Нападающий вратарь. Книга пятая. Фестиваль.

Глава 28

Сидят два пенсионера и молодость вспоминают:

- Петрович, а помнишь, как раньше было, пройдет девка и встаёт сразу?

- Да, Иваныч, не те нынче девки пошли, не те!

Анекдот в тему.

1 августа 1951 года. Москва.

Утром Васечка просыпается и спрашивает меня:

- А я с Ритой того или не того?

Я, не наблюдавший процесс вечернего прихода Колобка, хочу вдарить фразой "меньше надо пить", но лишь пожимаю плечами:

- Свечку не держал. А сам-то как думаешь?

- Не уверен... Но, в кармане брюк нашёл женские трусы. Красные. Может твоей? Что? Не носит? Фу-у! Что? Плэнглин?(крестится) Свят-свят-свят...

Потом успокаивается и вспоминает:

- У нас в дубле есть один... Не буду называть. Его девушка пригласила вечером к себе. Он поел, попил и ушёл. А потом спрашивал у меня, почему она на прощание назвала его недогадливым? Может из-за того что посуду за собой не помыл... (ржёт)

А сам-то ещё год назад был таким же тюфяком.

Пришедший из душа Горчаков поведал, что звёздная Рита Хейворт с товарищем Бельмондо(ну, всё перенимают) вчера приволокли Васечку до его кровати. Оказывается, Колобок с Ритой вечером присоединилась к заскучавшим Бельмондо и Версуа. Они, посмотрев на весёлый перепой Монтана, Дина и Монро, засели играть в карты на "Снимай или пей". Васечка понадеялся, что перепьёт раздевающихся бесстыдных иностранцев, но, не рассчитал силы...

А чьи же трусы он спёр? Риты или Тани?

Едем с группой в Дом моделей на Кузнецкий. Смотрим там показ коллекции осенне-зимнего сезона.

Хорошо, что Вия в "поле", а то устроила бы мне сцену с Коллинз.

Лёва Збарский сегодня радостный и беседует без обычных подколов и подначек. У него отца освободили, как и других евреев проходящих по делу "врачей-убийц" и Еврейского антифашистского комитета(ЕАК). Илья Эренбург, Василий Гроссман, Самуил Маршак, Матвей Блантер... Их дела свернули в преддверье Фестиваля.

Збарский сфотографировал пару раз Грейс Келли, но приставать не стал - посмотрел на кулачищи её брата. В конце мероприятия ведущая попросила гостей продемонстрировать походку моделей. Бордо сразу выскочила на показ, а Монро упиралась, типа не готова...

После обеда Семичастный говорил с "фестивальным" активом района об освещении Фестиваля за рубежом. Зачитал заголовки: "Прекрасное и незабываемое впечатление", "Триумфальный праздник", "Великая встреча молодёжи". В газете "Нью-Йорк Джорнал" Жаклин ле Бувье пишет о фантастическом приёме оказанном участникам фестиваля: "Самый весёлый, самый грандиозный и самый важный Фестиваль".

Для неё уж точно. Она вчера на встречу с Джоном Кеннеди ходила. Это я устроил. А что? Они всё равно бы встретились...

Далее Семичастный читает из "Московского комсомольца" письмо Габриэля Виакинну, студента из Французкой Западной Африки: "Сейчас почти нет такого места в Африке, где бы не шла борьба с колонизаторами. Мы организуем митинги, печатаем воззвания. Я уверен, что недалёк тот день когда и моя Родина будет свободной..."

В 50-60-е казалось, что ещё немного, и, мир капитала окончательно рухнет. По крайней мере именно так это подавали в нашей прессе.

Главкомсомолец переходит к неприятным событиям, читая милицейскую сводку:

- В пути следования в г. Москву на Всемирный фестиваль молодежи и студентов секретарь комитета ВЛКСМ завода имени Ворошилова тов. Чемельков организовал коллективную пьянку в своей группе. На станции Ряжск вместе с комсомолкой Сопляковой тов. Чемельков, напившись до бесчувственного состояния, упал с поезда на полном ходу, получив серьезное повреждение — сотрясение головного мозга.Бедный товарищ Чемельков так и не добрался до Москвы, да еще был исключен из ВЛКСМ.

Затем пошли вести с "полей"... Как сообщали "сотники", к ночи, когда темнело, толпы девиц со всех концов Москвы пробирались к тем местам, где проживали иностранные делегации. Это были различные студенческие общежития и гостиницы. В гостиничные корпуса советским девушкам прорваться было невозможно, но запретить иностранным гостям выходить за пределы гостиниц никто не мог. Поэтому массовые знакомства между приезжими парнями и поджидавшими их местными девушками возникали вокруг гостиниц. События развивались с максимальной скоростью. Никаких ухаживаний, никакого ложного кокетства. Только что образовавшиеся парочки скорее удалялись подальше от зданий, в темноту, в поля, в кусты, точно зная, чем они немедленно займутся.

- Прошу проводить разъяснительные беседы с мужчинами-гостями Фестиваля, - подытожил короткое собрание Семичастный и засобирался в другой район Москвы.

Вечером заходил, проведать дочь Патрицию, кинорежиссёр Альфред Хичкок. Он тут и на кинофестивале засветился в жюри. У нас в актовом зале как раз проходил товарищеский матч по боксу СССР-США. Бой тяжей. Альгирдас Шоцикас - Джон Келли. Патриция знакомит отца с Грейс Келли. Невооружённым глазом было видно какое впечатление Грейс произвела на известного кинорежиссёра. Дочь, очевидно привыкшая, к любвеобильности папы, отходит к Колобку, который строчит в свою тетрадь английские фразы и слова диктуемые Патрицией Кеннеди. Васечка всё таки немного робеет в обществе "правильных" девушек и старается вести себя если не как настоящий лорд, то, как настоящий дворецкий...

Режиссёр Хичкок загорается идеей снять короткометражку с Джоном Келли про боксёрский поединок. Я думаю, что это он делает, чтобы вновь увидеть Грейс Келли. Я читал в Перестройку, что она стала для всех после съёмок в его фильмах "Хичкоковской блондинкой" - красивой, умной, страстной. Она не выставляет свою сексуальность напоказ, как Коллинз, Хейворт, Монро и Бордо. "Хичкоковские блондинки" находчивы, решительны и независимы от мужчин. А ещё непредсказуемы, как Грейс Келли. Они играют с мужчинами на равных и не всем это нравится. Но, Альфреду Хичкоку - нравится... Грейс на годы станет его желанной Музой.

Я посоветовал Маше Плэнглин сделать её "Мистера Рипли" на английском и отдать Хичкоку на ознакомление. Дядечка может и пристроит этот нуар-роман в Голливуде.