Алан

– Просто слова. На деле же ты обычная, дешевая шлюха. Шлюха, на которой я по глупости женился.

Дальше стало только хуже. На самом деле я наивно полагала, что самое страшное позади и то, что Алан заставил меня спать едва не на голом полу – худшее из того, что он удумал, но нет…

Добрее за день он не стал. Наоборот. Утром он позавтракал, оделся и куда-то ушел, а когда вернулся выглядел злым и раздосадованным одновременно. Впрочем, худшее действительно меня ждало впереди.

– Кто тебе разрешил тут хозяйничать? – прошипел он, на ходу избавляясь от теплых перчаток и куртки, бросая все прямо на пол. Супруг застал меня на кухне, где я собиралась печь торт. Ужин уже был готов, и я решила заняться десертом. Конечно, я не думала, что Алан тут же придет в восторг и одна готовка исправит всю непростую сложившуюся ситуацию, однако никак не думала, что все может так плохо закончиться.

– Но… – Я даже сделала шаг назад от столешницы, на которой была рассыпана мука и готовилось тесто для будущего запекания. – Думала приготовить поесть…

– Я тебе разрешал?

– Что?

Алан бросил на меня нечитаемый взгляд. Затем подошел к столу, увидел готовый стейк, приготовленную пасту, салат…

– Я сделала ужин…

– Я из рук проститутки есть ничего не собираюсь. Лучше сдохнуть от голода. – С этими словами все, что было приготовлено полетело в стоявшую рядом урну. Одно блюдо за другим. Все то, что я часами готовила, стараясь угодить супругу.

– Что ты делаешь? – Я закричала неосознанно, не специально. Просто смотреть на то, как выбрасывают свежую, хорошую еду было не по мне. Помню было одно время в детстве, бабушка тогда заболела, отец беспробудно пил, а мать уже была заграницей. Бабулю увезли в больницу, а я осталась дома одна и несколько дней питалась оставшейся булкой хлеба, да чаем. С тех пор запомнила раз и навсегда ценность еды. Не забывала по сей день. Молчу про то, что в мире были тысячи людей, которым нечего было есть. Если Алан хотел показать свою неприязнь ко мне, то можно было действовать иначе, взрослее.

Правда, мои мысли мало его интересовали. Это я поняла, когда получила звонкую пощечину.

– Еще раз повысишь на меня голос, и я возьму нож, чтобы отрезать тебе язык. Не забывайся, тварь, – выплюнул он, надвигаясь на меня. – Тебе здесь ничего нельзя, ты еще не уяснила это своим вытраханным мозгом? – Я вжалась в кухонный гарнитур позади себя, рука сама собой потянулась к нывшей щеке. – Ты для меня даже не животное, понимаешь? К любимому питомцу я отнесся бы лучше. Ты грязная, похотливая мразь, которая ебется со всем, что движется за деньги. А потом желает выскочить замуж за того, кто побогаче, а все для чего? Чтобы и дальше трахаться со всеми подряд, а жить за счет того самого дурака, что побогаче. Логика шлюх. Вы все одинаковые.

– Это не так…

– Слушай меня внимательно, шалава и запоминай, повторять дважды не стану. Ночью спишь на своем собачьем коврике, кровать – это не для тебя, слишком хорошо для такой прошмандовки. Есть тебе нельзя. Все, что в холодильнике, все что здесь внутри, все, что снаружи – все арендовано и куплено за мои деньги, твоего здесь ни рубля. Телевизор смотреть – нельзя. Душ – один раз, с утра, не больше десяти минут. Воду можешь пить, уборной тоже пользуйся. На улицу – ни шага. Выйдешь, можешь не возвращаться.

– Алан… ты с ума сошел… как я должна выживать без еды?

– Очень просто, – ухмыльнулся он. – Еда, чай-кофе, интернет, ТВ, все, что захочешь, даже кроватка с одеялком будут. Только придется кое-что сделать.

– Что?

– Можно начать с минета. Отсоси мне. Ты ведь многим это делала, я, в конце концов, твой муж.

– Ты шутишь?

– Минет на камеру, – тут же уточнил он с какой-то злобной улыбкой на лице. – Если ты хочешь получать все блага цивилизации в виде пищи, постели и прочего-прочего, то должна будешь это отрабатывать. А я буду делать с твоим телом все, что захочу. Днем ты получаешь возможность существовать, а ночью я ебу тебя во все щели на камеру. Как тебе такое?

– Алан…

Мурашками покрылось все тело. Я похолодела изнутри, в горле образовался отвратительный ком, подкатила тошнота. Алиев говорил о таких низких вещах с таким ужасающим блеском в глазах, что мне хотелось испариться. Прямо сейчас. Оказаться в другом месте, в другом времени, перестать существовать вовсе, только бы не стоять рядом с ним, излучающим такой яд и агрессию.

– Что «Алан»? Что не так, шалава? Ты же должна обрадоваться, это ведь как раз по тебе! Ты ведь любишь этим заниматься!

– Этого никогда не будет… – прошептала я, сжимаясь в комок. – Я лучше умру от холода или замерзну на улице, чем сделаю то, о чем ты говоришь. Я устала повторять, я не та, за кого ты меня принимаешь…

– Что ж. Будь по-твоему, – стало мне ответом. – В принципе, меня устроит любой твой выбор.

Я поняла, что уже не могу на третий день нахождения в этом аду. Толком я не ела уже четверо суток и пришло понимание, что так я долго не протяну. Спала я по-прежнему на своем «королевском ложе», из одеял был все еще только плед.

Не жизнь, а существование, одним словом и так больше продолжаться попросту не могло.

Я решилась поговорить с Алиевым утром. Застала его как раз за обеденным столом в кухне. Он только что приготовил себе завтрак, горячий, вкусный кофе и собирался трапезничать, когда я прошла внутрь.

– Я голодна. – Так и сказала, без всяких увиливаний и хождений вокруг, да около. – Если ты собираешься убить меня, то можно найти более милосердный способ.

Алан поднял на меня взгляд, медленно дожевал кусок омлета, секундой ранее отправленный в рот и хмыкнул. Желудок сжался, требуя того же.

– Голодна, значит…

– Именно. Я человек, если ты не забыл. Еда нужна мне для жизнеобеспечения.

– Что ж… ты права, – он кивнул, отпивая глоток кофе. – Я могу пойти тебе на уступки, – заявил супруг, поднимаясь с места. – Подожди…

Я удивленно замерла, а затем даже осмелилась отодвинуть стул и присесть. Неужели у Алана проснулась совесть?

Боже, как мы вообще к этому пришли? У нас ведь все начиналось идеально, по нашим отношениям можно было снимать фильм, а теперь… Да, я была неправа, когда скрыла столь важный факт от еще тогда будущего супруга, но ведь это можно было простить… Ведь можно было?

Я не могла сказать, что чувствовала себя виноватой. Алан был прав, я считала, что имела на это право. Я была уже взрослой, Павел мне нравился, мы официально состояли в отношениях и на момент первого секса мы общались уже целых три месяца. В чем же был такой ужас? В чем был тот кошмар, который Алиев так не мог принять?

Конечно, я понимала, нас воспитывали в разных культурах, у нас был разный менталитет, даже темперамент расходился, но ведь я не знала, что мое сердце выберет его…

Как я могла предугадать все наперед?

Мысли прервал вернувшийся к столу Алан. В его руках была тарелка, наполненная аппетитной яичницей. Рот наполнился слюной, мысленно я уже ее поглощала, однако в следующую секунду, тарелка оказалась не передо мной, а опрокинутой на пол.

– Что?

Я замерла, глупо моргая, а затем подняла взгляд на Алана. Он сел обратно на свое место и оказался прямо на против меня.

– Что-то не так? – Он сделал еще один глоток кофе. Вид при этом у него был невозмутимый. Так, словно для человека есть пищу с пола было нормой.

– Это… ты так издеваешься, да?

– Почему же? Просто считаю, что дал тебе то, чего ты достойна.

– Вот оно как… – Я хмыкнула и покачала головой.

– Что, зазорно есть с пола?

– Ну, как тебе сказать… – сыронизировала я.

– Ну а мне зазорно быть твоим мужем.

– Алан…

– Нет, я не хочу слушать очередную порцию идиотских и нелепых оправданий. Ты в моих глазах в любом случае девка, что не могла держать свою пизду в узде, дешевка, которая спит со всеми подряд!

– Ну ты ведь тоже не святой! – Я взбесилась. Наверное, дело было не только в том, что я была голодна, а муж так отвратительно со мной поступал, а в том, что он требовал меня отвечать перед ним за то, что я совершала до знакомства с ним. А еще я чертовски устала. Оправдываться. Злиться. Быть голодной. Быть напуганной. Все это вместе было той еще адской смесью.