Тафгай.

- Здесь, чтобы у вратаря был обзор, установим защитную решётку из толстой металлической проволоки. Теперь эти две части отольёшь из алюминия в литейке, и принесёшь сюда, - я облегчённо выдохнул, передав пластилиновый шлем Васильку.

- У меня два вопроса? – Он как ученик в школе поднял одну руку вверх. – Где взять алюминий? И кто меня пустит в литейный цех?

- Алюминий купишь в магазине, в виде армейских кружек и тарелок, которые делают для туристов. В Литейку тебя проводит наш физорг. Ты его на волейболе видел, он обычно в профкоме газеты читает, - я встал, пожал руку будущему конструктору ценной хоккейной амуниции. – А у меня план горит.

Но с планом, по всей видимости, сегодня был завал. Так как после обеда и традиционной политинформации под чай с булочками, у моего фрезерного станка вновь началась свистопляска. Первой прибежала проведать потенциального больного врачиха Ольга Борисовна. Она в своём белом халате, не побоявшись маслянистых пятен, встала в метре за моим трудовым горбом:

- Товарищ Тафгаев, вам срочно нужно подняться в медпункт! Вы должны были в понедельник в городской поликлинике пройти полное медицинское обследование. Где справки?!

- Голову мне посмотрели, - я тяжело вздохнул, отключив станок. – Флюорографию легких сделали. Ухо, горло и нос – прочистили. Сказали, что записывают в отряд космонавтов для полёта на Луну. Там американцы флаг криво установили, нужно будет слетать поправить. Возможно, заменить на другой, но этот вопрос ещё в ООН не обсудили. Поэтому пока поработаю здесь ещё пофрезерую что-нибудь.

- Опять врёшь! То есть врёте, ну вам не привыкать, - не отступала «мечта поэта» с огромным желанием закатить скандал.

- Ничего не вру, сегодня ночью было сообщение по радио один раз. Теперь отступать некуда, - я придал голосу трагичности. – Всё цивилизованное человечество смотрит на простых тружеников из Горького с надеждой и вдохновением. Прости, Оля, может, в последний раз видимся.

- Дурак! – Крикнула врачиха и улетела, мелькая коротким белым халатиком и красивыми полными ножками среди тёмно-серых стеллажей с заготовками.

«Кстати, надо бы мастеру сказать, чё они здесь стоят в проходе, нарушают технику безопасности», - почему-то подумалось вдруг. И только я настроился открутить из зажимов старую деталь и прикрепить новую меня позвали на перекур неформалы Толя и Коля.

- Ладно, - махнул я рукой. – Всё равно работать не охота, пошли, подышу с вами одним отравленным никотином воздухом.

На улице, где осенняя погода, вспомнив про бабье лето, баловала тёплым солнышком, мы расположились на одинокой деревянной скамейке на выходе из заводского корпуса.

- Сегодня в шесть баскетбол, - расковыряв новую пачку «Беломора» и закурив папиросину, обрисовал вкратце тему разговора Колян.

- Палыч сказал, что тебя не будет, как же так? – Возмутился волосатик Толя. – Вон как в волейбол всем показали, а баскетбол это почти то же самое. Только бросать нужно в корзину.

- Мужики, ну ей Богу, я же там кого-нибудь в запале ненароком поломаю, - я печально посмотрел на проходящий по внутренней заводской железнодорожной ветке состав. – Дадут пятнадцать суток за хулиганку, а в выходные хоккей.

- Так и скажи, что зассал, - сплюнул на раскрошившийся асфальт Коля.

Я только чуть-чуть повёл рукой в сторону, а тело пофигиста-неформала Николая улетело метра на два в облезлые осенние кусты, и сигаретка тоже где-то потерялась.

- Я же говорю, у меня нервы баскетбол не выдерживают, - я встал со скамейки, в которую оставшийся Толя испуганно вжался. – Если кому-нибудь руку сегодня оторву, сами решайте, кто из вас за меня сядет.

- Вот это другой разговор, - вылез из кустов и отряхнулся Колян. – Найдем, кого вместо тебя посадить.

- За несколько пузырей договоримся, - улыбнулся Толя.

- Вот вы где, а я вас везде ищу, - из дверей цеха вышел корреспондент заводской многотиражки «Автогигант».

- Знакомьтесь, - я кивнул на худого прыщавого паренька. – Внештатный сотрудник газеты «Нью-Йорк Таймс». Чё тебе ещё надо?! – Рыкнул я на прессу.

- Вы же победили в турнире по теннису нужно осветить, - замялся корреспондент.

- Только два вопроса, у меня план горит, – я устало бухнулся обратно на скамейку.

- Где вы научились так хорошо играть в теннис и ваши детские увлечения? – Паренёк вытащил записную книжку.

- В детстве я увлекался теннисом, и в нём же научился бить ракеткой по шарику. Всё! – Я рванул галопом обратно в цех.

Отсиделся пятнадцать минут в комнате для политинформаций вместе с Данилычем и Казимиром Петровичем. Выпил чаю, успокоился, и снова вернулся к работе. Закрепил в зажимах вторую на сегодня деталь, покрутил в руках чертёж. И тут вдруг зацокали женские каблучки. Я само собой от чертежа отвлёкся, всё равно ничего в нём интересного не было. И увидел в новом зелёном платье дочку физорга Светлану.

«А она ничего, похорошела», - высказался голос в голове.

- Как? – Светка кокетливо отставила ножку в сторону.

- Да, - кинул я. – Похорошела.

- Здравствуй Иван, - из-за стеллажа с другой стороны прохода между станками вышла принцесса из КБ Яна Снегирёва и, увидев Свету, встала как вкопанная.

«Нежданчик, - хмыкнул голос. – Что сейчас будет? Веселуха!»

Я отодвинул штангенциркуль и ещё пару металлических деталей, которые удобно могли лечь в горячую руку, подальше от прохода.

- Что у тебя с ней? – Хором спросили меня барышни.

«Что? – подумал я. – Ничего такого и не было. Подумаешь, со Светой в воскресенье вечером после теннисного турнира встретились, погуляли. Да немного потерял концентрацию, расслабился. Целовались минут пять в подъезде, можно сказать случайно. Ну а с Яной тоже случайно встретился уже в понедельник днём, когда все нормальные люди на работе. Я как раз шёл из поликлиники, а она в администрацию ездила. Прогулялись потом по берегу великой русской реки Волги. Ну, поцеловались один раз, хорошо, не один, три. Какая теперь разница! И вообще целоваться даже наша советская конституция не запрещает. У нас сам первый секретарь партии Леонид Брежнев целует всех мужиков без разбору, которые с дружественными визитами приезжают. Так что я ни в чём не виноват!»

Все эти мысли пролетели в голове за пару секунд, и я просто сказал:

- Барышни давайте не будем волноваться.

- А я и не волнуюсь! – Гаркнули Яна и Света разом.

- Вы так и будете теперь говорить хором? – Я несмело улыбнулся.

- Нет! – Соврали девушки в такт.

- А-а-а, значит так, я ещё ничего не решил, - я сделал маленький шаг назад, мало ли.

- Подумаешь, какой важный! – На этот раз, девчонки сказали невпопад, зато дружно развернулись, и каждая поспешила в свою отдельную сторону.

«Пронесло», - подумал я синхронно с голосом в моей голове. Но тут вновь раздался стук женских каблучков, Света и Яна встретились около моего фрезерного станка, бросили друг на дружку взгляд полный мнимого превосходства и презрения и опять хором заявили:

- Мы ещё посмотрим, кто кого!

И на этот раз разбежались в разные стороны окончательно. Зато высунулись сбоку коллеги Данилыч и Казимир Петрович.

- Вот, Иван, ты, когда пил – всё просто было, - высказался Данилыч. – А теперь живи трезвый и мучайся!