Страница 7 из 16
– Перестаньте! Все это слышать забавно и только! Я здесь из-за Вас и этим сказано все! Чтобы Вы или достигли своей цели или разочаровались в ней, как бы это прискорбно не звучало. Результат положительный важен несомненно. Важна, естественно, победа над всякого рода шепотом за нашими спинами. От него при неудачах не деться никуда. Я понимаю, что при нашем возврате, не выполнив поставленной цели, вы встретите колкие взгляды и усмешки наших соотечественников, можете лишиться должности и чинов, но мужайтесь, если хотите остаться жить, если действительно цените нашу с Вами любовь!
–Что Вы мне хотите сказать на сей раз Вашими прозрачными высказываниями?
– Только то, что стихия неуправляема с нашего маленького корабля и наше самопожертвование может уйти вслед за… за,… если хотите , вот за тем кусочком льда. Мы не знаем, что с ним будет завтра, быть может он растает, а может превратиться в огромный айсберг.
Если в этот миг внимательно присмотреться, то в полумраке каюты можно заметить навернувшуюся слезу у Жени. Она застлала ей глаза и приготовилась предательски скатиться по щеке, но голос у нее оставался по прежнему ровный и твердый, даже с ноткой некой простительной иронии.
–Да, – уже тихо ответил капитан. – Я этого боюсь больше всего, равно как и неудаче в пути, так и возвращению с ней обратно. Мне доверили людей и шхуну и я не хочу замарать достоинство дворянина и офицера. Но Вы безусловно правы. Наш корабль не достаточно силен в этих чуждых для нас водах. Но есть провидение, есть силы на небесах, которые нам помогут довершить начатое дело!
На палубе послышался выстрел. На его шум стала собираться команда.
Внизу, у левого борта, ревело раненое животное, заливая кровью лед.
Прозвучал еще один и медведь замер, оскалив неподвижно свои острые разъяренные клыки.
– Нас преследует удача Женечка, начинают сбываться мои слова, – шутит он.
– Спустить шлюпку на воду! Струганов, Вишанский, Лобов, – заняться разделкой туши!
Стало заметно оживленнее, веселей. Сверху то и дело слышались советы. Моряки ловко управлялись со зверем, свежуя его. Мясо покрывалось лишь на секунды уже который час расплясавшимися с немного просветлевшего на востоке неба снежинками. Все предвкушали вкусный обед. Боцман потирал руки. Стоящие на палубе принимали в алюминиевых чанах разделанные, дымящиеся от мороза, куски парного мяса.
– Я бы Вам посоветовал, – проговорила капитан в адрес повара, – мясо при приготовлении пищи больше кипятить в котле, потому, как у нас нет специальной лаборатории для его исследования на различного рода заболевания.
– Я приму Ваши слова к сведению. Все сказанное Вами непременно будет исполнено.
И действительно на протяжении довольно длительного времени людей не приглашали за стол.
– Капитан? – поинтересовался боцман. По случаю такого праздника, первой удачной охоты, разрешите выдать команде спирт?
Дозволяю, но не переусердствуйте.
Медвежатина пришлась всем по вкусу, жир перетапливался и из него мастерились свечи жировики. Через несколько дней, шкуру медведя, огромную белую, уже достаточно выделанную, преподнесла команда в подарок на очередном ужине Евгении Александровне. И она была настолько большая, что заняла в каюте под ногами практически все место.
– Стало заметно теплее после того, как у меня появилась эта громадная прелесть. Спасибо Петр Григорьевич Вам и
матросам за вашу заботу.
–Больше им. Сегодня нам дополнительные запасы с продуктами и со шкурами никак не помешают. Когда попадется еще такой зверь, я прикажу, чтобы Вам дали Евгения Александровна возможность на право первого выстрела. Вы себя почувствуете богиней охоты, другого слова я не смогу подобрать, желая сделать Вам приятное.
-Нет. Я к этому не готова. Да и незачем. Я не хочу убивать кого бы то ни было. Избавьте меня от этого и простите , если своими словами я Вас немного расстроила.
– Ну что Вы. Я ведь хотел доставить Вам только удовольствие в нашей немного однообразной жизни. Только и всего. Не смею возражать.
Они оба некоторое время помолчали, каждый думая о своем. Девушка нежно провела ладонью по руке Петра Григорьевича. При этом медленно, уже тихим голосом произнесла:
–Вы мне можете доверять во всем… И если будет нужно я стану оказывать Вам помощь.
– Спасибо. Других слов я от Вас ожидать и не мог. Темнеет. Будем готовиться ко сну. Я прикажу коку заварить чая.
–Нет, нет. Не надо. Какой короткий стал день. И эти непривычно сильные морозы…
–Но в этом есть и преимущество. Здесь нет той сырости, которая нас так удручала в Петербурге.
–Тут, вдали то людей, от цивилизации, я ощущаю покой, зыбкий покой, который постоянно нарушается треском льда за кормой.
–Уважаемая Евгения Александровна! Милая моя! – Павел Григорьевич взял ее руки в свои и стал перед сидящей девушкой на колени.
–Надо, надо Евгения Александровна к этому просто привыкнуть, привыкнуть к трудностям и опасностям, которые нас здесь подстерегают. До сих пор мы этого не делали.
– Мне кажется, – Женя прикоснулась кончиком мизинца к щеке капитана, – Вы это совершили самый первый. На Вас равняемся мы все, Ваши подчиненные, Ваша команда, мой рыцарь, покоритель северных просторов.
–Каково же у Вас общее впечатление о нашем путешествии, плавании или походе, как хотите, только я хочу услышать откровенный ответ, – поинтересовался капитан.
–Это слишком сложный вопрос. Я иногда забываю, где я нахожусь под монотонный убаюкивающий шелест этих застывших бесчувственных нагромождений, но, когда вижу Вас рядом!.. Когда окунаюсь в жизнь экипажа!
– Как Вам люди на шхуне Евгения Александровна?
– Вы знаете, однозначного ответа дать сию минуту не могу. Впрочем, быть может, я не права, то есть… У меня в голове какие- то противоречивые мысли по этому поводу.
– Вас что-то смущает? Откройтесь же,
–Петр Григорьевич, – простите мне душно, давайте выйдем на воздух.
На палубе необычно тихо. Безветренная морозная погода. Все небо усеяно большими и малыми яркими и тусклыми звездами. Их так много и они нависали настолько низко, что казалось, вот – вот обожгут своим призрачным светом каждого, кто осмелится на них в эти секунды взглянуть.
– Так вот. Мы с Вами не первый месяц в пути и я себя не могу чувствовать всегда свободно. Дело в том, что…
– Договаривайте же, наконец.
– Не торопите меня, иначе я не смогу продолжать.
– Простите, если это Вам доставляет затруднение. Я буду внимательней… Я уже показался Вам слишком настойчивым.
– Я ни на кого не сержусь. Поймите меня. Ведь я стараюсь понять людей на этом судне. Они мужчины. Им нужна ласка, тепло… Наконец женщина. Эти взгляды. Я иногда чувствую себя не ловко. И потом, как хотите, но Ваш штурман.., он Вас недолюбливает. Вы ему не по сердцу, Петр Григорьевич. Я со стороны это вижу. Человек я проницательный и от меня укрыть что-то не так просто. Желаю Вам только добра. Отнеситесь же к моим словам совершенно серьезно. Будьте с ним осторожны!
– Евгения, Вы… Возможно это всего лишь домыслы и Вам все показалось. Мы с ним в дружном расположении, он очень даже неплохо выполняет свои обязанности.
– Сегодня, в полдень, я проходила и у трапа в моторный отсек шел оживленный разговор его, штурмана, и еще трех матросов. Вернее двух матросов и механика. Что-то говорили о Вас, звучали в Ваш адрес оскорбительные выпады. После того, как я была замечена, беседа на секунду умолкла, и разговор перешел уже совершенно на другую тему.
– Как же все это понимать?
– А как хотите. Но я от Вас ничего не укрыла. На занятиях, которые я провожу среди команды по географии и иностранным языкам, в перерывах ничего подобного я не замечала.
–Я подумаю над Вашими словами.
Капитан прошелся несколько раз назад, вперед. Потом быстро подошел к своей спутнице:
– Женя! Я отвечаю здесь за судьбу каждого из нас и успокоюсь, когда на берегу люди сами изъявят желание закончить службу. Но пока этого не произошло, я, соблюдая присягу на верность отечеству и государю…, в конце концов, я должен оправдать доверие людей, который вверили мне это судно, имущество, если хотите…