Не тот муж

– Сдаешься?

– Я поддалась вам, – улыбнулась я, разведя руками в сторону и показав ему язык.

Николас вновь рассмеялся. Нет он расхохотался, и я подумала, что эта одна из лучших эмоций, виденных мной за последнее время. Я вдруг осознала, что со смерти мамы давно не веселилась так, а еще поняла, что она имела в виду, когда говорила, что это невероятное чувство делать кого-то счастливым и видеть чью-то радостную улыбку.

– Сдаюсь! – проговорила я и приняла его руку, чтобы не завалиться в ядовитое растение за спиной. – Теперь ваша очередь рассказывать, где вы научились так фехтовать.

– Это входило в обязательную программу школы, в которой я учился. Ничего интересного.

– Ну-да! Куда интереснее перепрыгивать через козла или метать гранату.

– Все это может пригодиться, а фехтование нет.

Не было смысла спрашивать, что это за учебное заведение ведь я никогда не попаду туда.

– Почему мне кажется, что вам это совсем не нравилось?

– Потому что это чистая правда, – ответил Николас, подсадив меня на первую ступеньку. – Никому не нравится делать что-то из-под палки.

– А что ваши родители говорили в ответ на это? – полюбопытствовала я, желая понять кое-что для себя относительно предков разных поколений.

– Ничего. Потому что я не делился с ними этим.

На этом разговор закончился. Я поняла, что спросила что-то бестактное, ведь настроение моего спутника изменилось в одно мгновение, словно солнце ушло и небо вновь затянули тучи.

– Я не хотела расстроить вас, – сказала я напоследок, дотронувшись до его руки. – Просто мне было интересно, как живут другие люди.

Николас «очнулся» вместе с моим прикосновением. Он посмотрел на мою руку непонимающим взглядом, а потом, нахмурившись, посмотрел на меня, взялся за ручку и вышел из остановившегося авто.

– Рад, что познакомился с тобой, Ида, – сказал мужчина и, взяв за руку, поцеловал тыльную сторону моей ладони. – Оставайся такой же и ни в коем случае не позволяй обижать себя будь то жизнь или спарринг.

Я кивнула, получив предвиденную порцию пожеланий.

– Хорошо.

У меня даже в носу защипало от осознания, что мое волшебство закончилось и пора прощаться с этим странным парнем.

– До свидания, – проговорила я, забрав пакет у Дэна, и очень тихо прошептала водителю. – Берегите его, пожалуйста.

Я не знаю, чем руководствовалась, говоря все это. Я поняла, что Дэн не совсем водитель, а еще вдруг осознала, что это Николас невозможно одинокий человек.

– Просто иди вперед и не оборачивайся, – шептала я себе, преодолевая знакомый двор. – Иди вперед и не оборачивайся.

Мне ужасно хотелось сделать обратное. Чувствовала я себя очень странно, ловя себя на ощущении, что не должна уходить. Но это было большой глупостью. Кто этот Николас и кто я? Он забудет обо мне завтра. Вообще, что может связывать его и меня, кроме тяги к безрассудным поступкам и фехтования?

– Пап, я дома, – проговорила я, включив свет в коридоре. – Фух! Пронесло!

Я добралась до дома, когда только-только стал сдавать световой день. Знала, что папа еще должен был быть на смене, но позвала его на всякий случай. Убедившись, что я в квартире одна, я отнесла пакет в комнату, спрятав его под кровать, а потом отправилась на кухню. Ужин сам себя не приготовит, а отец придет домой голодным.

Что насчет пакета, то лучше родителю не знать о том, что приключилось со мной сегодня. Он не в восторге от моего общения с Костей. Не будет рад он тому, что я провела весь день в компании взрослого мужчины. Костя, по его мнению, слишком взрослый для меня. Он ведь уже студент! Тогда, что он скажет про этого Николаса?! Я не смогу убедить его в том, что все было более чем невинно.

– Что за глупость я сказала?! – простонала я, вспомнив последние слова, которые прошептала Дэну. – Он ведь взрослый, успешный, а я возомнила о себе черти что!

Пока варилась картошка в мундире, я успела нарезать соленные огурцы и лук, задумав сделать самый вкусный салат из всех которые я пробовала за всю свою жизнь – картофельный, заправив его нерафинированным маслом.

– Блин!

В шкафу не оказалось нужной мне бутылки. Я уже думала махнуть рукой и заправить его майонезом, но решила сберечь не самый любимый из моих соусов для другого случая. Сама я есть не хотела, сытая после перекуса с Николасом.

– Дура! – в очередной раз воскликнула я, вернувшись к тому моменту.

Интересно, как долго я буду вспоминать этого француза? За последний час не было минуты, чтобы я не думала о том, как прошел мой сегодняшний день и не улыбалась особо классным моментам.

– Ида?

– Здравствуйте, Зоя Васильевна, – поздоровалась я, застыв на пороге. – У вас не будет масла?

Я покрутила стаканом, предлагая наполнить его хотя бы на четверть.

– Я обязательно верну, – произнесла я, мило улыбнувшись при этом. – Завтра или послезавтра.

Все-таки есть кое-какие плюсы от проживания с подругой в одном доме. Но минусов после вчерашнего будет больше и самый главный – неизбежные встречи перед школой и после.

– Будет, но да Бог с тобой, не надо ничего возвращать – ответила женщина, сначала смерив меня внимательным взглядом и только затем отправившись на кухню. – Ты проходи, не стой на пороге.

Я подчинилась, хотя, мне этого делать не хотелось. Я знала, что последует за этим маленьким приглашением – предложение пройти к Лизке. А еще расспросы. А еще попытка помирить нас. Она уже наверняка знает о том, что мы «поссорились».

– Папу ждешь со смены? – спросила вернувшаяся тетя Зоя, протянув мне стакан, наполовину заполненный маслом. – А что к Лизе не проходишь?

– Просто тороплюсь, – соврала я и для убедительности добавила. – У меня картошка на плите.

– Поссорились значит, – сказала женщина, нахмурившись при этом. – Но я тебя уверяю этого больше не повторится.

– Да? – поинтересовалась я с кажущейся невинностью. – Она что передумала общаться со своими новыми подружками?

– Мне она сказала, что вы были вместе, – сказала тетя Зоя и приняла такой вид, что стало ясно, что ее дочуре влетит по первое число. – Но по тебе вижу, что соврала.

Я кивнула, собравшись уходить. Не собираюсь прощать эту предательницу, которая испортила то, что принадлежало мне всегда.

– Ида?! – раздалось из ближней комнаты. – Ид?!

– Сходи-сходи, полюбуйся на нее, Ида, – сказала Лизщкина мама ласково, а потом угрожающе крикнула. – Вкусно было доченька?

Я с трудом узнала в хриплый интонациях голос подруги. На первый взгляд могло показаться, что Лизка слегла с простудой. Она лежала в кровати, а рядом с ней стояла бутылка с водой, стакан и всевозможные таблетки. Реальность оказалась проще – Лиза болела, но вовсе не простудой, а простым и постыдным похмельем. Об этом свидетельствовал синий таз под кроватью и едва ощутимый запах перегара.

– Явилась под утро. Уделала мне весь коридор, ванну и туалет, а теперь лежит! Но будет ей уроком!

– Мам, отстань! – прохрипела Лизка, потянувшись к стакану с водой. – Итак плохо!

Я отступила обратно. Стало противно.

– Ид, не уходи пожалуйста.

– Мне ужин надо готовить, – буркнула я, осознав, что не могу наслаждаться, как бы ни было обидно чужими страданиями. – А ты лечись.

– Тебя папа твой искал сегодня.

Я повернулась к Лизке и приподняла бровь. Хороший способ она выбрала, чтобы вернуть меня обратно.

– Папа на смене.

– Он приходил сегодня. Мама и папа были на работе. Они ничего не знают про это.

Мое сердце вдруг застучало в горле, напомнив то противное чувство, которое я испытала в хаммере у Николаса.

– Что случилось то? – спрашивает она, усаживаясь на кровати. – Я еще никогда не видела его таким.

– Ничего, кроме того, что ты растрепала обо мне все! – говорю я, а сама разворачиваюсь и иду обратно в коридор, просовывая ноги в сброшенные тапки. – Что еще мне рассказать, чтобы об этом знали все?

– Ида! Пожалуйста! Они напоили меня!

– Да? А я помню все иначе – ты сама согласилась пойти с ними! – бросаю я в дверях и чувствую себя невероятно тупо.