Страница 94 из 98
— Они уповают на хитрость, что орусутов удастся выманить из града, удастся убедить их открыть ворота… Но орусуты хитрее монголов, они призвали нас истребить их ночью. И ты думаешь, они выполнят просьбу темника и отправят своих послов, дадут еду, если мы откажемся? Хах, ты рассмешил меня, Гашкай!
— Кому тут смешно?!
Грозный голос, раздавшийся из темноты, что плотным коконом обвила круг света у костра, принадлежал арбанаю Мерчи. Последний только что переговорил со своим другом и земляком Нартой, вместе с ним решив — самым лучший способ удержать нукеров в повиновении, это неизменно показывать им свою силу, подчеркивать превосходство собственного положения. Пусть верят кипчаки и прочие покоренные, что монголы не ведают страха! И ни на секунду не задумываются о том, что после происшествия при штурме Ижеславца, в сердцах многих арбанаев и даже джагунов мог появится страх перед собственными людьми… Вот и сейчас Мерчи окрикнул нукеров злобно и резко, желая показать — сейчас кого-то ждет наказание и арбанай ищет лишь повод и жертву своемо гнева! Но прежде, чем кто-либо из говорящих ответил ему, вскочил самый молодой нукер из десятка, Дышган, громко воскликнув так, что его услышали и у соседних костров:
— Мерчи, нукеры задумали убить тебя и прочих монголов! Орусуты подкупили их, пообещав еды за ваши головы!
Дышган был молод и труслив, и вырос в западном кочевье, что одним из первых покорилось монголам. Все старшие мужчины погибли в боях с захватчиками, а мальчики воспитывались напуганными матерями в полном повиновении бывшему врагу… Дышган не был воином по своей сути, и одновременно с тем отчаянно боялся любой мести монголов! И вместо того, чтобы тайно предупредить Мерчи, он в голос закричал об опасности — ибо испугался, что дальние соплеменники из восточных орд уже убеждены Туганом и вот-вот набросятся на арбаная!
Арбанай же замер, ошарашенный криком Дышгана. Замерли и прочие кипчаки — все, кроме горячего Ураза, имеющего к монголам свой счет. Вскочив на ноги, он рванулся к десятнику, на ходу вырвав клинок из ножен — и Мерчи, закаленный в боях батыр, рванул собственную саблю, да резко шагнул в сторону, уходя от удара! Пропустив мимо сверкнувшую полоску наточенной стали, он коротко ударил навстречу, разрубив горло Ураза… И упал на спину, смертельно раненый в грудь стрелой Тугана!
Не дольше прожил и предатель Дышган, зарубленный Гашкаем — а убив труса, все решивший для себя нукер громко, яростно закричал:
— Бей монголов!!!
Клич кипчака потонул в звуках разгорающегося вокруг боя — после крика Дышгага он начался сразу у нескольких костров, вкруг которых отдыхали нукеры перед сном…
Однако в эту ночь уже никто не сомкнет глаз на стоянке татар! А кто сомкнет — тот не разомкнет их до самого Страшного Суда…
Проснулся Годжур во тьме, сгустившейся над лагерем. Проснулся от какого-то плохого предчувствия, обернувшего кошмаром во сне — и теперь он долго пытался прийти в себя с гулко бьющимся в груди сердцем. Но что это?! Отголосок страшного сна в ушах — или он действительно слышит звон стали и крики сражающихся?!
Еще не до конца проснувшись, темник выхватил из ножен саблю и бегом выскочил из шатра, в душе страшась, что орусуты вновь решились на ночной штурм! Кюган не был трусом и готов был тут же сплотить нукеров вокруг себя, повести их в бой — впрочем, трусов в монгольских туменах, покоривших Китай, огромную державу Хорезмшахов и бескрайнее море ковылей Дешт-и-Кипчак, было крайне мало!
Но оказавшись за пологом шатра, Годжур никак не мог понять, что происходит в лагере, и кто напал на него, почему идет бой! Где его телохранители — пусть и немного их было, всего десяток уцелевших тургаудов, охранявших покой его сна?!
Впрочем, телохранителей он вскоре нашел — перебитых стрелами, зарубленных, лежащих рядом со множеством убитых покоренных… Нукеры, как оказалось, нашли свой конец чуть впереди, на подъеме высоты. Смерть настигла их на боевом посту — но судя по тому, что тургауды не успели облачиться в хуяги, враг напал внезапно…
Зашевелились нехорошие предчувствия в душе кюгана. Но, так и не успев ничего осознать и хоть что-то предпринять, он упал рядом с соплеменниками, пробитый сразу двумя стрелами… И каково же было его удивление, когда Годжур наконец-то понял, что срезни, забравшие его жизнь, ныне по каплям выходящую из ран вместе с кровью, принадлежат кипчакам…