Исповедь эгоиста.

Плеве видел, что они тут все на нервах и что-то недоговаривают, но судя по взглядам, которыми они обменивались, его в ближайшее время ожидали неприятные сюрпризы.

То, как с помощью Трояновой, Катран ловко умудрился раскрыть ведомственную принадлежность Архипова и его группы, вызвало невольную усмешку у директора департамента государственной полиции – ловко и остроумно.

А вот потом, как был похищен человек Таранского, это уже заставило насторожиться. Ловкая нейтрализация всей группы, фактический арест и дальнейшая работа в тесной связке с полицмейстером, все это показывало Катрана в очень хорошем свете, как умного и решительного розыскника. Да и вопросы, которые он по ходу рассказа, задавал Архипову, выдавали бывалого человека, который копал глубоко, стараясь рассмотреть проблему с разных ракурсов. Особенно его интересовало, кто мог слить информацию о задании и так быстро успеть ликвидировать настоящую Кулагину и подобрать ей замену. Фон Плеве это тоже интересовало, и он готов был поставить на уши весь свой департамент, но докопаться до истины. Но как стало понятно – это еще не все.

Когда Архипов дошел до момента, когда они с полицмейстером выехали к дому купца Пиденко, где по имеющейся информации в подвале содержался человек Таранского, слово взял Катран.

– Давайте, теперь я…

И Плеве реально с удовольствием стал слушать доклад этого «полковника». Да, манера изложения необычна, постановка фраз часто режет слух, но все равно, ему, как сотруднику правоохранительных органов со стажем было интересно и познавательно.

Четко, по делу, с пояснениями, почему сделал так, а не иначе, чем руководствовался, какими предположениями, и какой результат получили.

Да, были определенные недосказанности, это не так бросалось в глаза, но присутствовало, но всю картину не портило. После четкого рассказа о штурме дома, захвате лже-Кулагиной, обнаружении убитых хозяев дома, фон Плеве напрягся. Слишком много крови и трупов, обычно такое происходить накануне важных событий, когда на кону что-то большое и серьезное. И он как истинный полицейский фактически сделал стойку.

– И? Вы ее допросили? – Плеве не выдержал и все-таки перебил Катрана.

Тот чуть усмехнулся и протянул картонную папку, в которой находились протоколы допроса. Вчитавшись в первый строки, у директора департамента государственной полиции задрожали руки. Он несколько раз глянул и на Архипова, который чуть кивнул в знак согласия, что документы составлялись при нем и чуть более пристально на Катрана и его покровителя, князя Таранского. Тут было все: как и кто ее вербовал, где использовали, какие оперативные псевдонимы, кто и как финансировал и как подвели к Архипову. Но на закуску, конечно, это была новость о скором покушении на Государя Императора. Такие данные из уст такого головореза, какой оказалась эта лже-Кулагина, это все звучало очень серьезно.

Плеве поднял голову и снова осмотрел всех находящихся в комнате.

– Господа, вы понимаете, что тут написано?

Князь усмехнулся, и как-то сразу помолодел, видимо ему очень нравилось быть в центре таких событий.

– Насколько можно верить этому протоколу?

– На допросе присутствовали все, находящиеся в этой комнате.

– Но она могла соврать, придумать…

– В этой ситуации не могла, – перебил его Катран.

– Поясните, – прищурив глаза, холодно обратился к нему Плеве.

– В тех условиях она не могла соврать.

– Вы ее пытали? – несказанно удивился Плеве.

– Нет, что вы. Всего лишь «сыворотка правды».

Опять удивление.

– Это что такое?

– Специальный китайский препарат, который вводится непосредственно в кровь с помощью инъекции. Процедура весьма вредная для здоровья допрашиваемого, но безболезненная и соврать он не может. Вы же видели допрос вологодского жандармского капитана. Там он тоже все рассказал под этим препаратом. В качестве свидетелей происшедшего все находящиеся в этой комнате уважаемые люди.

Плеве закрыл папку, аккуратно ее положил на край стола, откинулся на спинку стула и закрыл глаза, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Да, это все очень серьезно, очень. И его прокол, но князь, судя по всему, не настроен давать делу ход и идти к Государю, но был вынужден вывести из тени своего человека – Катрана, ой какую интересную личность, от которой буквально несет Большой Тайной.

– Государь в курсе о вас и вашем отряде?

– Нет, – сразу ответил князь, – прошлый государь, в последнее время мало уделял внимания нашей деятельности, да и была высока вероятность утечки важной информации через окружение княгини Юрьевской. Ну и, как оказывается, он не передал своему сыну, нынешнему Государю Императору информацию о существовании столь секретного отряда. Я собирался доложить чуть позже, когда на руках были бы серьезные доказательства, а с промежуточными оперативными данными идти как-то самонадеянно.

Плеве кивнул головой, в знак согласия – вполне резонно и разумно.

– Тогда, что вы предлагаете, князь? Вы человек чести, наделенный доверием Государя, и я не могу не учесть в этом деле ваше мнение.

Но князь повернул голову в сторону Катрана, как-бы делегируя ему полномочия дальше вести разговор.

– Вячеслав Константинович, как вы уже поняли, мы не хотим светиться в этом дела – мы разведка, а не следственные органы, и то, что мы вынуждены были идти на силовые действия, это наш прокол, провал. Любая стрельба, это провал разведки. Поэтому мы вам помогаем, как можем, стараясь не светиться. Конечно если Государь того затребует, то князь Таранский в условиях особой секретности все ему доложит, но….

Он сделал многозначительную паузу.

– … но мы не хотим запятнать ваше имя и давать ход этой истории. Захват лже-Кулагиной можно выдать за оперативную комбинацию, для получения более важных данных, которые, мы, несомненно получили, хотя…

Опять пауза. Этот Катран начинал раздражать фон Плеве, но он держал себя в руках, прекрасно поняв, куда Таранский и его головорез клонят: Плеве топить они не собираются, будут дружить и помогать, но светиться не хотят, учитывая специфику секретного подразделения. Его это абсолютно устраивало, поэтому он и слушает этого непонятного человека. Тем более, иметь в друзьях столь необычного и решительного человека весьма полезно.

– Вас что-то не устраивает, полковник?

Катран чуть скривился, опустив голову, пожевал губы и как-бы нехотя проговорил.

– Как-то все театрально получается, как сказал бы один деятель искусства – не верю.

– Вы о чем?

Опять пауза, похоже, он собирался с мыслями, пытаясь как-то сформулировать свою мысль.

– Против нас работает практически профессор Морриарти русского разлива. Он просчитывает все на два-три хода вперед, не оставляя следов и безжалостно подчищая свидетелей, а тут такой прокол, фактически информационный сюрприз.

Плеве не понял о чем это и решил уточнить.

– Что за профессор Морриарти?

– А-а-а… – выдал он с какой-то непонятной интонацией, в которой проскользнуло ранее не слышанное от Катрана раздражение. Но он решил не затягивать паузу и сразу стал пояснять.

– В Великобритании был такой профессор математики, весьма талантливый, но он больше отличился как создатель уникального и разветвленного преступного сообщества. Как паук опутал всю страну, долез даже до королевской семьи. Везде свои люди, информаторы, должники, где подкупом, где шантажом, ну а где клинком, убирая фигуру, чтоб поставить своего человека.

– Ого, – удивился Плеве, – никогда о таком не слышал.