Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 4

Вход был бесплатный, и вечером народу в театр набилось немыслимое количество: ещё бы, приезжая звезда Абигейл Редд (это не было её настоящей фамилией, впрочем, как и имя) давала единственный спектакль. На каждом углу об актрисе говорили и обсуждали её загадочную личность и те немногие пристрастия, что стали известны широкой публике. Мужчины сгорали от нетерпения воочию узреть объект своих сладких грёз, тогда как и женщинам не терпелось поглядеть на Абигейл, правда, по другим причинам – из ревности и зависти.

И она никого не разочаровала; от первой до последней секунды, после того как погас свет, после того как заиграла музыка и начался спектакль под названием «Дар нечестивой Афродиты», она отдала им всю себя и показала, какой должна быть настоящая актриса. Сценарий спектакля был также делом рук Абигейл, и режиссурой занималась тоже она – одна-единственная в театре, поскольку то был моноспектакль.

Два часа пролетели, как пара мгновений; мужчины и женщины, с разными чувствами, пожирали её глазами, и вот она лишь томно, даже немного застенчиво кланяется – и ждёт. Она ждала, потому что, как было сказано, всю себя отдала представлению, а шоу – её шоу – хоть и было бесплатным, всё же подразумевало под собой совершенно определённый способ оплаты.

Она ещё раз обвела гудящий от эмоций, рукоплещущий, кричащий «Брава!» и «Бис!» театр глазами-изумрудами, ещё раз испытывала все те чувства, что доставил ей спектакль и посетившие его люди, после чего неторопливо подняла руку, привлекая всеобщее внимание, и, будто в замедленной съёмке, щёлкнула пальцами. Раздавшийся следом звук эхом разнёсся по вмиг замолчавшим рядам: партеру, амфитеатру, балкону.

Коты… десятки, сотни котов и кошек сидели на креслах там, где секунду назад находились восторженные люди, и беспрестанно мяукали. Она улыбнулась: это было только начало её представления. А потом – ещё раз щёлкнула изящными длинными пальцами, и театр опустел.

На потерянный европейский город опускалась бархатная ночь…

4

– Абигейл, умоляю!

Высокий, атлетически сложенный мужчина с чертами лица, которые некоторые представители женского пола сочли бы очень красивыми, упал на колени.

– Прости меня! Прости! Прости! – как заведённый повторял он. – Я не хотел! Клянусь! Это была ошибка!

Богиня любви улыбнулась – легонько, одним уголком губ.

– Да уж, – совершенно спокойно, почти безэмоционально сказала она, – ты определённо ошибся.

– Молю, не держи на меня зла! Меня бес попутал! – Мужчина перешёл на крик.

– Бес, говоришь? – В голосе Абигейл не слышалось заинтересованности, но что-то едва уловимое промелькнуло в глубине глаз; какое-то невысказанное, а может, а невысказываемое чувство.

– Бес! Клянусь! – Мужчина-красавец истово замотал головой; слова давались ему с трудом, широкие скулы словно закаменели. – Он, бес! Чем хочешь клянусь!

– Мамой, что ли?

Мужчина опешил.

– Что?

Он не мог, не в силах был понять этой женщины, о которой знал так мало, но которая столь мощно и легко властвовала над ним: своим разумом, телом… самим своим существованием.

Абигейл зевнула.

– Долго ты ещё будешь унижаться?

По телу мужчины пробежала дрожь, он был близок к истерике.

– Но ты же меня простила? – с надеждой вопросил он. – Верно? Верно?

– Разве я _это_ сказала? Что-то не припомню.

Дрожь усилилась, и брутальный красавец повалился набок. Так он и лежал, в позе эмбриона, недвижимый; только рыдания сотрясали мускулистое тело, а из холодных синих глаз текли ручьём горячие слёзы.

«Скольких женщин я соблазнил… обманул… использовал… – метались в его голове мысли. – Но никогда… ещё никогда… Нет, нет… пожалуйста, нет…»

А потом мысли прекратились; разум страдальца затуманился.

Тогда Абигейл присела перед мужчиной на корточки; красное платье натянулось, ещё сильнее облегая умопомрачительные формы.

В соседней комнате загалдели, заверещали коты и кошки.

Потянувшись вперёд, Абигейл наклонилась чуть больше и припала к внезапно открывшимся ранкам на шее бившегося в истерике человека. Две маленькие точки, из которых толчками, прямо на дорогой ковёр, лилась кровь. Ничего, ковёр отстирается… так уже было…





Весьма неторопливо, смакуя момент, богиня сделала несколько глотков багрового солёного «напитка». А после, когда поняла, что насытилась, облизала язычком ставшие ещё более красными пухлые губки.

Кровь тем временем волшебным образом перестала течь, а раны на шее мужчины затянулись. Слёзы более не лились из глаз, а их обладатель затих.

Абигейл встала, размышляя, что ей делать дальше. Может, оставить его на потом? А что, вкус ей весьма пришёлся по душе… Хотя – к чёрту! – будем справедливы: о какой душе могла идти речь?!

«В любом случае, – решила Афродита нечестивая, – ему здесь не место».

И щёлкнула пальцами, освобождая комнату от присутствия тяжёлого, одетого в дорогой костюм тела.

Она была сыта и довольна, однако произошедшие события, как обычно, немного её вымотали. Поэтому Абигейл погасила свет в комнате для гостей, вышла, прикрыла за собой дверь и мягкой походкой довольной пантеры отправилась в спальню, к ждавшим её с нетерпением домашним питомцам, на которых была чем-то невероятно похожа.

Впрочем, не настолько, чтобы, подобно кое-каким неосмотрительным ухажёрам и их завистливым дамам, навсегда оказаться в кошачьем теле и поселиться в многокомнатной городской квартире, дабы ласкаться, смешить, ждать – словом, всяческими способами ублажать и развлекать хозяйку. И даже не все из несчастных нашли пристанище в этой вроде бы самой обыкновенной европейской обители с видом на уток и зелёные насаждения: такова была их судьба, но…

…но ведь случаются вещи и гораздо, гораздо хуже… Да, случаются. Уж она-то знала наверняка.

5

Высокая, стройная, красивая женщина в дорогой одежде вышагивала тёмным переулком. Длинные волосы, схваченные заколкой, которую украшал огромный бриллиант, рыжей волной ниспадали на спину. Каблучки туфель уверенно выводили извечный ритм: цок-цок-цок-цок… Походка дамы разрезала пространство, вгрызаясь в реальность. Тьма, ещё более густая, чем наступившая ночь, смыкалась позади прелестной фигурки.

Город погряз в полнолунии. Спутница Земли сияла на небе отполированной серебряной монетой. Вокруг стояли-толпились пузатые дома. Ни одного окна не горело поблизости.

Заприметив кого-то впереди, женщина улыбнулась: ярко, обворожительно, чудесно – но и почему-то хищно. И облизнула чувственные губы. Она знала: это не тот, кого она ждала, но так даже лучше.

– Что, красавица, конечная?

Бандит подошёл к ней и вынул из кармана нож. Лезвие блеснуло в свете Луны.

– Мы сделаем так, – сказал, выступая из тени, второй грабитель, – чтобы эта ночь тебе запомнилась.

Странная улыбка коснулась губ и осветила прекрасное лицо дамы.

– Это уж точно, – согласилась она.

– Ну вот и ладушки, – заметил третий негодяй, подходя ближе.

Только один мужчина держал оружие наготове; второй не вынимал рук из карманов, а третий тянул грязные толстые пальцы к восхитительному, облачённому в богатейшую одежду телу.

– Ладушки-то ладушки, – удивительно ровно произнесла женщина и смерила троицу оценивающим взглядом. – А вы точно потянете?

Всех троих подобное замечание неожиданно смутило.

– Что потянем?

Женщина рассмеялась низковатым, хорошо поставленным голосом.

– Не что, а кого, – поправила она. – Меня.

И, даже не поднимая тонкой, изящной руки, щёлкнула пальцами…

…– И они превратились в котов? – перебила рассказ её подруга.

Абигейл – а то была именно она, – королева любви и ночи, приподняла уголок губ в невесомой улыбке и продолжила говорить…

…Нож выпал из вдруг онемевшей руки первого; бандит застыл на месте со стеклянным взглядом. Второй тоже замер, не в силах двинуться, равно как и третий. А потом, то ли в приступе безумия, то ли под гипнозом, то ли ещё чёрт пойми по какой причине, трое неудачливых преступников стали вытаскивать из карманов награбленное и бросать к ногам Абигейл. К этим соблазнительным, спрятавшимся за великолепным платьем ножкам летели купюры и монеты, золотые и серебряные украшения, драгоценные камни…