Тафгай.

- Ни х…я себе! – Обрадовался Коля Свистухин. – Мужики, так это значит, сегодня банкет будет по вполне законным основаниям! А от завода премия, рублей двести минимум! Собрались, б…ть, мужики! Давай на лёд и порвём эти «Крылья» в пух и перья!

- Не надорвись, - остудил его Мишин. – Но в целом предложение верное!

- Да! – Заорали и основные и запасные хоккеисты.

В третьем периоде Кулагин применил небольшую хитрость, «спрятал» от меня своё молодёжное звено Бодунова, Анисина и Лебедева и стал выпускать тройку проверенных ветеранов Васильева, Дмитриева и Чекалина, чтобы те на опыте строже действовали в обороне и ловили на контратаках. А вот тройке Свистухина пришлось очень тяжело, потому как раз против них Борис Павлович и бросал своих резких и талантливых ребят. Чуть ли не в каждой смене вратарь Коноваленко трудился в поте лица. И я даже стал замечать, что Сергеич садится в «баттерфляй», перекрывая щитками весь низ при игре вблизи ворот, который подсмотрел у своего молодого коллеги Минеева. Классный голкипер тем и отличается от среднего, что может многие новинки исполнить с листа.

После смены ворот в середине третьего периода, я предложил Мишину отыграть последнюю десятиминутку в две наши тройки нападения.

- А смысл? – Удивился Лёша.

- Кулагин выпускает тройку Анисина против нашего Свистухина, вот и пусть подёргается и понервничает, - подмигнул я. – А мы под шумок, может, и забьём что-нибудь.

- Хорошая мысль, - хохотнул капитан.

И когда часы на табло показывали пятьдесят седьмую минуту матча, я обратил внимание, что Борис Кулагин нервно чешет затылок. Ведь его молодые трут пятой точкой лавку, а ветераны еле-еле пыхтят в защите против мои «пионеров».

- Скворец, играем треугольник, - сказал я Скворцову, прикрыв рот рукой, когда ехал на вбрасывание в левый круг в зоне москвичей, из которой они уже минуту не могли выбраться.

«Крылышки» Васильев, Дмитриев и Чекалин просто обливались потом, потому что играли против моих быстрых ребят через смену. Я встал на точку напротив Игоря Дмитриева, шайба полетела вниз, резкий удар крюком и вот уже Астафьев перевёл её слева направо на Юру Фёдорова. Тот дал дальше на Ковина по правому борту. Я выехал в центр зоны атаки, поддал немного плечом опекающему меня Дмитриеву и тут же получил пас от Ковина. Резкий разворот, передача на разогнавшегося Скворцова, который за полсекунды залетел за ворота москвича Сидельникова, где быстро затормозив, запутал всю оборону «Крыльев». Они как сомнамбулы свалились направо и забыли про меня родимого. Пас точно в крюк, мой хлёсткий кистевой бросок, и Сидельников бессильно плюхнулся на лёд, потому что шайба весело заколыхалась в сетке его ворот.

- Да! – Заорал я, ведь и мои силы не беспредельны. – Молодчики, пионеры!

- Молодцы! Молодцы! – Загромыхал трибуны, как-никак нам удалось отыграться с четырёх ноль, а народ любит такие «чудеса на виражах».

Кулагин печально посмотрел на свою молодёжную тройку и выпустил их отыгрываться за две минуты до конца со словами: «Давайте мужики, не подкачайте!» И они бы не подкачали, но наш ветеран вратарь Коноваленко отстоял, как лучшие вратари мира уже из того моего прошлого будущего. И финальную сирену вся команда встречала уже на ногах, отсчитывая вслух последние секунды:

- Пять! Четыре! Три! Два! А-а-а!

Затем все игроки и я вместе с ними перемахнул через борт и заорал:

- Качай Сергеича!

- Молодцы! Молодцы! – Ухали трибуны, а мы подкидывали Коноваленко высоко вверх.

«В хоккее, сильный вратарь – это полкоманды», - убедился я, откровенно радуясь своему первому в жизни хоккейному кубку.

В раздевалке Свистухин откуда-то достал бутылку шампанского и с криками: «А-а-а!» принялся поливать всех этим пенным и сладким напитком. На что многие возмущались, потому что потом отстирывать форму от липких капель никому не хотелось.

- Ну, чё творишь? – Чуть ли не с кулаками полез отмахиваться капитан Мишин, за что получил больше всех шампанского прямо в лицо.

- Брейк! Брейк! – Растаскивал я потом бойцов по углам.

- Мужики, хорош, - вмешался Коноваленко. – Пойдёмте уже в ресторан, гуляем сегодня, чё сраться-то?

И с этим предложением почти все были категорически согласны. А в подтрибунном помещении меня ждала необычная встреча. Когда я с «пионерами» одним из последних покидал раздевалку, таща баул с формой и пару клюшек на себе, ко мне подошёл Борис Кулагин.

- Что жаловаться в Спорткомитет хотите? – Спросил я. – Тогда сразу пишите в комиссию по правам человека в Гаагу, чтобы разобрались со всей ответственностью с геноцидом над Советскими крыльями, который был допущен в Череповце.

Ковин и Скворцов, что остановились рядом прыснули от смеха.

- Да я по другому поводу, - Кулагин тоже улыбнулся. – Я тут справки собрал…

- Понимаю, анализы плохие, - пробурчал я. – Ничего у нас медицина творит чудеса, ведь не зря по всей стране лопухи у населения скупают.

- Пиявок ещё в аптеках принимают, - добавил красный от смеха Скворцов.

- Ты же в «Торпедо» на просмотре? – Задал скорее риторический вопрос Борис Павлович, проигнорировав тему с медициной.

- Мужики идите, я вас догоню, - я передал свой баул и клюшки Володе Ковину, который был покрепче Скворцова.

«Пионеры» немного помялись, но не решившись спорить, пошли в гостиницу, а когда они достаточно удалились, Кулагин продолжил:

- Переходи в нашу команду, коллектив у нас молодой, перспективный. С квартирой поможем с машиной тоже, - не стал юлить тренер москвичей.

«С хоккейной историей я более-менее знаком, - прикинул я. – В 74 году «Крылья советов» выиграют и чемпионат и кубок СССР, где по ходу грохнут Тарасовский ЦСКА три раза из четырёх. И отправят Анатолия Тарасова на пенсию в 55 лет, когда многие только начинают тренировать. И сейчас команда у «Крыльев» подобралась мощная».

- Я подумаю, Борис Павлович, - ответил я, пожав руку наставнику москвичей.

***

В ресторане на импровизированном банкете, несколько столов было сдвинуто вместе, как на свадьбе. Хоккеисты «Торпедо» одевшиеся в более-менее свежие рубашки и костюмы, которые за неделю никто нормально не стирал, расселись по разным сторонам. Во главе стола разместились: главный тренер Александр Прилепский и начальник команды Михаил Бузуев. В принципе против этого возражений не было, ибо платили за накрытую «поляну» именно они. И первое слово взял само собой сам «папа»:

- Поздравляю вас с заслуженной победой в первом кубке имени космонавта Беляева! Я теперь убедился, что коллектив у нас подобрался боевой, сильный, и мы сможем побороться в чемпионате за самые высокие места! Ура! – Крикнул Александр Тихонович и его поддержало минимум половина «дружного» коллектива.

Особенно выделялся голосом Свистухин, который уже пришёл в ресторан «морально» подготовленным и настроенным на праздничный лад.

- Качай «папу»! – Гаркнул он, опрокинув стопочку пятизвездочного коньяка, однако сам Николай оторваться от стула уже не мог, поэтому предложение «покачать» быстро забылось.

Музыканты на сцене, которым кто-то махнул рукой, бодренько заиграли и запели хоккейный советский гимн:

Звенит в ушах лихая музыка атаки,

Точней отдай на клюшку пас, сильней ударь.

И все в порядке, если только на площадке

Великолепная пятерка и вратарь…

Дальше банкет распался, как это обычно бывает на несколько автономных маленьких банкетиков, где уже ели и выпивали в произвольной очерёдности. Рядом со мной ближе к концу стола сидели «пионеры» Скворцов, Ковин и Доброхотов.