Игры Бессмертных

— А, мистер Эркер! Добрый вечер! — миссис Харт бесцеремонно влезла в чей-то разговор. Мужчины были слишком хорошо воспитаны, чтобы возмутиться открыто, так что повернулись и учтиво поклонились потрепанной старушке. Мистер Эркер был чиновник из администрации города, который курировал приюты, больницы для бедных и занимался вопросами благоустройства городской канализации. Он был обрюзглый, высокий, полный и очень богатый. На пальцах сверкали кольца, из кармана фрака свисала тяжелая золотая цепочка. Тесс знала, что эта цепочка у него есть, потому что она сама отрабатывала свое содержание в сиротском приюте, ее квартал дважды в год топило из-за недостроенных каналов водоотвода, а Анри никто не лечил. А еще мистер Эркер был тем, кто лапал ее в кабинете миссис Харт за грудь, так что он, конечно неохотно, но таки вступил в разговор. Тесс очень четко видела какими взглядами меряют ее и Харт. Удивленными, презрительными. Этот вечер не был предназначен для таких, как они и даже в лучших своих платьях они смотрелись скорее по нелепости забредшими сюда служанками.

— Миссис Харт, — поджав губы, произнес мистер Эркер. — Не думал вас тут встретить.

«И как ты сюда пробралась, змеюка?!» — услышала Тесс в его тоне.

— Вот, привела воспитанницу на представление, — миссис Харт достала потрепанный веер, перламутр с которого заметно пооблупился и стала обмахиваться им. — Тереза, детка, поздоровайся.

Тесс шагнула вперед и сделала книксен.

— Очаровательна, — бросил мистер Эркер как монетку нищему, коим собственно она и была.

— Я слышала сегодня тут граф Шеферд с сыном, так ведь? — заявила Хард бесстыже. Эркер поглядел на Терезу и еще сильнее сжал губы.

— Не слыхал об этом. Прошу простить, — и он со своим спутником отошли от них подальше.

— Ха! Не слыхал, ну конечно! — зашипела Харт. — Видела, как слюни распустил! Теперь-то мы в высшей лиге, детка и этот толстяк уже не лучший наш вариант.

Тереза героическим усилием воли растянула губы в улыбку. Все что ей хотелось — уйти отсюда. Уйти поскорее из-под этих презрительных, брезгливых взглядов местных аристократов. Пусть бы Харт уже продала ее наконец и все это поскорее закончилось. Все бесконечные унижения и грязь.

— Господа, прошу занимать места, — звучно объявил лакей и открыл двери в зал театра. Тут у лакеев ливреи были дороже. чем платье Терезы. Все здесь было дорого, красиво, благоухало.

И Тесс вдруг отчаянно разозлилась.

«У меня и Анри тоже все это будет! И шелка, и еда и драгоценности! Я вытащу его из мерзкого приюта, поставлю на ноги и все эти заносчивые твари еще будут мне ноги целовать!»

Все медленно потянулись внутрь зала. Старуха Харт потащила Терезу туда же.

— Сделай лицо поглупее и понежнее, живо! Ну, что вылупилась? Шеферды близки к императору! Графы! И у нас проездом на пару дней! Да у них золота столько, сколько во всем Междуречье нет, поняла ты? Это столичные пташки не местные князьки. Понравишься — осыплют золотом! Так что улыбайся и выпрямись!

И Тереза выпрямилась, улыбнулась и прошла на свое место в партере. Она не смогла бы вспомнить о чем был тот спектакль. Ее тошнило. От всего этого. От Харт, от мужчин, что заинтересованно поглядывали на нее. Конечно же, все знали, зачем старуха Харт притащила ее сюда. Все понимали, что ее «право первой ночи» выставлено на торги. По коже скользили как насекомые взгляды — алчные, похотливые и презрительные, и Тесс хотелось встать, выйти вон и побежать к Анри. Залезть на его койку и горько-горько плакать о том, как она не хочет всего этого. Как ей это мерзко и противно, и страшно…

Но Анри мог лишь выслушать ее. А потом Харт продаст ее как Дылду Анну. И ее посадят в черный экипаж…А что будет с братом?

Тесс забрала у Харт жалкий веер и стала красиво обмахиваться им, чтобы кудряшки из прически игриво скользили по шее. Изображала заинтересованность в представлении. Ахала, смеялась, улыбалась Харт как матери родной.

У старухи горели глаза от предчувствия большого куша. Она чаще смотрела в бинокль на ложи, чем на сцену. Выискивала своих покупателей-оборотней, а у Терезы перед глазами мелькал Анри, и ее собственная непутевая жизнь, которая ну никак не может оборваться в восемнадцать лет, правда ведь?! Оборотни ведь не могут ее убить. Это все, наверное, просто страшные сказки и нечего бояться. Но Тесс все равно боялась.

Как только объявили антракт, старуха потащила Терезу на второй этаж, туда где были ложи для важных гостей.

— Вот и оно, Тесс. Вот и оно! — бормотала старуха. — Твой счастливый шанс. Просто улыбайся, ты у нас сладкий кусочек, он не устоит. Их сын молод, точно не женат и не обзавелся своей парой. Он может купить тебя, а денег у них куры не клюют, понимаешь ты?

— Да, миссис Харт, — отвечала Тесс безжизненно. На нее снова напала апатия и это было не вовремя.

— Веди себя скромнее, они любят покорность, рта не раскрывай, говорить буду я.

— Да, миссис Харт.

Они шли мимо лож. Пятая… четвертая… третья…

Вторая.

Лакеев не было. Бархатная портьера закрывала вход. Харт подошла и заглянула внутрь сквозь щелочку между полотнищами.

Цепкая рука сжала предплечье Тесс словно пассатижи. Харт чуть отвела полог и втолкнула Тесс в ложу к оборотням.

Та, от неожиданности споткнулась, влетая туда чуть не головой вперед и тут же оказалась в чьих-то крепких объятиях.

— Ого! — звучным басом прогудели сверху. — Вот так сюрприз. Мисс, вы не ушиблись?

Тереза отшатнулась. Мужчина был взрослый, к сорока по человеческим годам. У него была темная борода и пронзительный взгляд. Руки, что держали плечи Тесс, показались ей огромными и страшно сильными, но это должно быть от страха, ведь она еще никогда не видела оборотня. Держал он деликатно, но Тесс все равно дрожала.

— П-простите… — пролепетала она.

В ложе оборотней было трое. Семья — поняла Тесс. Огромный мощный мужчина, в которого она врезалась, совсем еще молодой парень, тот самый сын и, как ни странно, женщина. Тесс совсем не ожидала увидеть тут женщину-оборотня отчего-то.

— Рик, манеры, — пропела та низким голосом.

Мужчина, спохватившись, убрал руки с плеч Тесс.

— Прошу прощения, мисс. Вы ошиблись ложей?

— Н-нет… — Тереза тут же состроила самый невинный и растерянный вид. — И-извините меня, — и изобразила самый изящный свой книксен.

— Какие очаровательные создания водятся в этой глуши, правда Эверетт?

Мужчина взглянул на молодого оборотня. Тот, отвернувшись от сцены театра, хмуро смотрел на Терезу и молчал.

Тереза понимала всю безнадежность ситуации. Ну вот она тут и вот они — оборотни. Вон даже булавки на лацканах с брошками в виде полной луны имеются. Правду болтали, что всех оборотней правительство заставляет носить такие, чтобы обычные люди знали с кем имеют дело.

Старуха Харт не соврала — с первого взгляда было ясно, что оборотни были богаче всех тут. На женщине была диадема и гарнитур с огромными сапфирами, а вышивка платья явно стоила как половина их городка. Камзолы мужчин были отделаны золотой нитью. Ну и?..

Тереза открыла рот, чтобы сказать «не желаете ли купить право моей первой ночи?», но встретившись глазами с молодым парнем, которому собственно ее собирались предложить не смогла выдавить из себя ни слова, ни звука, ничего. Он смотрел на нее оценивающе, с нескрываемым презрением. И Тесс вспыхнула всей кожей от унижения.

Она вспомнила, какое скромное на ней платье, что в прическе нет ни единой заколки, а на пальцах ни одного кольца. Что она стоит перед ними и выглядит нищенкой. Жалкой нищей девчонкой, у которой все что есть — симпатичная мордашка, которую она пытается всучить им словно торгаш на рынке. Злость поднялась в ней. Злость на этого холеного, лощеного мальчишку у которого есть все, чего нет у нее. Она посмотрела на него и в этом взгляде точно не было милочки Тесс. В нем была она сама — злая, доведенная до отчаяния девчонка, которая ненавидела все и всех в эту секунду. Пропади ты пропадом, холеный прыщ! Пусть уж лучше толстяк Эркер, или этот воняющий потом Джонсон! Пусть лучше кто угодно только не ТЫ! — подумала она и развернулась, чтобы уйти. Но тут в ложу ворвалась старуха Харт.