Стилист Том I

Стоя у подъезда старого московского дома, который наверняка снесут в ближайшие лет десять и на его месте построят какое — нибудь безликое убожество из стекла и бетона, Кистень бросил взгляд на циферблат «Patek Philippe». Теперь его путь лежал к ближайшей телефонной будке. Идти пришлось около квартала. Дождавшись, когда молодая женщина освободит таксофон, он закрылся в кабинке с на удивление целыми стёклами, достал оставшийся ему в наследство от Рыбакова блокнот и открыл нужную страничку. Ага, вот он, Капустин Вит. Григ. Опустил в щель 2—копеечную монетку и набрал номер.

— Виталий Григорьевич? Добрый день! Вам удобно разговаривать? Я к вам по личному вопросу. Скажем так, квартирному. Разговор, сами понимаете, не телефонный, могли бы мы с вами встретиться с глазу на глаз? Нет, в Банном переулке я ещё не был. Я человек не местный, многого не знаю… А точный адрес скажете? Хорошо, записываю.

Металлическая полочка в таксофоне оказалась как нельзя кстати. Кистенёв положил на неё блокнот, освободившейся рукой достал карандаш и под диктовку невидимого собеседника записал координаты.

— Меня как зовут? Игорь Николаевич. Хорошо, завтра в 15 часов. Как мне вас узнать? Ага, ясно, тогда до встречи.

На следующий день в 14.50 Игорь Николаевич стоял у входа в «Городское бюро по обмену жилплощади». Внутри клубился народ, это чем — то напомнило ему фондовую биржу, однако Кистенёв туда не заходил, так как было велено ждать у входа. Наконец возле тротуара притормозила белая «Волга» с сидевшим за рулём солидным мужчиной в распахнутой лисьей шубе. Кистенёв подошёл и постучал фалангой указательного пальца в стекло со стороны пассажира. Водитель перегнулся и приоткрыл дверцу, Кистень уловил запах дорогого парфюма.

— Вы Игорь Николаевич? Садитесь быстрее, а то холода напустите.

В машине было тепло, даже слишком, печка работала на полную мощность.

— Диабет, плохое кровоснабжение сосудов, оттого постоянно мёрзну, — пояснил Капустин. — Итак, Игорь Николаевич, я так понимаю, вас интересует квартирный вопрос? Размен?

— Нет, хочу купить жилплощадь в столице. Сам я из провинции, последние пять лет работал на золотых приисках, теперь хочу перебраться в Москву. Знающие люди порекомендовали вас.

— А кто именно, позвольте полюбопытствовать?

— Володька Рыбаков, он говорил, вы ему тоже помогли с квартирой.

— Рыбаков? — потемнел лицом маклер. — А откуда вы его знаете?

— Володьку — то? В прошлом году познакомились, случайно. Я на недельку в Москву приезжал покутить, было у меня с собой немного золотишка в виде песка, искал, кому бы его скинуть за хорошую цену. Тут Вовка и подвернулся, видно, дошли до него слухи. Нормально заплатил. А этим летом я снова в златоглавую наведался, тут уже конкретно выяснял насчёт жилья, он и поделился вашим телефончиком.

— Понятно… С тех пор его не видели и ничего не знаете?

— Нет, не видел, и не созванивались. А что случилось? — изобразил озабоченность Кистенёв.

— Так убили его, в своей же квартире зарезали, ещё в сентябре.

— Да вы что?! Ай — яй — яй, беда — то какая… Такой парень был хороший… И кто ж посмел — то? За что?

— Кто ж знает, за что… Подозреваю, кто — то навёл на него грабителей. Там из заначки, по слухам, нашли всего полторы тысячи, а должно было быть куда больше.

«Вот говнюк, — подумал Игорь Николаевич, — всё — таки полторы штуки закроил».

— Жаль человека, хороший был парень, — вздохнул он. — Однако, это не снимает с повестки дня вопрос о приобретении квартиры в Москве.

— На какой вариант рассчитываете?

— Неплохо бы прикупить кооперативную квартиру на Котельнической набережной. Для начала можно однокомнатную.

— Однако у вас запросы, — усмехнулся маклер. — На Котельнической квартиры стоят втридорога, представляете, на какую сумму это может потянуть?

— И на какую же?

Озвученная цифра заставила Кистенёва задумчиво почесать переносицу.

— Это без стоимости моих услуг, — уточнил Капустин. — Большая наценка идёт за оформление прописки, сейчас в Москве иногородних так просто не прописывают. Согласны выложить такую сумму?

— Может, есть другие варианты получить жильё и прописку и в Москве?

— Вы семейный? Нет? Отлично, тогда можно оформить фиктивный брак.

Кистенёв вопросительно приподнял брови.

— В общем, у меня есть знакомая, которая срочно продаёт однушку на «Соколе». Она женщина незамужняя, вы холостой, оформляем фиктивный брак, она вас прописывает, вы отдаёте ей деньги, для виду пару недель живёте вместе, затем спустя какое — то время вы разводитесь, она выписывается, и более вы не встречаетесь. Устраивает вас такой вариант?

— В какую сумму влетит эта афера?

— Обижаете, Игорь Николаевич… Прочему сразу афера? Всё делается по закону, за исключением моей небольшой комиссии за оказанные услуги.

— И сколько составит ваша небольшая комиссия?

— Тысяча рублей. Но учтите, что в эту сумму входит работа с нотариусами и прочей чиновничьей братией, которые пальцем о палец не ударят, если им не дать на лапу. Что касается моей знакомой, то она продаёт жилплощадь за 7 тысяч рублей. По Москве, согласитесь, цена божеская, тем более не окраина. Здание сталинской постройки, неподалёку от «генеральского» дома. Второй этаж, санузел, правда, совмещённый, зато коридор и кухня просторные.

В такую сумму с учётом услуг маклера Игорь Николаевич укладывался, ещё и около тысячи оставалось на жизнь. Что ж, придётся какое — то время вести скромный образ жизни, хотя он уже и начал привыкать к ресторанному питанию, в том же ресторане гостиницы «Советской» он стал завсегдатаем и швейцар, завидев его, загодя услужливо открывал дверь, зная, что десятка точно осядет в его кармане. Так что, видимо, придётся вспомнить навыки приготовления яичницы и варки макарон с сосисками, и привыкать в ближайшее время к супам из пакетиков. По воспоминаниям детства, в это время они были не в пример вкуснее без всяких глутаматов и куда полезнее. Хотя лучше с такой диетой не затягивать, желательно как можно быстрее искать способы личного обогащения.

Два дня спустя Кистень выписался из очередной гостиницы, где всё ещё проживал по паспорту Рыбакова и съехался с 41—летней Натальей Юрченко, работавшей администратором в концертном зале имени Чайковского. Хозяйка квартиры оказалась вполне ничего себе бабёнкой, если не обращать внимания на прилипшую к носу родинку. В ЗАГСе их расписали без проблем, поддельный паспорт не вызвал у его сотрудницы вопросов, таким образом, экс — банкир наконец официально получил московскую прописку. Передача денег происходила из рук в руки в присутствии маклера.

Договорились, что «молодые» для видимости вместе живут неделю, затем идут в ЗАГС, пишут заявление и разводятся, после чего Наталья Анатольевна выписывается из квартиры, оставляя её «бывшему». Ночевать Кистенёву эту неделю предстояло на раскладушке, однако он в брачную ночь забрался на разложенный диван хозяйки, которая, как оказалось, совсем не возражала против такого развития событий. Она была бы не против обрести женское счастье с таким решительным, пусть и грубоватым мужчиной, однако тот не горел желанием связывать себя узами брака, потому в заранее оговоренный день Наталье Анатольевне пришлось сопровождать своего временного сожителя в ЗАГС и оформлять заявление на развод. Капустин каким — то образом договорился, что их развели уже на следующий день.

Как — то ещё в прошлой жизни бывшая жена и мать его детей, имевшая за плечами два высших образования и статус профессорской дочки, в порыве чувств назвала его мизантропом. Игорь Николаевич это слово где — то слышал, но не знал, что оно обозначает. Из интереса полез в справочники, и выяснил, что мизантроп — это человек, который избегает общества людей, нелюдим, страдает или наоборот наслаждается человеконенавистничеством. Сначала он было оскорбился, но, подумав, понял, что жена в общем — то права. Он никогда и никого по — настоящему не любил, был сначала волчонком, а затем волком — одиночкой, использовал людей в своих интересах, а использовав, мог выкинуть за ненадобностью. Но в то же время понимал, что живи он по — другому — не было бы у него всего того, что он имел на тот момент. А значит, ему не в чем себя упрекнуть. Тот же принцип он исповедовал и сейчас, угодив по чьей — то прихоти чуть ли не на полвека назад. Вряд ли человеколюбие поможет ему в «эпоху застоя», когда проповедовался кодекс строителя коммунизма, а на самом деле добиться более — менее серьёзного статуса можно лишь