Страница 7 из 17
Она очнулась только, когда на дворе стемнело, а хозяин уснул. Свекровь лила воду из ковшика на лицо, затем помогла поняться, отвела в баню, сказала отмыться холодной водой, швырнула чистую рубаху в лицо и велела спать на сеновале, а хозяину на глаза не попадаться. Вот тогда и поняла Настя, кто такие злые люди, о которых ее бабушка Сайлык предупреждала. Снова все по ее словам вышло: злые люди, боль, унижение, страх и только животина бессловесная на ее защиту встала. В ту ночь она впервые спала в конюшне, на сене рядом с Чалым, выплакивая ему в ухо всю свою обиду.
После этого раза были другие. Настя поначалу сопротивлялась: кричала, царапалась, отбивалась, как могла. От этого, казалось, хозяин только больше зверел, бил ее без жалости, а потом все равно брал силой. Со двора он ей еще после первых побоев запретил выходить, пригрозил, что поймает и на цепь посадит в амбаре. В это Настя легко поверила, а и не поверила бы: куда бежать, кому жаловаться? Мужняя жена у свекра в доме, кто за нее вступится?
Беременность Настя не заметила, хотя понесла она, наверное, в первую неделю в доме свекра. Да как было заметить, если она еще девчонка совсем, да еще чуть ли не каждый день такое… Вовсе не о том она думала. Зато сразу же заметила тетка Марфа. Как-то утром, глянула на девушку недобро и неожиданно скомандовала:
– А ну, разденься!
Настя недоуменно посмотрела на свекровь, замерев от неожиданности.
– Раздевайся, говорю, – повторила та визгливо, – рубаху сымай.
Настя и была в одной рубахе, она только что проснулась и на двор по утренним делам сбегала. В голосе женщины было что-то такое, что Настя ничего не стала спрашивать, покорно стянула с себя рубаху. Свекровь, внимательно посмотрела ей на живот, потом слегка похлопала по нему и зачем-то приподняла одну грудь на ладони, как будто взвесила. Теперь даже Насте показалось, что с грудью что-то не так: тяжелей стала или сосок набух, непонятно…
– Что не сказала-то, или совсем дура, не понимаешь ничего? – злобно прошипела тетка Марфа.
– Что не сказала? – изумилась Настя.
– Что тяжелая ты. Ребеночка носишь. Сейчас, поди, уже и травить поздно. Давно последний раз крови были?
От этих неожиданных новостей девушка совсем растерялась.
– Как ребеночка? Я про крови и не помню… – промямлила она.
– Не помнит она. А что от того, что мужик с тобой делает, дети бывают, знаешь? – голос тетки Марфы становился все противнее.
Настя об этом действительно не думала. Ей давно уже еще в детстве матушка говорила, что дети бывают от любви. Она, конечно, видела, как коней спаривают и как петух кур топчет, и вроде бы знала все, но все же думала, что у людей еще и любовь должна быть. Так ее матушка научила, да и тетя Глаша подтверждала вроде бы… Уж точно она никогда не думала, что от хозяина может понести. Такого ей и в страшном сне б не привиделось.
– Ладно, оденься. Хорошо, хоть хозяин уехал, до завтрашнего вечера не вернется. Может, и справимся еще… – С этими словами тетка Марфа быстро оделась и выбежала со двора, даже не позавтракав и не дав Насте обычных распоряжений по хозяйству. Этого и не требовалось. Настя привычно начала делать утреннюю работу, но мысли ее неслись вскачь. Что же случилось? Как теперь быть? Будет ли ее бить хозяин, теперь, когда узнает? Что такое задумала тетка Марфа? А, может еще обойдется? И главное, сможет ли она полюбить его дитя? Какое оно будет? Родится ли живым и здоровеньким? Что делать теперь? Как быть? Ни одного ответа у Насти не было, ни одну мысль не удавалось додумать до конца, все в голове вертелось и крутилось тревожно.
Хозяйка вернулась вместе с незнакомой толстой бабой. Вновь велела Насте раздеться. Толстуха бесцеремонно повертела Настю из стороны в сторону, деловито и неприятно ощупала жирными пальцами весь живот, потом повернувшись к тетке Марфе, проговорила напевно:
– Поздно, Марфушка, срок-то большой, уж ничего и сделать-то нельзя. Опасно это, я не возьмусь.
– Как же это? Может все ж… – запричитала тетка, потом запнулась и продолжила уже сурово, – так меня научи, коли сама боишься.
– А ты не боишься? Грех ведь это. Справишься? – она ухмылялась, в голосе явно слышался вызов.
– Справлюсь, – твердо ответила тетка Марфа, – пошли в горницу, поговорим, а ты иди-ка, поросятам крапивы нарви, – бросила она Насте.
– Не, – протянула толстуха, – баню надо сейчас топить, времени-то совсем мало, да воды побольше натаскай, – обратилась она к девушке.
Настя глянула на свекровь, та в ответ только молча кивнула. Настя затопила баню, потом носила воду, уже точно понимая, что тетка Марфа будет пытаться вытравить ребеночка. Она ничего про это не знала, но слова неприятной толстой повитухи она запомнила хорошо и понимала, что это опасно. Ну и пусть, уж лучше смерть, чем такая жизнь, да еще с ублюдком этим, свекром. Теперь, почему-то, ребенка она уже не любила. Ей казалось, что он будет точно таким же, как его отец, злобным и угрюмым чудовищем с красной рожей и большими кулаками.
От колодца Настя видела, что тетка Марфа опять ушла с толстой повитухой. На этот раз она вернулась быстро, держа в руках какой-то сверток. Это оказались разные травы и семена. Тетка Марфа разложила их на столе, что-то резала, потом толкла в ступе, еще что-то делала, плотно сжав тонкие губы. Все это Настя заметила, когда заходила в дом ненадолго, привычно управляясь по хозяйству. После полудня, когда в бане уж нечем было дышать, тетка Марфа велела Насте идти туда и раздеваться. Сама же, взяв в горшочке какое-то резко пахнущее горчичным семенем варево и несколько пучков трав, отправилась следом. В бане первым делом она вылила содержимое горшка в бадейку, долила в нее горячей, а потом холодной воды, помешала, потрогала пальцем и, посадив девушку на лавку в обжигающе горячей парной, заставила опустить туда ноги. Вода была очень горячей, Настя инстинктивно дернулась, пытаясь выскочить, но тетка Марфа, надавила ей всем весом на колени и прошипела злобно: «Терпи, теперь тебе, может, и не то стерпеть придется». Ногам было горячо, жар от них распространялся по всему телу, в голове чуть поплыло, в висках застучала кровь. Постепенно ноги привыкли к жару, свекровь отпустила колени, выскочила в предбанник, бросив коротко: «Сиди». Она вскоре вернулась с двумя ковшами в руках, один с противной коричневой жидкостью она протянула девушке, приказала пить, сколько сможет, а второй вылила на каменку. Оттуда немедленно поднялось облако едкого, сладковато-горького пара. Дышать стало трудно, в голове у Насти словно молоточки застучали, вся она размякла и отяжелела, зато жара в ногах она уже не чувствовала.
– На полок откинься спиной, – скомандовала тетка Марфа, – из ковша пей, и сиди так, терпи. – С этими словами она вновь вышла из парной. Через какое-то время вернулась и опять плеснула что-то на камни, потом зачерпнула кипяток из таза и вылила его в бадью, больно ошпарив ноги. Жар стал невыносимым, теперь он был не только в ногах, но и внизу живота. В голове кружилось и ухало, но тетка Марфа удерживала девушку за коленки и злобно что-то шипела. Было так больно и так мутно в голове, что слов Настя уже не понимала. Ее собственная воля как будто растворилась в горячем банном тумане, она знала только, что нужно терпеть и слушаться. Тетка Марфа подливала кипяток в бадью и лила какое-то снадобье на камни еще несколько раз. Сама она, несмотря на то, что подолгу передыхала в предбаннике, была красной, а нижняя рубаха ее промокла насквозь. Наконец, уже практически бесчувственную Настю она положила на лавку и стала давить на живот кулаками, словно вымешивала тесто. От боли Настя закричала, но сил сопротивляться не было. Все тело жгло, ноги и руки были словно ватные. Насте хотелось свернуться калачиком, но тело не слушалось. Свекровь заставила Настю лечь на живот и теперь давила руками ей на поясницу, потом поставила на колени, оперев животом на лавку, и снова давила на поясницу. На этот раз Настю тошнило, но свекровь не обращала на это внимания, она вновь положила девушку на спину и опять мяла живот. Все это время она что-то тихо говорила: то ли утешала Настю, то ли наоборот – укоряла. Наконец, полностью выбившись из сил, она оставила Настю лежать на лавке, плеснула кипяток на камни и вышла в предбанник. Настю снова тошнило, она повернула голову, чтобы не захлебнуться, соскользнула с лавки, громко ударившись об пол. Боли от падения она не почувствовала, наоборот – на полу было прохладнее, здесь она наконец-то свернулась калачиком и осталась лежать в полузабытьи. Через какое-то время свекровь грубо перевернула Настю на спину, согнула ноги и широко развела колени. Настя почти бессознательно заметила у нее в руке длинную спицу, потом женщина низко склонилась между ее коленями и сразу же между ног она почувствовала резкую колющую боль. Настя коротко вскрикнула и потеряла сознание. Настя очнулась уже в предбаннике. Тетка Марфа лила ей в лицо холодную воду и хлестала по щекам. Все тело по-прежнему горело, снизу живота бежала резкая колющая боль, которая, как Насте казалось, доходила до самой головы и разрывала ее изнутри.