prestigepscychologie). Это, несомненно, две существенные особенности первобытной психики, однако они далеко не единственные. Для полноты картины следовало бы упомянуть прочие характерные черты первобытного человека, например, склонности к игре, к мистицизму и к «героике», а прежде всего выдающуюся способность примитивного ума подчиняться надличностным «силам», будь то инстинкты, аффекты, суеверия, фантазии, колдуны, ведьмы, духи, демоны или боги. Редукция возвращает нас к этой подчиненности первобытного сознания, от которой, как хотелось бы надеяться человеку цивилизованному, мы уже избавились. Редукция заставляет человека осознать свою подчиненность упомянутым «силам» и тем самым сталкивает его с достаточно серьезными вызовами, а синтетическое символическое лечение приводит его к религиозной вере, причем не столько в форме современных религиозных убеждений, сколько в форме религиозности человека первобытного. Перед лицом всевластных и реальных сил только не менее реальная действительность способна предложить помощь и защиту. Не интеллектуальная система, но лишь непосредственный опыт может служить противовесом слепой силе инстинкта.

[96] Полиморфизму инстинктивной природы первобытного человека прямо противостоит регулирующий принцип индивидуации. Множественности и разделенности внутреннего мира противопоставляется интегрирующее единство, сила которого столь же велика, как сила инстинктов. Вместе они образуют пару противоположностей, необходимую для саморегуляции, и часто об этой паре говорят как о «природе и духе». Такие представления коренятся в психических состояниях, между которыми человеческое сознание перемещается, подобно стрелке весов.

82

82 См.: «Метаморфозы и символы либидо», абз. 146, 203.

83

83 У австралийской группы племен аррернте (аранда) чуринга – священный объект группового или индивидуального пользования, как правило, прямоугольный каменный осколок или кусок дерева; считается, что это наследие первопредков, которые наделили чуринги магической силой. – Примеч. пер.

84

84 См.: Spencer and Gillen, p. 277.

85

85 В античной традиции статуя-оберег, изображавшая Афину Палладу (отсюда и название). По преданию, эта статуя, когда ее сбросил с Олимпа Зевс, хранилась в Трое, и благодаря ей город оставался неприступным. – Примеч. пер.

86

86 Ср.: «Человек, разумеется, всегда пытался понять свое окружение и подчинить его себе, но на ранних стадиях этот процесс имел бессознательный характер. То, что сегодня вызывает у нас затруднения, существовало для примитивного сознания в латентном состоянии; вопросы и ответы находились там в некотором смутном, неопределенном виде; на протяжении многих тысячелетий варварства сначала вопросы, а затем частичные ответы проникали в сознание; в завершение этого ряда, который длится и поныне, произойдет новый синтез, а загадка и ответ станут единым целым» (См.: Crawley. The Idea of the Soul, p. 11).

87

87 «Божество дикарей» (фр.). – Примеч. ред.

88

88 Ср.: «Les reves sont pour les savages ce que la Bible est pour nous, la source de la revelation divine» [ «Сновидения для дикаря – то же, что Библия для нас, источник божественного откровения» (фр.). – Ред.] (См.: Gatschet. The Klamath Language, цит. по: Levy-Bruhl, p. 57).

89

89 Имеются в виду религиозные преобразования этого фараона, более известного под именем «Эхнатон»: верховным божеством Египта был «назначен» бог солнца Атон, в честь которого возвели даже новую столицу государства, а прочие боги оказались полузабытыми. – Примеч. пер.

90

90 «Христианская наука» – религиозное движение на основе либерального протестантизма, проповедует возможность обретения человеком «разума Христа» и подлинно духовного состояния вне телесных (бренных) ограничений. Под «теософией» автор явно имеет в виду не само по себе оккультное течение, познание Бога через постижение «таинственной сути вещей», а религиозно-мистическое учение Е. П. Блаватской о возможности для человека через духовные усилия воссоединиться с Абсолютом. Антропософия – религиозно-мистическое учение австрийского философа Р. Штайнера, достижение просветления через каббалистические и пифагорейские практики, освоение веданты и принципов натурфилософии. «Маздазнан» – новая зороастрийская религия, основной посыл которой состоит в том, что Землю надлежит снова превратить в сад, где человек станет вновь сотрудничать с Божеством; «провозвестником» этой веры объявил себя в конце XIX столетия в США немецкий иммигрант О. Ханиш. – Примеч. пер.

91

91 До бесконечности (лат.). – Примеч. ред.

92

92 См.: Levy-Bruhl, p. 57.