Поймать кураж.

Тем временем, Павел Сергеевич с энтузиазмом нахваливал дедушкин дом и, в конце концов, попросил разрешения его осмотреть.

— Всю жизнь хотел глянуть на настоящий карельский дом, — объяснил он нам, — у Ирьи Петровны уже все перестроено, а тут настоящая, кондовая старина!

Василий Иванович удивленно покосился на своего напарника, как будто не ожидал от того таких речей, но ничего по этому поводу не сказал, продолжая вести беседу с дедом о рыбалке.

Мама приняла слова Павла Сергеевича за чистую монету и предложила провести его по дому, тот с удовольствием согласился и они вышли из комнаты.

Я слегка прикрыл глаза и почти полностью перешел на аурное зрение. И сейчас мне было отлично видно, как вспыхивают крошечные огоньки жучков в тех местах, где Павел Сергеевич их оставлял.

Когда они вновь появились в комнате, в доме заработало шесть передатчиков.

Мои размышления по поводу этой ситуации были краткими, не хотелось рисковать, поэтому жучки сразу пришли в негодность, так же, как вчера какая-то штука, лучи которой они все время направляли на наши окна.

Было понятно, что наблюдатели, подергаются, но, скорее всего, отнесут эти неисправности за счет некачественной техники.

Между тем, беседа Василия Ивановича с дедом подошла к концу, и оба любителя-рыбака, поблагодарив за ценные советы, отправились к себе.

— Какой галантный молодой человек, — сообщила нам мама, — тебе Саша не помешало бы послушать, как надо разговаривать со старшими, может, чему-нибудь и научился.

Мы с дедом посмотрели друг на друга и засмеялись.

— Мама, в недоумении поглядела на нас, а потом улыбнулась.

— Сашка, — обратилась она ко мне, — признавайся, ты меня вчера лечить пытался?

— Ну, так, — немного, — извиняющимся тоном ответил я, — только болевой синдром у тебя убрал. Вроде получилось, как ты считаешь?

Мама радостно закружилась по комнате.

— Получилось сынок, еще как получилось, у меня ни одна косточка не болит.

— Господи, я даже забыла, как это хорошо, когда ничего не ноет и тянет! — воскликнула она и приступила к готовке.

Сегодняшний завтрак даже близко нельзя было сравнить с вчерашним, в маминых руках работа кипела и спорилась.

Вскоре мы с дедом стучали ложками, наворачивая ароматную кашу, и запивая ее крепким чаем. Во время еды мама была задумчива, вздыхала и часто кидала странные взгляды в мою сторону.

Но, когда дед сообщил, что мы сегодня вновь отправляемся к Валитову камню, она вернулась к жизни и начала привычную перебранку.

— Папа, сколько можно тебе говорить, оставь ты это дело. Если с Сашей что-нибудь снова случится, я этого не переживу, — сказала она.

На деда, в отличие от отца, мамины слезы впечатления не производили, он заявил,

— Наташка, перестань ныть, на меня это не действует, как будто ты не знаешь.

— Конечно, — всхлипывая, сказала та, — тебя даже мамины слезы не трогали, наверно мне тебя вожжами надо треснуть, как она делала. Ладно, идите, куда собирались, но смотрите, если, что-нибудь произойдет, получите оба по первое число, — угрожающе сообщила она.

Глава сорок третья

Оба, якобы рыбака, после обстоятельной беседы с дедом Лембоевым, отправились обратно к дому бабки Ирьи.

Павел Сергеевич по дороге кратко доложил, что сумел поставить несколько микрофонов и теперь все будет тип-топ. Лишь несколько секунд он шел, не говоря ни слова, но потом снова открыл рот.

Товарищ капитан, — спросил он, — так, что же у вас с ногой случилось? Может, расскажете.

— Что пристал, как банный лист к заднице! — ненатурально возмутился Василий Иванович, — я же тебе человеческим языком сказал, что в нужнике дверью прищемил. Поперся туда в шлепках, понимаешь.

Лейтенант с сомнением посмотрел в сторону начальника, но ничего не сказал. Так в молчании они дошли до своего временного жилья.

Капитан любовно перебирал блесны в небольшой коробочке и пространно комментировал достоинства каждой из них, когда его от увлекательного занятия оторвал возглас подчиненного, сидевшего у окна.

— Василий Иванович, дед с правнуком, куда-то пошли. Что будем делать?

— Что делать, что делать, — недовольно произнес тот, оторвавшись от своего занятия, — одевайся и проследи за ними. Надеюсь об осторожности предупреждать не надо? Я, как видишь, сегодня не могу с тобой пойти.

Старлей, вздохнул про себя и приступил к сборам. Через несколько минут он продефилировал мимо бабки, которая тут же во дворе доила козу, и сообщил ей на ходу:

— Ирья Матвеевна, вот решил немного прогуляться по лесу, пока мой товарищ снасти готовит.

Бабка всполошилась.

— Так ты милок смотри, аккуратней, не заплутай. У нас в прошлом годе один москвич в лес отправился и пропал, только под осень останки нашли, те, что конди не доел.

— А кто такой конди? — спросил внезапно ставший серьезным фэсбешник.

— Так медведь это милок, — с улыбкой пояснила старушка, — они сейчас весной с голодухи все, что могут под себя гребут.

Павел Сергеевич локтем попробовал целостность кобуры с пистолетом, висевшую у него подмышкой и, успокоившись, бодро зашагал в том же направлении, что и дед Лембоев с внучком.

Прошло около часа и от его бодрости ничего не осталось. Следить в лесу за людьми, да еще по такой жаре, оказалось неизмеримо труднее, чем в городе. Он зря надеялся, что престарелый дед будет ползти по лесу, как улитка.

В очередной раз, запнувшись о корягу, старлей со всего маху приложился о землю, и тихо начал материться.

— Этот херов дед прет по лесу, как лось, мать его! Да, и внучок не отстает.

Он встал, вытер рукавом потное лицо, запачканное налипшей паутиной и лесной трухой, но, собравшись идти дальше, вдруг понял, что потерял ориентацию..

Вокруг стояли огромные мрачные ели, в мягком мху не было видно ни одного следа.

— Бля!. Бля! — ругался он тихо, доставая из кармана куртки компас.

— Так, надо сейчас сориентироваться, — ободрял он сам себя, — вроде парочка шла строго на северо-запад. Попробую сейчас идти туда же, буду челноком метров по сто влево вправо отходить от основного маршрута, где-нибудь, да выйду на их след.

Павел Сергеевич с надеждой вгляделся в колеблющуюся в вязкой жидкости стрелку.

— Ага, север там, — обрадовался он и пошагал в нужную сторону. Но буквально через пару шагов, какая-то несообразность его насторожила.

— Хм, время десять часов утра, солнце на юго-востоке, я иду на север, и оно должно светить мне в край правого глаза, ну, может быть уже немного сзади со спины. А солнце светит прямо в лицо. Я на юго-восток пошел, что-ли?

Старлей снова взглянул на компас, сейчас его стрелка показывала север совсем в другой стороне, чем минутой раньше.

— Черт, что происходит? — испугался он, — компас барахлит?

По мокрой от пота спине пробежали мурашки.

Но слежку необходимо было продолжать и он, удержавшись от желания расколотить компас об ближайшее дерево, отправился дальше, надеясь выдержать маршрут по солнцу, которое сегодня и не думало скрываться в тучах.

Спустя полчаса он все же нашел следы оставшиеся после деда и его внука.

— Как только старик в такую жару по лесу шляется? — в который раз удивлялся он.

Вскоре эти следы привели его на огромную вырубку и тут, окончательно исчезли. Вернее они не исчезли, просто вокруг было все почти распахано трелевочниками, другой техникой и исхожено лесорубами.

Павел Сергеевич, уселся на высокий пень, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Но мысли никак не собирались. Они крутились вокруг его счета в швейцарском банке, на котором, если верить его заокеанским спонсорам, уже лежала неплохая сумма, заработанная за последние годы.