Страница 5 из 10
– Доброе утро, леди Тремейн, – ровным тоном сказал Эвери, входя в гостиную.
Леди Тремейн улыбнулась ему, заранее зная, что ответной улыбки она не дождётся. Нет, слишком невозмутимым был дворецкий Эвери, слишком серьёзно и трепетно относился к своим обязанностям, чтобы размениваться на улыбки. Порой леди Тремейн задавала себе вопрос: останется ли Эвери всё таким же невозмутимым, если на нём вдруг загорятся штаны? И, знаете, приходила к выводу, что да, останется.
– Доброе утро, Эвери. Будьте любезны, пошлите кого-нибудь из посыльных отнести эти монетки музыкантам, что играют сейчас на углу. И попросите Дейзи принести мне кофе.
Эвери едва заметно нахмурил брови, но ничего не сказал.
– Вы не одобряете мой поступок, Эвери? – спросила леди Тремейн, заранее зная, что она услышит в ответ. Подобный разговор возникал у них уже далеко не первый раз и был, пожалуй, основной причиной того, что леди Тремейн казалось порой, что дворецкий подменил собой её покойного мужа. Они оба – и дворецкий, и лорд Тремейн – предпочитали жить по принятым в обществе правилам, а они, эти правила, не одобряют подачки играющим на углу уличным музыкантам.
– Не мне одобрять ваши поступки или не одобрять, миледи, – склонил голову Эвери, принимая у леди Тремейн монетки. – Прошу прощения, миледи, но няня Пинч просила узнать у вас, можно ли сегодня привести девочек повидаться с вами не днём, как обычно, а утром?
– Ах да, сегодня днём они отправятся по магазинам, я совсем забыла, – вздохнула леди Тремейн. – Ну, конечно, конечно, скажите няне Пинч, чтобы она привела их. Но только, Эвери, не сообщайте ей об этом прежде, чем я выпью кофе. Должна признаться, что вы единственный, с кем я хоть как-то могу поговорить, пока не выпью кофе, – со смешком закончила она.
– Слушаюсь, миледи, – всё так же невозмутимо ответил Эвери, направляясь к выходу из гостиной. А леди Тремейн вновь усмехнулась про себя, прикидывая, сумеет ли она когда-нибудь добиться того, чтобы этот робот хотя бы раз улыбнулся. Похоже, это становилось для неё чем-то вроде азартной игры – заставить Эвери улыбнуться.
Леди Тремейн взяла со спинки кресла свою бледно-розовую шаль, накинула её на плечи и перебралась на обитый красным плюшем диван.
«В этой гостиной стало так пусто после того, как шесть с лишним лет назад этот мир покинул мой муж, так почему же я по-прежнему столь сильно привязана к ней? – подумала леди Тремейн. – Наверное, всё дело в привычке».
Да, в привычке, а может, в традициях дело, кто знает. Ведь все знакомые леди Тремейн дамы именно так использовали малые гостиные в своих домах – для того, чтобы выпить здесь свой утренний чай или кофе, поздороваться со своими детьми, принять кого-нибудь из самых близких друзей. Для более официальных встреч служили, разумеется, другие гостиные – большие, шикарно обставленные, но никаких приёмов после смерти мужа леди Тремейн не устраивала.
Если она и бывала на каких-то вечерах, то не в своём доме, а у кого-то из знакомых. Приглашений, следует заметить, леди Тремейн получала много, даже очень много. Многочисленные друзья и подруги наперебой стремились как-то отвлечь её, заставить хотя бы на время забыть о своём горе. Да, так было все эти годы, но теперь леди Тремейн всё сильнее начинала мечтать о том, чтобы закатить наконец грандиозную вечеринку у себя в доме, а затем, после ухода последнего гостя, остаться вдвоём с близким тебе человеком. Посидеть с ним в маленькой гостиной, поболтать перед сном, а утром снова встретиться с ним за завтраком, чтобы поговорить о планах на день и о том, не поехать ли вечером в оперу. Так леди Тремейн пришла к выводу, что пришла пора найти себе нового спутника жизни. Нового мужа.
Собственно говоря, ещё сегодня утром она не думала об этом всерьёз, но сейчас, сидя на красном плюшевом диване, вдруг твёрдо поняла, что готова снова полюбить.
– А, это ты, Дейзи! – сказала леди Тремейн, увидев вошедшую в дверь молоденькую горничную с серебряным подносом в руках. Блестящие кругленькие глазки Дейзи и мелкие, тонкие черты лица делали эту девушку слегка похожей на маленькую мышку. – Поставь кофе сюда. Благодарю тебя, Дейзи.
Мышка поставила поднос на маленький круглый столик перед диваном. На подносе был любимый кофейный сервиз леди Тремейн – чёрный, с золотым ободком. Из носика кофейника поднимался ароматный пар.
– Кухарка просила узнать, не желаете ли вы завтракать, миледи, – скромно потупив глазки, спросила Дейзи.
Леди Тремейн усмехнулась. Её кухарка, миссис Праттл, настойчиво подбивала горничных каждое утро задавать своей хозяйке этот вопрос, хотя ответ на него всем был известен заранее.
– Попроси миссис Праттл послать что-нибудь девочкам в их комнату для занятий, если она сама ещё не сделала это. И пусть приготовит ланч нам в дорогу, – сказала леди Тремейн.
– Да, миледи. Корзина с ланчем для вас и ваших девочек уже собрана. То есть я хотела сказать, для мисс Дризеллы и мисс Анастасии, – поспешно поправила себя мышка Дейзи.
Леди Тремейн не раз пыталась угадать, какими были хозяева, у которых служили её горничные, прежде чем попасть сюда, в этот дом. Судя по поведению девушек, они были очень разными. Сама же леди Тремейн желала, разумеется, чтобы её слуги были умелыми, прилежными и вели себя с должным уважением, однако никогда не требовала от них соблюдения ненужных, по её мнению, формальностей. При общении с глазу на глаз, во всяком случае. Нет, когда был жив муж леди Тремейн, они устраивали в своём доме пышные большие приёмы, и уж на них-то, конечно, все формальности строго соблюдались. Точно так же официально вела себя и сама леди Тремейн со слугами своих друзей и знакомых из высшего общества, давая, впрочем, каждому слуге немного денег на прощание. Нравилось ли это её друзьям? Кто знает. А как они, эти друзья, ведут себя со слугами, когда остаются одни? Быть может, точно так же непринуждённо, как она сама, а все эти формальные строгости на официальных приёмах не больше чем игра? Спектакль? Дань этикету? А наедине со своими слугами хозяева становятся совершенно другими – разговаривают, расспрашивают о жизни, семьях, самочувствии. Улыбаются. Леди Тремейн очень хотелось надеяться, что всё именно так и есть.
Когда в её доме было так много слуг, она чувствовала себя не такой одинокой, они создавали иллюзию дружеского общения. Впрочем, почему иллюзию? У её слуг не было причин не быть действительно дружелюбными.
– Благодарю тебя, Дейзи. Передай, пожалуйста, няне Пинч, что она может, если захочет, привести ко мне девочек. Возможно, правда, что Эвери уже передал ей это, не знаю. Он мог и забыть, ведь у него сейчас столько хлопот из-за нашей поездки. Да, вот что ещё, Дейзи. Я собираюсь сказать Эвери, чтобы он устроил небольшой пикник для слуг, которые не поедут с нами, а останутся дома, – сказала леди Тремейн.
– Да, миледи, – просияла Дейзи и выпорхнула из гостиной. Леди Тремейн заранее знала, разумеется, что новость о пикнике заставит Дейзи широко улыбнуться. Но с Дейзи это легко, научиться бы проделывать такой же фокус с Эвери, вот в чём штука!
Леди Тремейн не спеша пила свой кофе, ожидая, когда в гостиную, словно ураган, ворвутся её разбойницы. Она любила своих дочерей, но до чего же трудно было держать их в узде! И чем старше становились девочки, тем труднее это было. Леди Тремейн, что уж там говорить, баловала своих дочерей, особенно после смерти мужа. Они ни в чём не знали у неё отказа, леди Тремейн нанимала для них самых лучших нянь и гувернанток, устраивала им роскошные поездки на каникулах, покупала всё, что только они попросят. Новые платья? Пожалуйста. Куклы? Книжки? Сладости? Сколько угодно! Наверное, леди Тремейн даже покататься верхом на лошадях им разрешила бы, попроси они её об этом. Но чем больше всего становилось у девочек, чем больше всего им позволялось, тем труднее становилось угодить им – заколдованный круг, знаете ли. Честно говоря, леди Тремейн исподволь уже начинала мечтать о том времени, когда ей удастся выдать своих дочек замуж, а там уж пускай с ними мужья разбираются. А сама она будет счастливо жить с человеком, которого полюбит. Ну а если даже и не повезёт ей второй раз встретить свою настоящую любовь – что ж, в одиночестве и покое тоже можно прожить, причём совсем неплохо!