Злая Русь. Пронск

Глава 13

Воевода Ратибор стоял впереди ратников, схоронившихся до поры в лесу и внимательно наблюдал за тем, как татары буквально вырубают из ледового плена туши забитого скота, сильно обгрызенного волками. Последних здесь, кстати, тоже много, валяются они и на льду, и по берегам — все до единого нашпигованные стрелами, словно подушки для иголок…

Ратибор собирался напасть и теперь лишь ждал удобного момента, когда у завала соберется как можно больше растянувшихся по льду реки телег… Он привел с собой полторы тысячи ратников из числа ополченцев, уже получивших какой-никакой боевой опыт, да разжившихся трофейными бронями — и еще сотню дружинников. Поганых было не больше — и все они сейчас занимались добычей пропитания, совершенно точно уверенные в том, что находятся в безопасности…

Когда тумена отступила от стен Ижеславца, да двинулась по льду реки в направлении Пронска, воевода все никак не мог поверить в случившееся, в собственную удачу. Разве подобное возможно? Он ожидал продолжения кровавого штурма — огонь ведь уже потух, и ничто не мешало поганым атаковать — да падения детинца в конечном итоге. Правда, по его подсчетам, тысяч шесть агарян они бы точно успели навеки упокоить в русской земле! И тут вдруг резкое отступление…

Или же хитрый обманный маневр с целью выманить русичей за стены? Последнее было вполне в духе степняков, очень часто использующих ложные отступления и прочие обманки в битвах. Правда, вороги прямо на глазах русичей перебили уцелевших лошадей и жадно сожрали их! А большую часть конских табунов и отары овец до того угнали оставшиеся за стенами дружинники Захара Глебовича, племянника воеводы по сестре… Ратибор с детства возился с парнем, потерявшим отца, научил его ездить верхом, владеть мечом, копьем и луком, принял тогда еще в сотню простым ратником… И отношение его к племяннику было едва ли не отцовским — ему-то Господь сыновей не послал, только девок. Ныне же Захар вернул дяде долг едва ли не сыновьей любви, сумев помочь осажденным всем, чем смог — и ведь крепко же помог!

А потому «обманный маневр» был не совсем понятен для воеводы: как ворог без лошадей сумеет преодолеть довольно-таки значительное расстояние до стен от реки? Впрочем, татары могли поступить и иначе: отойти от града на пять-шесть верст, втянуться в лес, а после дождаться появления ополченцев на реке — и тогда уже ударить с двух сторон!

Это было ожидаемо и вполне осуществимо, а потому воевода отправил вслед отступающим дозоры — и не по реке, а на лыжах, вдоль ее. Для пущей верности воев провели подземным ходом, чтобы выхода их не заметили наверняка следящие за крепостью сторожи поганых.

Хоть сколько-то ведь должно было остаться у степняков лошадей? Хотя бы для гонцов?!

Весь день вои собирали трофеи, правили клинки и подгоняли под себя монгольские брони, выносили за стены трупы нехристей, предавали земле своих павших… А воевода ждал, когда вернутся его дозоры — и дождался, когда на землю уже легла ночная тьма.

Сообщения дозорных были обнадеживающими: тумена ушла далеко вперед, не пытаясь остановится и устроить засаду. Впрочем, разъезды половцев на льду реки они действительно заметили… Что же, Ратибор и так не собирался вести рать прямо по Прони!

Как и не собирался он оставаться в стороне.

Среди его ратников были ополченцы окрестных земель, в том числе и Пронска. У кого-то родные спрятались в спешно подготовленных зимовьях, у кого-то ушли в стольный град удельного княжества. Но при этом все до единого вои понимали: врага нужно остановить. Ведь не будет им житья, покуда поганые топчут родную землю! А потому никто не желал оставаться в Ижеслацве — да и не смогли бы, с учетом ограниченности съестных припасов. А потому Ратибор даже на мгновение не задумывался, как ему поступить — вести рать на помощь Пронску или же остаться в удержанной крепости.

Конечно, вести!

Что же касается того, как быстро пройти, минуя реку… Еще в то время, когда воевода узнав, что для отряда Захара спешно собирают лыжи, он приказал и своим ратникам запастись личными или же изготовить их на месте. Но вообще-то пара лыж есть дома, считай, у каждого русича… И вот теперь они пригодились — для стремительного рывка по лесу, вдоль русла Прони!

Покидала рать практически обезлюдевший Ижеславец (в граде на момент остались лишь раненые с горсткой так и не покинувших крепость жителей) под покровом ночи, но уже ближе к рассвету — в самое тяжелое для дозора время. Уходили тихо, стараясь не выдать себя лишним шумом, дружинников Ратибор и вовсе провел подземным ходом. И зашли сразу в лес, по самому короткому пути от чудом уцелевших пронских ворот.

…Два дня ратники спешно продвигались вперед, пока, наконец, едва ли не поравнялись с хвостом тумены, некогда осаждавшей Ижеславец. Где-то далеко впереди раздавались звуки боя, впрочем, затихающие — а напоследок ветер донес до слуха воеводы отдаленный голос рога, показавшегося смутно знакомым. Почему-то сердце его вдруг остро кольнуло… Но помочь сражающимся впереди воям русичи уже ничем не могли — и волевым усилием Ратибор заглушил плохие предчувствия.

Под его началом ратники сделали крюк по лесу, уходя от реки, и подобрались к опушке — а после перед их изумленными и даже ошарашенными взглядами предстала картина разоренного лагеря поганых и только-только завершившегося побоища. По-своему завораживающая и одновременно пугающая… Вот только время было уже потеряно: новоприбывшая тумена как раз подступила к стоянке, в то время как далекие врата детинца закрылись за спинами последних отступивших в Пронск воев.

Воеводе осталось лишь глухо выругаться, скрипнуть зубами — и начать ждать. Ждать своего часа, когда помощь его отряда оттянет на себя силы штурмующих град татар…