Цветок для Тьмы

– Простите.

– Ничего, я ведь тоже смотрю, и мне открыто намного больше, – роняет он, осматривая меня с ног до головы, а вокруг закручивается прохладный вихрь.

Не знаю, куда деться из-под внимательного взгляда, мну плотный шелковистый плащ.

– Повесь на спинку кресла, – хайлорд кивает в угол. – Думаю, что выходить отсюда не самое лучшее для тебя.

– А как же? Где я спать буду? – растерянно осматриваю комнату, в которой только одна кровать, кресло и короткая кушетка.

– С этим после разберемся. Сначала тебе надо вымыться. Не забыла, что прислуживаешь мне? А я не люблю грязнуль.

Вздрагиваю. Взгляд мечется по комнате и застывает на узорчатой деревянной ширме, за которой просматривается купель.

– Здесь? При вас?

Я еле выталкиваю слова из сдавленного невидимым обручем горла.

– Тебя это смущает? – черная бровь взлетает крылом ворона. – Буквально только что ты готова была раздеться.

– Так ведь эт-то для ри-туала, – заикаюсь я. – А мыться… эт-то очень личное.

– Личное, значит, – хайлорд хмыкает. – Не бойся, я не подсматриваю тайком за голыми девицами. Подожду в кресле, пока ты закончишь. Только не затягивай. Я тоже хотел бы принять ванну.

Я украдкой бросаю взгляд на кресло. Оно стоит так, что, если сидеть, то прекрасно просматривается вся купель.

Заметив это, хайлорд снова хмыкает, подходит к креслу и со скрежетом тащит его в другой угол.

Вздрагивая и оглядываясь на сидящего в кресле хайлорда, я опускаюсь в каменную чашу, которая сразу же начинает наполняться теплой водой, расслабляя напряженное тело.

Так соблазнительно полежать немного в тепле, понежиться, но я помню, что нахожусь в покоях аристократа и он тоже хочет принять ванну. Торопливо обмываю кожу, стараясь не задевать воспаленную щеку и губу, споласкиваю волосы. Хочу уже подняться из воды, когда понимаю, что, кроме свадебного платья, изрядно испачканного в дороге, мне больше нечего надеть.

– Я тут подумал, – из-за ширмы показывается хайлорд, я сразу же плюхаюсь в воду и стараюсь погрузиться как можно глубже, но белоснежные шапки пены едва прикрывают грудь.

– Вы обещали, что не станете смотреть, – с легким укором замечаю я.

– Я обещал не смотреть только за ширмой и могу закрыть глаза, а если ты выйдешь в таком виде, – он взмахивает рукой, очерчивая ванну, – то мне ничто не помешает рассматривать тебя.

Именно этим он и занимается, присев на покатый бортик.

– Мне кажется, ты ошибаешься, считая, что сила в тебе не проснулась, – он указывает на воду. Даже под шапкой пены заметно, что по ней прокатываются мелкие волны. – Тогда что это такое?

– Это всего лишь легкий отголосок силы, данный каждой дочери Ашты, вздыхаю я. Сила должна была пробудиться, но не пробудилась, – я горестно вздыхаю. Может, если бы я обрела настоящую силу, муж не позволил бы меня увезти.

– Именно поэтому тебя отправили из храма и отдали замуж? – мягко интересуется хайлорд.

– Нет, – мотаю головой, и со щек срываются крупные слезы. Поспешно их вытираю. Я не должна роптать на свою судьбу. Не должна. Мне надо выдержать все посланные испытания, и, может, тогда стану достойной благословения Ашты. – Меня как раз и отдали в поселение замуж, чтобы пробудить силу и помогать людям, но… не получилось. Моя сила спит.

– Так твоя сила должна была пробудиться после свадьбы? – я киваю. – Жрица что-то тебе говорила?

– Говорила, что пробудится после замужества, но свадебная церемония прошла, а сила не появилась, – я свешиваю голову, и волосы подают и, почти сливаясь, плывут по воде, проявляющейся под тающей пеной.

Плечи хайлорда начинают странно дрожать, он подозрительно хрюкает, а потом… потом кладет ладонь мне голову.

– Как тебя зовут, храмовый цветочек?

– Элина, – шепчу я.

– Наедине можешь называть меня Форстер, а при посторонних – хайлорд Форстер. – справившись с собой, печально говорит он. – Какая же ты еще маленькая, наивная. Жизни совсем не видела. Как можно таких наивных пташек отпускать из храма? Скажи, говорят, что Ашта защищает своих дочерей, это так?

– Да, говорят, – соглашаюсь я и касаюсь распухшей губы, при этом глаза хайлорда темнеют, а губы сжимаются в жесткую полоску. – Наверное, потому что сила во мне не проснулась, она и не видит меня. Или оттого, что потеряла ее амулет.

Рука на моей голове напрягается, от нее по шее течет прохлада, остужает воду, и я начинаю дрожать.

Возможно, как и говорит хайлорд, я глупая и наивная, но кажется, что он мне сочувствует. Он же знатный, влиятельный, наверняка, знает больше меня, всю жизнь обучавшуюся только тому, как помогать людям. Может, у него получится помочь мне пробудить силу? Тогда не буду чувствовать себя настолько бесполезной.

– Хайлорд… – подняв на него глаза, начинаю я. Осекаюсь под многозначительным взглядом и, немного помолчав, продолжаю: – Форстер, вы согласились бы помочь мне пробудить силу?

Глаза хайлорда распахиваются так широко, что я вижу, как вспыхивают искры в их темных глубинах, будто ветер поднял и закружил множество снежинок.

– Ты… – он замолкает. Порывисто поднимается с бортика купели, отступает, отворачивается, запускает пальцы в непроглядную тьму волос и снова оборачивается. – Ты понимаешь, чего просишь?

– Да, – киваю я, и, кажется, что у хайлорда дергается глаз. – Я уверена, вы можете найти способ пробудить мою силу, а я очень хочу быть полезной.

У хайлорда дергается второй глаз.

– Кхм, – прокашливается он. – Я, конечно, могу поискать что-то в старинных источниках и обязательно помогу, если узнаю как. Но прошу тебя, не торопись. Если у тебя нет силы, значит еще не время. Верь своей покровительнице. Все приходит тогда, когда должно. И никак не раньше. Обещаешь, что без меня не будешь искать способа пробудить силу? Обещай мне, Элина, – его взгляд скользит по моему лицу, плечам, груди, и я понимаю, что пена совсем истаяла и ничего не прикрывает.

– Послушно киваю.

– Хорошо, – выдыхает хайлорд. – А теперь вставай, иначе замерзнешь, – увидев, как распахиваются мои глаза, он усмехается. – Я не буду смотреть.

И действительно, опускает ресницы, скрывая сверкающий снежный вихрь. Делает шаг ко мне и раскидывает руки, держа большой кусок лохматой ткани.

Едва подхожу к нему, хайлорд аккуратно закутывает меня в полотно и только после этого раскрывает глаза.

Внимательно меня осматривает, хмыкает и начинает раздеваться.

Глаза распахиваются сами собой. Стягиваю на груди полотнище, отступаю. Передо мной еще ни один мужчина не раздевался.

В кресло, к ранее повешенному там плащу летит камзол, под которым скрывается тонкая кольчуга.

– Поможешь? – хайлорд поворачивается ко мне. – Вообще-то этим обычно занимается мой оружейник, но не думаю, что стоит сейчас приглашать его.

В горле моментально пересыхает. Я сглатываю и киваю.

Он избавил меня от Гарета и новых побоев, и помочь снять кольчугу – самое малое, что могу для него сделать.

Подхожу, стараясь скрыть неловкость под внимательным взглядом, протягиваю руки к завязкам, пальцы обжигает холод металла, и я отшатываюсь.

– Я тебя пугаю? – хайлорд стоит не двигаясь, как статуя, подавляющая своим величием.

– Н-нет, – мотаю головой.

В самом деле, чего мне еще бояться?

Прикусив губу, снова тянусь к завязкам, соплю от напряжения, только болью удерживая себя от желания сбежать и спрятаться за ширмой. Жрица учила нас не стесняться своей наготы, говорила, что нет ничего естественней обнаженного тела, да и некоторые ритуалы необходимо проводить без одежды, но сейчас, хоть меня и укрывает ткань, почему-то испытываю смущение и неловкость под неотрывно следящим за мной взглядом.

Глава 7. Цветок

Наконец, расправляюсь со всеми завязками.

– Снять тоже помочь? – поднимаю голову, и взгляд замирает на смуглой шее. Сбоку, где я стою, часто и сильно бьется голубоватая жилка. Перекатывается вверх и вниз странный выступ на горле.