Страница 17 из 57
Это случалось не потому, что Элизабет была так красива и вызывала у мужчин дикую страсть. Элизабет знала, что она хорошенькая. Это не вызывало сомнении, как, впрочем, и то, что она значительно уступает наследнице Риведунов. Брат Эдмунд — вот кто был причиной всех ее бед с мужчинами. Обладая извращенным чувством юмора, он любил держать пари со своими гостями, что им не удастся затащить Элизабет в постель. Эдмунд ненавидел Элизабет за то, что она не боялась его. Когда она была еще совсем ребенком, он обычно забирал ее из монастыря, где она жила большую часть времени, и, привезя домой, часто бил и сталкивал с лестницы. Лишь каким-то чудом Элизабет удавалось ускользнуть от него без увечий.
Когда же ей исполнилось двенадцать, она начала защищаться и отстаивать свои права. С помощью зажженного факела научилась держать Эдмунда на расстоянии. После этого игры Эдмунда стали более жестокими, — но и Элизабет научилась быть еще осторожней и более изощренной в способах защиты. Она уже знала, как можно причинить боль мужчинам, которые хотели побаловаться с ней. Она уговорила Роджера научить ее пользоваться топором, мечом, кинжалом. Умело защищалась она и с помощью своего острого как бритва языка.
После нескольких недель, проведенных в обществе Эдмунда и его приятелей, Элизабет, зачастую не без помощи Роджера, возвращалась в свой монастырь, где можно было какое-то время отдохнуть, пока Эдмунд вновь не приезжал за ней.
— Я развел огонь, леди Элизабет, — раздался за ее спиной голос Кита.
Она обернулась с нему с теплой улыбкой. Дети всегда были предметом ее особой любви: естественные, ничего не требующие, а лишь охотно отдающие.
— Ты уже все сделал, пока я тут стояла. — Девушка подошла к нему. — Хочешь, я расскажу тебе какую-нибудь историю, пока мы ждем твоего отца?
Элизабет уселась, опершись о стену, вытянув к огню ноги и положив руку Киту на плечо. Они укрылись плащом Майлса, и Элизабет начала рассказывать о Моисее и израильтянах. Не успела она дойти до открытия Красного моря, как Кит уже спал, свернувшись рядом с ней калачиком.
Над их головами по остаткам крыши хлестал дождь, просачиваясь вниз сразу в трех местах. Пока Элизабет сосредоточенно смотрела на костер, из темноты появился Майлс. Он улыбнулся Элизабет и подбросил хвороста в огонь. Затем молча освежевал дикого кабанчика, разрезал мясо на куски и, насадив их на вертел, подвесил над огнем.
Внимательно наблюдая за Майлсом, Элизабет не могла не думать о странностях этого человека. Может, большинство мужчин похожи именно на Майлса? Роджер всегда повторял, что она видела только подонков. В монастыре, слушая восторженные рассказы молодых женщин об их любовниках, Элизабет часто думала, что, возможно, и встречаются мужчины, ничуть не похожие на тех, от которых ей приходилось отбиваться.
Присев у костра, Майлс занимался приготовлением мяса. Недалеко от него лежал лук, за спиной торчали стрелы, а на боку, как всегда, был меч. Даже в тот момент, когда они кувырком летели с горы, меч висел у него на бедре. Что это за человек? Умеющий одновременно и развлекаться с женщиной, и быть готовым встретить любую опасность?
— О чем ты задумалась? — тихо спросил Майлс, напряженно глядя на девушку. Элизабет опомнилась:
— О том, что вы промокли и вот-вот погаснет костер.
Майлс, потягиваясь, поднялся:
— Холодная страна, не правда ли?
Произнеся эти слова, он начал медленно стаскивать с себя мокрую одежду и раскладывать перед костром.
Элизабет следила за ним с пристальным интересом. Обнаженных мужчин она видела не раз, к тому же довольно часто ей приходилось наблюдать, как рыцари из окружения братьев тренировались в одних коротких подштанниках. Теперь же она сомневалась, что когда-то ей было интересно смотреть на одного из них.
Майлс был худощав, но мускулист, и, когда повернулся к ней, она увидела на его груди клин густых черных волос. У него были мощные бедра, натренированные ношением доспехов, и хорошо развитые икры ног.
— Элизабет, — прошептал Майлс, — ты заставляешь меня краснеть.
Но покраснел не он, а Элизабет, которая, услышав, как Майлс фыркнул от смеха, не смела даже взглянуть на него.
— Отец, — сказал, проснувшись. Кит, — я хочу есть.
Элизабет нехотя отпустила от себя ребенка. Несмотря на то, что она очень любила детей, в жизни она встречалась с ними довольно редко. Нет ничего прекрасней, чем держать на руках ребенка, которому ты нужна, который доверчиво играет с тобой.
— Есть жареное мясо и несколько яблок, — предложил Майлс сыну.
— Ты не замерз, отец? — спросил Кит.
Не глядя в сторону Элизабет, Майлс ответил:
— Меня согревают теплые взгляды, которые бросает на меня одна леди. Присоединяйтесь к нам, леди Элизабет.
Все еще пылая от смущения, Элизабет подсела к ним, но, спустя некоторое время, смущение покинуло девушку. По настоянию Кита Майлс рассказал несколько историй, приключившихся с ним и братьями в детстве. В каждом рассказе он выглядел героем, который не раз спасал и наставлял своих братьев. Глаза Кита блестели при этом, словно звездочки.
— Когда вас посвящали в рыцари, — невинно спросила Элизабет, — разве вы не клялись говорить только правду?
Майлс весело подмигнул ей.
— Не думаю, что клятва запрещает мне производить хорошее впечатление на сына или… — Он, казалось, не мог подыскать нужного слова.
— Пленницу! — подсказала Элизабет.
— Ах, Элизабет, — рассмеялся Майлс. — Что еще может подумать женщина о мужчине, чьи братья постоянно пытались сделать его жизнь невыносимой?
— Они действительно пытались? Она задала вопрос с таким серьезным видом, что он догадался — она поняла его в буквальном смысле.
— Да нет, не совсем, — заверил он Элизабет. — В раннем возрасте мы остались совсем одни, и, хотя некоторые из наших шалостей были небезопасны, мы все выжили.
— И живете с тех пор счастливо, — сурово добавила она.
— А как тебе жилось рядом с Эдмундом Чатвортом? — как бы между прочим спросил он.
Элизабет заерзала и, сменив положение ног, произнесла:
— Ему тоже нравились… шалости.
— Ты наелся. Кит? — спросил Майлс, протягивая руку за очередным куском мяса.
Вдруг Элизабет заметила длинную глубокую рану на внутренней стороне его руки. Рана была открыта и кровоточила.
Майлс, казалось, всегда знал, куда направлен ее взгляд.
— Я поранился тетивой лука. Можешь проявить свои врачевательские способности, если хочешь, — сказал он, и такая явная надежда прозвучала в его голосе, что она рассмеялась в ответ.
Задрав подол, Элизабет оторвала от нижней юбки длинную полосу и смочила ее дождевой водой. Майлс сел перед ней по-турецки и протянул руку. Элизабет начала осторожно смывать с нее кровь.
— Не могу описать, насколько приятно видеть, как ты улыбаешься. Кит, не лезь на эти балки. Лучше вынь тряпку из колчана и почисть мой меч. И смотри, не поранься о лезвие. — Он снова обернулся к Элизабет. — Для меня большая честь, что ты мне улыбаешься. Не уверен, но думаю, что твоей улыбки удостаивались немногие мужчины.
— Очень немногие, — только и произнесла .она. Майлс взял ее руку и поцеловал ладонь:
— Я начинаю думать, что ты действительно такой ангел, каким выглядишь. Кит просто обожает тебя.
— У меня такое ощущение, что Кит до сих пор ни разу не встречался с незнакомыми людьми и поэтому обожает всех подряд.
— Не думаю. — И он вновь поцеловал ей руку.
— Прекратите сейчас же! — вырвала она руку. — Вы слишком щедры на поцелуи.
— Я только этим и сдерживаю себя, но больше всего я хотел бы заняться с тобой любовью. Кит! — заорал он на сына, размахивающего мечом над своей головой. — Я спущу с тебя шкуру, даже если ты только подумаешь вонзить меч во что-нибудь.
Сама того не желая, Элизабет непроизвольно рассмеялась, оттолкнув перевязанную руку Майлса.
— Думаю, вам следует оставлять сына дома, если вы пытаетесь ухаживать за девушкой.
— О нет. — Он улыбнулся. — Кит добился гораздо большего, у меня бы ушли на это месяцы.