В ловушке

Влад залюбовался своей новой пассией. В том, что она обязательно ею станет, он не сомневался. Ева до непристойного была хороша даже в этой своей мышиного цвета юбке и блузке телесного оттенка. Небольшая грудь была плотно обтянута и теперь быстро вздымалась, опускалась. Длинные волосы шоколадного оттенка были заплетены в красивый рыбий хвост, макияж на ней сегодня был минимальным. Видимо, решила внемлеть советам своего начальника и начать выглядеть «подобающим образом», да вот только было уже поздно.

– Вы… Вы меня заставите? – Влад, наконец, подошел вплотную к своей сотруднице. Ева оказалась ему где-то по грудь. Подняла испуганный взгляд и уставилась на него своими восхитительно зелеными глазищами.

– Нет, ты сама все сделаешь, правда ведь? – Гордеев поднял руку и нежно заправил выбившуюся из прически небольшую прядь за ухо. – Ты же хочешь, чтобы я остался довольным? Хочешь ведь, чтобы я не приплетал в это дело органы власти? – Ева зажмурилась и покачала головой. – Не хочешь ведь, чтобы родителям стало известно, кем в столице стала их маленькая девочка? – Виленская вздрогнула, словно от пощечины и снова покачала головой.

– Тогда давай, будь умничкой, – Влад опустил руку на ее грудь, немного сжал ее. – Вставай на колени.

Гордеев был уверен, что сломил непокорную сотрудницу, и она согласится на все, но внезапно ожил его мобильный, лежавший как раз позади Виленской. Он потянулся к нему, нахмурился.

– Черт, забыл, – Гордеев смачно выругался и тут же оставил свою жертву. Он еще в начале недели обещал родителям быть сегодня на ужин к семи. С учетом того, что они жили за городом, Влад уже опаздывал минимум на полчаса. – Ты на сегодня можешь быть свободна, – нехотя отчеканил мужчина. Быстро что-то черкнув на листке бумаги, он протянул его Еве, которая до сих пор силилась отойти от шока.

– Что это? – шепотом поинтересовалась она.

– Адрес, по которому ты завтра должна быть ровно в восемь. И без опозданий, – Влад не стал больше ничего разъяснять, подхватил пиджак, ключи от машины, телефон. – Чего застыла? Иди давай, – он схватил безвольную Виленскую под руку и потянул к двери. – И кстати… – перед самым выходом он словно вспомнил что-то важное. – Не забудь надеть что-нибудь особенное… кружевное, например.

– Что кружевное?

– Носки, Ева! Нижнее белье, что еще? – зло бросил Гордеев. Мало того, что секс на сегодня снова обломался, так еще и Виленская, как обычно, строила из себя пятнадцатилетнюю девственницу. – Все, давай, вперед.

***

Тащиться чуть ли не на край света совершенно не хотелось. Обещание, что он дал матери на прошлой недели, выходило ему боком. Вместо того, чтобы вдоволь натрахаться с новой девкой, Гордееву пришлось сначала протащиться через пробки, а затем гнать под двести, чтобы опоздать на ужин хотя бы на час.

Встречаться с родителями ему особо не хотелось. Ни с матерью, ни с отцом он никогда не был близок по-настоящему. В детстве с ним возились няньки и прислуга, затем пошли частные школы-интернаты, а затем Влад вырос.

Если бы не завод и деньги отца, он бы наведывался к ним от силы раз в год. Старший Гордеев, был упрям как черт и ни в какую не желал переписывать на единственного сына все активы, более того, заставлял советоваться по серьезным делам, все еще вмешивался в его политику, хотя Влад занимал пост генерального директора вот уже шесть лет.

К матери теплых чувств Влад также не испытывал. Он искренне полагал, что для того, чтобы считаться настоящей матерью, нужно было уделить сыну хоть немного времени, но все его детство Елизавета занималась исключительно собой. Ее интересовали только светские приемы, да разъезды по загранице. Она не читала ему сказок, не ухаживала за Владом, когда тот болел, а как только ему исполнилось четырнадцать, посоветовала Андрею отправить сына в частную английскую школу. Избавилась от него, одним словом.

Влад честно не понимал, зачем они играли в заботливых родителей последние годы, но не подыгрывать им не мог. Попытался как-то раз, и тогда «старый хрен», коим он именовал про себя отца, заявил, что в этом случае раздаст все свои деньги к чертям собачьим на благотворительность», но ни за что не даст неблагодарному сыну к ним прикоснуться. С тех пор Владу пыл свой пришлось поуменьшить. В конце концов, куда бы Андрей делся? Рано или поздно все переписал бы, а уж поиграть в любящего сына раз в неделю-другую, было не так уж и сложно. По крайней мере, Влад пытался себя в этом убедить всю дорогу до дома родителей.

Глава 4

Устраиваясь на новое место работы, Ева была полна грез и мечтаний о том, как сильно ее жизнь изменится в лучшую сторону. Ей рисовалась собственная квартира, которую она оформит в необычном восточном стиле, хорошая машина, улыбки родителей, которых она сможет отправить на достойный отдых куда-нибудь за границу, чтобы те хоть раз увидели что-то, помимо родного черного моря…

Ева надеялась, что и личная жизнь, возможно, пойдет, так сказать, в гору. Думала, что может быть встретит, наконец, достойного мужчину, с которым сможет вступить в брак. Как-никак, пугающая цифра 30 маячила не за горами, а Виленской, как и всем, помимо карьеры, хотелось еще и детей, надежного мужчины под боком…

Сейчас она чувствовала себя полной дурой. А это сегодняшнее выступление Гордеева… его слова, брошенные о предложенных ею ста тысячах… она чувствовала себя маленькой букашкой, жалкой провинциалкой, вставшей на пути властного хищника. Который обязательно растерзал бы ее сегодня, если бы не спасший Еву звонок.

Вот только спасение это было временным. Завтра она должна была явиться к нему в номер отеля, словно шлюха, которую заказали для непотребных утех. А все почему? Потому что просто не углядела… просто ошиблась. Может быть, Гордеев был и прав, нужно было выбирать другую профессию, да что уж теперь было жалеть, когда ничего нельзя было исправить.

Ева проплакала навзрыд весь остаток пятницы и половину субботы, но выхода в слезах так и не нашлось. Гордеев был упрям и отступать от желаемого не собирался, поэтому Еве ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Как ни странно, кружевное белье у Виленской нашлось. Осталось от прошлых отношений, в которых Ева себя потеряла, вмиг перестав быть нужной тому, кому отдала почти три года своей жизни. Вспоминать об этом не хотелось, поэтому, собрав волю в кулак, она начала «готовиться». Надела это самое белье, нехотя натянула на себя джинсы, свитшот и ботинки. А что? Владислав Андреевич говорил только о белье, об остальном он не упоминал, поэтому Ева не стала мучить себя даже накладыванием макияжа. Так и поехала по назначенному адресу с красными глазами и тяжелыми мыслями.

Ева прибыла на место без опозданий, а вот сам Влад припозднился на целых десять минут, которые прошли для Виленской в томительном ожидании.

Номер отеля оказался огромным, кровать – такая же. Словно была предназначена для таких вот извращенцев, как Гордеев, что снимали их ради секса.

– Это что такое? – Влад не стал утруждать себя приветствием, когда вошел в номер, только окинул брезгливым взглядом стоявшую возле большого окна Еву.

– Я не понимаю Вас.

– На работу наряжалась как в публичный дом, а ко мне, значит, вот так? – Влад изогнул бровь и придирчиво осмотрел ее с ног до головы, словно изучая товар перед покупкой.

– Вы ничего не говорили на счет одежды, – Ева пожала плечами.

– Ладно, – Гордеев хмыкнул и скинул пиджак. Прошел куда-то вглубь номера и вернулся с двумя бокалами шампанского, один из которых протянул Виленской. Ева бы отмахнулась, но сейчас алкоголь был очень кстати. Она почти залпом осушила бокал, который у нее аккуратно забрали из рук.

– Мне нужно еще, – попросила она.

– Ну уж нет, я с пьяными не сплю, – усмехнулся Влад, сделав пару глотков из своего бокала. А затем он решил, что пора приступать к основному действу. Сначала медленно расстегнул рубашку, затем так же медленно избавился от остальной одежды, оставшись в одном только нижнем белье.