Страница 40 из 49
Мы уже поднялись по лестнице, очутившись снаружи, и мой любовник-захватчик повернул меня в сторону дома, по ходу успев прихватить сосок сквозь одежду и опять же избежать расплаты.
– Ты прекратишь? – взвилась я, злясь на себя за то, что эти его моментальные провокации настолько действуют на меня. Только что была такая отвязная скачка, а меня каждый раз как жаром окатывает, внизу тянет и сжимается, напоминая, между прочим, о том, как сильно мне нужно посетить душ.
– Не-а, никогда, – оскалился довольно обладатель шаловливых ручонок, облапив по новой мое нижнее вместилище интуиции. – Вместо крылышек у меня волшебный член, да и чем оросить всегда найдется, хотя свечения не обещаю.
– Так уж и волшебный? Ой! – фыркнула вызывающе, заработав щипок и, отскочив, выставила перед собой ладони в жесте капитуляции, увидев, что сейчас точно нарвусь на еще одну демонстрацию упоминаемого магического жезла вот прям здесь, где стоим. – Хрен с ни… В смысле, ладно-ладно, верю почти на слово, но какое это имеет отношение к моему здоровью?
– Ты наполовину фейри, – повторил Алево свое безумное заявление, и, на этот раз, я лишь приподняла выжидательно брови, предлагая продолжить, а не спорила. А смысл? Раз попала в какой-то сюр, то надо хоть понять, где тут верх и низ. – Причем твой отец – фейри проклятой и приговоренной к полному истреблению нашей Богиней расы.
Ага, вот и богиня-маньячка, склонная к тотальному геноциду, у нас нарисовалась. То ли еще будет.
– Повезло мне.
– Тебе повезло встретить меня, белоснежность моя, и разжечь мой интерес. А это значит, что, в отличие от прочих потомков своего бездумно и эгоистично плодящего вас отца, ты выживешь.
– А спасет меня твой волшебный фейрястый член вкупе с сексом без защиты и обливания ни разу не светящейся спермой. Угадала? – ухмыльнулась я.
– Да моя же ты сообразительная жемчужинка! – попер на меня обжиматься просиявший Алево.
Все, это, блин, какой-то капец!
– Ну ты и урод все-таки, – процедила я и вмазала этому козлу пощечину. Ладно, попыталась. Почти-почти попала. – Поглумиться решил?
– И не думал… – начал Алево, поймав за запястье и потянув к себе, но я таки пнула его по голени носком ботинка и вырвала руку.
Совсем недавно мне удалось достичь некоего хрупкого внутреннего равновесия, научить себя не обижаться на судьбу и окружающих, не вопрошать «за что» и «почему я». Но сейчас, пока еще тело и нервы звенели после недавней промчавшейся по ним чувственной бури, просто проигнорировать это откровенное издевательство сил не нашлось. Со звонким «бздынь!» мое непрочное тонкостенное равновесие разлетелось на режущие осколки. Горло перехватило противной горечью, в голове зародился тот самый давящий гул – предвестник худшего, а жгучая злость плотно обхватила своими когтями сердце.
– А о чем ты думал? Что я сочту ой каким забавным весь этот бред об этом трах-излечении с тобой в качестве моей единственной панацеи? По-твоему, это, на хрен, так смешно, развлекаться, изголяясь в остроумии на тему чьей-то тяжелой болезни? Не знаю, фейри там или нет, но ты реально редкостный мерзавец, если так считаешь! Ясно?! Я, блин, не просила вроде у тебя долбаной пощады или жалости, но должны же быть хоть какие-то границы! Словил меня – супер, ловкий ты чувак. Собрался иметь по-всякому – так мне и надо, не фиг было попадаться. Но, сука, не смей тут развлекаться на тему моей болячки, понял?
– Или что? – ухмылочка, которую так хотелось стереть, наехав на него цементовозом, никуда не исчезла, но подобрался весь он настороженно.
– Или я стану сражаться с тобой всякий раз, когда ты захочешь хоть пальцем меня коснуться. Всякий чертов раз!
– Вызов меня заводит, жемчужинка, тем более что я точно уверен – победа всегда будет за мной.
А то я сама не понимаю, что любое мое ему сопротивление смехотворно. Ну так давай, поржи в голос, гребаный юморист.
– Заманаешься побеждать.
– Моя жемчужина и её экзотичный лексикончик, – закатил наглые зенки Алево, дико искушая успеть ему врезать. – Скорее ты устанешь сражаться. Не со мной даже, а с собой. И очень скоро поймешь, что смысла то в этом нет никакого. Я тебе союзник, благодетелем называться не стану. Не больна ты, не больна, а приговорена. Уже в момент своего зачатия. Злись на меня, конечно, я ведь тот, кто дурную весть принес. Но я не обычный гонец-бедоносец, а тот, кто дает и шанс на выживание.
– Чушь! Вали на телевиденье в каких-нибудь дерьмо-шоу про волшебников и экстрасенсов про свой исцеляющий хрен рассказывай. Авось и показать как-нибудь на миллионную аудиторию позволят. – Окончательно распсиховавшись, я затопала вперед не глядя, но Алево догнал и повернул в сторону светящегося впереди главного дома в этом чертовом поместье.
– Ладно, пускай ты пока ничего не хочешь слышать про плюсы перспектив быть рядом со мной. Но давай тогда проанализируем те события, что уже произошли. Как обычно ты переживаешь те приступы, чему я стал свидетелем тогда в подземелье?
Был у меня порыв промолчать, вот забить и вообще никак на него больше не реагировать. Но я не настолько наивна, чтобы возомнить, что Алево мне такое позволит.
– Обычно. Жру кучу колес и выпадаю из реальности на пару суток.
И с каждым разом приступы чаще и продолжительнее. Но не его это дело.
– А рядом со мной ты перестала плакать и стонать меньше чем через час и уже на следующее утро встала бодрой. Ни о чем не говорит?
Я продолжила упрямо топать по дорожке, сопя в раздражении, но слова его не пролетели мимо сознания.
– Один раз не показатель.
– Само собой, нет. Но если ты готова перестать сразу же приходить в ярость и пинаться, то я готов привести достаточно доводов, чтобы убедить в своей правоте и жизненной необходимости для тебя.
– Видела я твой довод, – огрызнулась я, подходя к высокому мраморному крыльцу. – Неубедителен.
Хотя, как ни крути, весом, объемен и внушителен.
– Это я еще им убеждать и не приступал, дорогая, все у нас какая-то спешка и форс-мажоры. Но ты опять свела все к банальной пошлости. Не то чтобы я когда-то был против этого, но мы сейчас о твоем выживании говорим, так что сосредоточься ненадолго на чем-то кроме того, чтобы снова спровоцировать меня на очередной раунд разнузданного секса. Этим мы станем заниматься позже, когда разберемся с насущным вопросом.
– Ну ты и сволочь, – перестав окончательно кипеть, я покорно позволила вести себя по пустому роскошному особняку.
– Но необычайно очаровательная, – отбил Алево.
Мы поднялись по лестнице, прошли по коридору в попали в огромных размеров, очевидно, хозяйскую спальню с кроватью размеров кинг-сайз, а оттуда прямиком в ванную, естественно, роскошную до невозможности. Хозяин дома явно помирать от скромности и недостатка средств не собирался. Впрочем, по его выставочному залу с коллекцией это и так было понятно. Дурные, не знающие счета деньги вульгарно скалились тут из каждого угла.
– Ну? – поторопила я замолчавшего спутника.
– Это разговор не на одну минуту, так что давай расположимся с комфортом. – Алево открыл воду, начав набирать ванну, и взялся раздевать меня.
Стоило бы дать ему по рукам, учитывая, что одновременно он меня еще и откровенно лапал, но было что-то в его выражении лица… обезоруживающее. Вот как здоровенный, бесспорно красивый, но при этом и пугающий мужик может смотреть, будто я лучший в мире подарок, что он разворачивает, впечатляясь степенью постигшего его счастья все больше. При этом не переставая выглядеть похотливейшим засранцем, не собирающимся это вот ни чуточки скрывать. Поэтому я и терпеливо стояла, наблюдая за ним и позволяя избавить от одежды.
Опуститься в теплую воду было необычайно приятно. Только теперь я почувствовала, что все же была вся натянута как струна.
– Сразу к сути, так? – спросил Алево, нарочито медленно опускаясь в огромную ванну напротив меня. Специально же, гад, так, чтобы каждую мышцу успела хорошенько разглядеть, не говоря уже о том самом пресловутом доводе премиум-класса, что упруго покачивался у его плоского рельефного живота.