Не тот муж

– Все правда хорошо, – промямлила я, схватившись за плотную ткань, чтобы она не соскользнула с меня.

Только после этого незнакомец поднял меня на руки, словно я не весила ничего.

– Отпустите меня! – потребовала я тут же, испугавшись неожиданного кульбита. – Пожалуйста!

Мужчина сделал вид, что не услышал меня, вышагивая куда-то. Так же как не было никакой возможности высвободиться из его рук. Держал он крепко и все что мне оставалось так это смотреть на него или озираться по сторонам.

Я предпочла второе. Сразу же, как только поймала его взгляд, когда остановилась на его виске с пульсирующей жилкой, смутилась и перевела его на ему на шею. Голубой цвет рубашки красиво контрастировал с его загоревшей кожей, а идеально наглаженный воротник, его прямые линии, как-то подчеркивали правильные черты его лица.

– Сбежали твои зрители, не волнуйся, – проговорили у меня над головой, кажется, с насмешкой.

Он молчал, когда я смотрела на него, но подал голос, когда я перестала делать это. Как так? Вернее… Что не так?

– Я и не переживаю, – ответила я и еще раз попросила. – Отпустите меня, пожалуйста.

– Сначала приведем тебя в порядок, а потом отпустим, – ответил мужчина, продолжая нести меня куда-то. – Не иначе.

Отчего-то это рассердило меня. Со мной никогда не происходило ничего подобного. А если я просила что-то, то люди так или иначе делали требуемое. Мама, кстати говоря, смеялась и говорила, что всему виною гены. Она тоже так могла. У нее даже «суперспособность» была – вытворять подобное без слов, а одним лишь взглядом.

– Давайте вы сначала поставите меня на землю? – предложила я, растянув губы в милой улыбке. – А потом я решу стоит ли мне идти с вами!

Он как-то по-особенному посмотрел на меня, опустил глаза и задержал взгляд на нижней части моего лица, потом усмехнулся чему-то и продолжил шествие, как ни в чем не бывало.

– Современная молодежь, никакого уважения к спасителям! – только посетовал он перед собой.

Я уже раскрыла рот, чтобы сказать ему, что его никто и ни о чем не просил, но тут же закрыла его. Я ведь так часто думала-грустила о том, что как же жаль, что ушли в прошлое хорошие манеры, мужчины с благородными порывами и дамы от одной улыбки которых теряли голову кавалеры всех королевств вместе взятых. А теперь своим поведением я рискую испортить, быть может, главное воспоминание всей моей жизни.

– Вы сказали, что поможете мне привести себя в порядок, – заметила я, закутавшись в дивно пахнущий пиджак.

Автомобиль, к которому подошел мой спаситель, был под стать ему самому – такой же огромный, как его владелец. Взгляда мельком хватило, чтобы оценить его агрессивный дизайн, а потом оказаться в салоне цвета шоколада. Банальное сравнение, но другой ассоциации у меня не нашлось.

– Все именно так, но только я не врач, юная леди, – сказал он, едва удостоив меня насмешливым взглядом, и обратился к водителю. – Дэн, отвези нас в клинику, надо, чтобы врачи осмотрели ее.

Я офигела от услышанного, но куда больше удивилась тому, что кроме нас в авто был водитель. Не успела назвать себя тупицей, как поняла, что удивилась дважды, а то и трижды. Мужчина говорил по-французски.

– В этой дыре ведь есть приличные лекари? – сказал он, поморщившись, а потом обратил внимание на меня.

Я смотрела на него во все глаза. Понимаю, что выглядела как форменная дурочка. Ну подумаешь – он говорит на французском! Если бы на латыни – другое дело. Но ничего не могла поделать со своим выражением лица.

Глава 4

– Можно просто отвезти меня в поликлинику, – предложила я, обуреваемая двойственными чувствами. – В приемный покой или в травму.

С одной стороны я все еще пребывала в шоковом состоянии, а с другой обиделась на «дыру», хотя, часто также называла городок, в котором довелось родиться.

– О, нет! Я слишком стар для стояния в очередях, – ответил неизвестный, блеснув в мою сторону светлыми глазами. – И слишком молод для общения с престарелой частью населения!

Он улыбался ими, а я вдруг смутилась его обаянию и сделала попытку слезть с его колен. Но тот сам не то почувствовав что-то, не то опомнившись, отсадил меня на просторное сидение рядом.

– Пока мы едем, может моя прекрасная амазонка расскажет мне, что ей не понравилось в моем автомобиле?

Я удивилась этому вопросу, потому что в этом человеке было прекрасно все – цвет глаз, правильные черты лица, запах одеколона, одежда и авто, в котором он перемещался. Я совсем не думала об его машине!

– С чего вы взяли что не понравилось? – спросила я, зардевшись тонкому комплименту.

– Ты поморщилась, – заметил он, не переставая скользить по мне взглядом. – Я не мог не заметить этого.

Благородный, красивый, успешный, а теперь еще и это – внимательный. Где именно заканчиваются его достоинства и начинаются недостатки?!

– Цвет салона, – поспешно ответила я, словно это могло остановить его интерес. – Я сравнила его с шоколадом, а это настолько избитое клише, что просто стыдно.

Он улыбнулся, приподняв уголки губ. Но ему было не обязательно делать это – его глаза совершенно замечательно передавали эту эмоцию.

– Любишь быть оригинальной? – продолжил спрашивать этот великолепный мужчина, словно это действительно было важно для него.

– Вы спросили меня об этом, – уточнила я с нажимом, почувствовав в его словах угрозу. – Я просто не люблю быть посредственной, хотя бы в своей голове.

Незнакомец кивнул, а еще раз взглянула на свои руки, покрытые красными линиями от прикоснувшегося к ним ивового прута. Они выглядели ужасно, но не страшно. Все пройдет через день, а то и раньше!

– Можно было назвать салон каштановым?

Я привыкла, что с мнением детей, как и с мыслями, высказанными в слух, мало считаются. А я была ребенком, которому исполнится восемнадцать только в следующем году.

– Это не каштан, – возразила я, вновь обратив внимание на обивку.

Я провела по ней пальцами и вновь обратила внимание на странного знакомца с растрепавшимися светлыми волосами.

– Что же это значит быть посредственной для тебя?

– Мыслить общепринятыми категориями, – ответила я, а сама поправила футболку, когда он остановил взгляд, где-то в середине моей груди.

А потом и вовсе запахнулась в чужой пиджак. У этой дурацкой ситуации должны были быть свои плюсы. Пусть даже это одежда с чужого плеча!

– Хм, – продолжил мой собеседник и спаситель в одном лице. – Тогда медвежий1?

Он вновь улыбнулся, но теперь не смешливо, как перед этим, а так что потеплело на душе.

– Нет, этот красивый, а медвежий – он бурый и грязный.

Это было удовольствием говорить с кем-то на языке, которому меня научила мама. Отец пока она была жива смеялся тому, что у него под боком зреет «клуб» со своим тайным языком, но сам не знал ни одного, кроме матерного или технического, уточняя, что на работе они сливаются в один. Потом же нам двоим стало не до веселья.

– Дыра перестает быть дырой с каждой новой секундой, – проговорил мужчина, кося взглядом в мою сторону. – Слышишь, Дэн?

Водитель не ответил, а я, закусив губу отвернулась.

– Фехтующие во дворах дети, говорящие на французском – это что-то запредельное для моего понимания этой страны!

Я продолжала смотреть на пробегающий знакомый пейзаж и старалась никак не реагировать на эту провокацию. Хвастаться и говорить, что я ого-го-го?! Я не собиралась. Достаточно того, что он заметил этот мой взгляд. Наверняка, с разинутым ртом!

– Мы не познакомились, – вновь подал голос «француз». – Как тебя зовут, девочка?

– Мужчины представляются первыми, – заметила я серьезно и, если честно, из чистого упрямства, а не для того, чтобы еще больше подчеркнуть свою исключительность.

Мне было неспокойно рядом с ним. В голову не лезли гадкие мысли о чем-то грязном пошлом, преступном и мерзком. Просто он рушил мой мир, оказавшись совсем другим взрослым. Он вел себя так, как я и не мечтала – он считался со мной.

1

Медвежий цвет (он же медвежьего ушка) – темно-каштановый оттенок коричневого.