Страница 99 из 108
– Не обязательно беспокоить Павла, – сказал Егор. – Это я прекрасно сделаю сам. Корпорация быстро срастается с властью. Половина заказов от различных министерств, кроме того, у нас работает немало бывших чиновников. Конечно, такие кадры берём не только из-за их связей, смотрим и на деловые качества. Корпорация контролирует треть промышленности России, но Федеральная антимонопольная служба молчит и будет молчать дальше. С нашей помощью уже через пять лет большинство предприятий России будет работать на полную мощность. Наше влияние ограничено на крупные частные компании и далеко не все хотят вкалывать, но они не делают погоды.
– Приехали гости, а он опять говорит о делах! – сказала из прихожей Саша. – Что за человек! Иди лучше возьми дочь.
– Я сама! – вскочила Ольга и умчалась в прихожую.
Через минуту она вернулась, неся на руках семимесячную сестру, которая обхватила её ручками за шею.
– Где внук? – спросила вошедшая следом за ней Саша. – Дай его мне, ты уже пообщался! Здравствуйте, девочки! Какие же вы красавицы! Я видела вас по компу, но это не то. Так, вижу, что кое-кто уже глотает слюну. Подождите немного, и сядем за стол. Я несколько минут потискаю внука, а потом отнесём детей в манеж.
За стол сели минут через двадцать и просидели за ним два часа, после чего женщины убрали посуду и поставили торт. За него взялись после небольшого перерыва, который посвятили детям. Их забрали из манежа и принялись тискать и сюсюкать. Малыши увлечённо возились с игрушками, не обрадовались такому вниманию и начали капризничать. В результате их уложили спать, а сами пошли есть торт и смотреть телевизор. С удовольствием посмотрели неплохой эстрадный концерт, после которого были новости, а потом – новогоднее обращение президента. Сначала Владимир Васильевич поздравил всех с праздником, а потом коротко рассказал об итогах прошедшего года и под бой курантов поднял бокал шампанского. Шампанского никто из Ковалёвых не пил, поэтому они поддержали тост президента ещё горячим кофе. Ночные бдения у телевизора не устраивали, так что скоро разошлись по комнатам отдыхать. «Голубой огонёк» обычно смотрели в записи в более удобное время.
У родителей гостили пять дней, после чего отправились домой.
– Я не верю в то, что наши враги превратились в овечек и смирились с нынешней расстановкой сил, – сказал им на прощание Егор. – Внутри страны оппозиции практически нет, а вот за границей как нас не любили, так и не любят, а сейчас к неприязни добавилась зависть. И чтобы это побороть нужны не годы, а десятилетия. В открытую против нас никто не выступит, но могут укусить исподтишка. Постарайтесь быть осторожнее.
– Мы будем осторожными, папа! – сказала Ольга, целуя отца. – Олежка, поцелуй деда. Девушки, прощайтесь и побежали.
Уже растерявшие часть стеснительности сёстры попрощались с новыми родственниками, и все вышли на улицу.
– Вот и наступил две тысячи семнадцатый год! – сказала Ольга. – Говорят, что годы летят только для стариков, а для меня они тоже почему-то мелькают один за другим.
– Тебе-то что об этом беспокоиться? – засмеялся муж. – С твоим сроком жизни годы можно не считать. А время идёт быстро, если занят делом.
– Смотрите, какая погода! – воскликнула Ольга. – Мороз и солнце; день чудесный! Когда летели сюда, вы ничего не видели из-за снега. Теперь будет прекрасно видно.
– Не нравится мне наш вертолёт, – сказал Нор. – Отец прав: нужно усилить меры безопасности. Я думаю, что надо заказать в Казани военную модификацию МИ-8, можно без оружия. Он для нас большой, зато бронированный и всепогодный. А наш вертолёт любой пулемёт прошьёт насквозь.
– Закажи, – согласилась Ольга. – Только, по-моему, вы с отцом сильно преувеличиваете опасность. Ладно, нечего мёрзнуть; грузимся в вертолёт.
С окончания каникул шла вторая неделя занятий, и не все школьники настроились на учёбу. Таких приходилось время от времени одёргивать. Ольга вела занятие с девятым «Б», когда в стороне въезда в городок раздалась стрельба, которая быстро усиливалась. К грохоту автоматных очередей добавились взрывы гранат. Приказав детям оставаться в классе, она вихрем сбежала со второго этажа и, не одеваясь, выбежала из школы к стоявшей недалеко от крыльца машине. Обычно Ольга ходила в школу пешком, но сегодня она задержалась из-за сына, поэтому пришлось ею воспользоваться.
«Нор! Не вздумай бежать под пули! – мысленно сказала она мужу. – Увижу – сразу же обездвижу! Учти, я не шучу!»
«Не полезу я под пули, – ответил он. – Но занятие прекратил, сейчас одеваюсь и бегу домой. Возьму хоть пистолеты и буду прикрывать подходы к дому. А ты не слишком рассчитывай на свою пуленепробиваемость: на деле её никто не проверял».
Ольга подъехала к своему дому, остановила машину и открыла багажник. Достав из него старую куртку мужа, она быстро надела и побежала к воротам. Выбежав на открытое место, размножила сознание и уже через секунду осознала, что произошло. Нападавшие попытались проникнуть через ворота, но у них не получилось тихо убрать охрану, и на звуки боя прибыл весь гарнизон. Через ворота успели прорваться несколько боевиков, но их прижали огнём и почти всех перебили. Намного хуже обстояли дела у ограды, напротив того места, где она стояла. У нападавших было численное превосходство, кроме того, они были вооружены пулемётами и гранатомётами и не испытывали недостатка в боеприпасах. Небольшой гарнизон городка, вооружённый только автоматами, нёс потери и таял на глазах. Ограду в двух местах разворотили взрывчаткой. Ольгу заметили, и её грудь перечеркнула пулемётная очередь, разорвавшая куртку и платье. Боли она при этом не почувствовала. Ещё одна пуля ударила в лоб, не оставив на коже ни царапины. Стараясь спасти как можно больше своих людей, Ольга действовала на пределе доступной для мага скорости. Она перевела взгляд на залёгших у ворот боевиков и дальше осматривала всю территорию за оградой, не обращая внимания на многочисленные удары пуль. Нападавших не убивала, а погружала в сон. Стрельба из-за ограды почти сразу стихла. Через несколько секунд перестала стрелять и охрана. Поднявшись, к ней подбежал старший смены Марат Адашев.
– Зря вы, Ольга Егоровна... – начал он.
– Сколько у вас людей на ногах? – перебила она.
– Тринадцать, – оглянувшись на своих подчинённых, ответил он. – Наверное, среди них есть легко раненные.
– Я уже сообщила мужу, и сейчас к вам на подмогу прибудут коммунальщики. Начинайте выносить наших раненых в казарму, а потом займётесь боевиками. Они спят, поэтому вяжите или надевайте наручники и возите машиной в какое-нибудь надёжное место, где их нетрудно охранять.
– У нас под казармой большой подвал, – сказал Адашев.
– Вот в него и везите. Потом с ними разберёмся. Ну и с вами заодно, как такое могло произойти. Их раненых тоже привезёте в казарму, потом найдём, куда определить. В последнюю очередь займёмся телами и оружием, но это уже не ваша забота. Вам нужно поставить караул на воротах и напротив проломов в ограде. Да, посадите людей в машины, а то они на таком морозе быстро окоченеют.
«Нор, – обратилась она к мужу. – Когда будут люди? Раненые на морозе долго не пролежат, а охранники сами не справятся. Их осталось слишком мало, да и те с ранениями. И что с медиками?»
«Собрал три десятка крепких мужчин, – ответил он. – Через несколько минут будут на месте с машинами. А оба наших врача уже должны быть в казарме. Они не хирурги, но смогут вынуть пули и осколки, так что лечить будет легче. А я иду к тебе. Да, я связался со службой охраны корпорации. Они вертолётами перебросят сюда сотню бойцов. Через час должна быть первая партия. Я просил пока не связываться с ФСБ, сначала попробуем разобраться сами».