Сердце женщины

Реми еще больше помрачнел.

– Из-за вас, леди. Чтобы достойно содержать вас.

Элиза тотчас же почувствовала, что кто-то подошел к ней сзади. Обернувшись, она увидела Люка и улыбнулась ему.

– Нам надо поговорить. – Люк указал на дверь дома: очевидно, он чувствовал себя неловко под взглядами матросов.

– Да, конечно… – Элиза кивнула.

Они поднялись на крыльцо и вошли в дом. Элиза поглядывала на Люка с беспокойством. Почему он вдруг решил поговорить с ней наедине? Она прекрасно знала: Люк не из тех, кто склонен к праздной болтовне. Значит, предстоял серьезный разговор. Вероятно, об их будущем. Что ж, тревогам и ожиданиям пришел конец. Сейчас она узнает, что ее ждет.

Неужели он отправит ее обратно в Сейлем? Неужели откажется от нее после всего, что у них было? Или он хочет поговорить о чем-то другом?

Может быть, он намеревается сказать ей о том, что решил отказаться от мести и заняться грабежом, чтобы обогатиться.

В гостиной было сумрачно и пахло дымом. Люк остановился посреди комнаты, и, казалось, о чем-то задумался. Глядя на него, Элиза все больше нервничала.

– Начало у нас было не слишком хорошее, – проговорил он наконец.

Она невольно усмехнулась:

– Мягко сказано.

– Но мне хотелось бы думать, что многое изменилось с тех пор. Полагаю, мы больше не враги. Ты согласна?

Элиза кивнула:

– Да, вполне. Но означает ли это, что ты даруешь мне свободу?

Последовало долгое молчание, затем – уклончивый ответ:

– Возможно.

Люк принялся расхаживать по комнате. Наконец остановился у камина и вновь заговорил:

– Мой отец был моряком и очень твердым человеком. К тому же принципиальным и весьма практичным. Он научил меня дорожить честью, научил всегда придерживаться соответствующих правил и требовать этого от других. Он говорил, что человеку не нужно ничего, кроме чести, говорил, что каждый должен всегда поступать по справедливости. Но я… Я был кротким школяром и довольствовался своими книгами. Отец же, глядя на меня, не скрывал своего разочарования. Он оказал мне доверие только один раз в жизни, но так и не узнал, как ужасно я подвел его. Всю последующую жизнь я был полон решимости не обмануть его надежды во второй раз. И не обманывал. Пока не появилась ты.

Элиза слушала откровения Люка, и в сердце ее закрадывался холод.

Собравшись с духом, она спросила:

– Каким же образом я повлияла на тебя?

– Видишь ли, я все всегда планировал, то есть обдумывал заранее. Моя жизнь была четко регламентирована – так учил меня отец. Человек принимает решения и строит соответствующие планы, после чего строго следует им. Таким образом он поднялся от простого матроса до адмирала. И я, стоя над его могилой, решил следовать этому правилу. Я составил план: сначала добиться справедливости, затем восстановить свою честь. Впервые увидев эти земли, я понял: именно здесь мне следует обосноваться. Мой отец никогда не любил землю. Он готов был драться и убивать за право обладать ею, но не испытывал радости, заполучив ее. Я же знал, что могу создать здесь… нечто ценное. А вот отец не понимал истинной ценности земли…

Люк внезапно умолк, и выражение его лица смягчилось. Элиза же вдруг подумала, что никогда еще не видела его таким красивым и волнующим.

– А в чем истинная ценность земли, Жан Люк?

Он едва заметно улыбнулся.

– В прочности положения. В доме. Отец никогда не ценил в полной мере то, что имел, хотя отдал за это жизнь. Я дал себе слово, что не пойду по его стопам. Этот дом, эти земли – вот мое призвание. Мое сердце здесь. Это – моя мечта. И только ты можешь помочь осуществить ее.

Элиза ждала пояснений, но Люк молчал и не смотрел на нее. Наконец она спросила:

– Но каким образом?

Люк пристально взглянул на нее и проговорил:

– Я похитил тебя, оторвал от семьи и от будущего, которое ты планировала для себя. Это была непростительная ошибка, которую я совершил из-за необходимости восстановить справедливость. Но я не стану извиняться, прошу только дать мне возможность объясниться…

– Люк…

– Пожалуйста, не перебивай.

Элиза молча кивнула; она знала, что Люк никогда не говорил попусту.

– Твой отец заключил контракт с «Галантным», чтобы совершать нападения на торговые британские суда, – у него имелось официальное каперское свидетельство. За мое участие мне причиталась половина добычи. Твой отец пошел на это из-за денег, я же видел в этом возможность отомстить британцам… свести счеты. Заработанные деньги я вложил в эти земли ив Кёр-Дезир. Дело было весьма выгодным – и для меня, и для Монтгомери. А потом… Потом у нас возникли разногласия. Я узнал, что мои друзья братья Лафитты присоединяются к тем, кто вступает в битву за Новый Орлеан. Я почувствовал, что не могу оставаться в стороне, и решил, что защита наших земель – дело чести. Монтгомери так не считал, он требовал, чтобы я по-прежнему захватывал британские торговые суда. Чтобы успокоить его, я совершил последний набег и захватил весьма прибыльную добычу. А потом направился в Мексиканский залив, оставив своего первого помощника Бенджи Симса вести переговоры относительно моей доли.

Люк не стал рассказывать о битве за Новый Орлеан, хотя и гордился своим вкладом в общее дело. Когда же он с чувством выполненного долга вернулся в Сейлем, его встретили совсем не так, как встречают героев-победителей.

– Затем я вернулся, чтобы потребовать причитающуюся мне долю. Но оказалось, что твой отец предал Симса, и меня поджидала ловушка. Я был арестован и посажен в тюрьму. Монтгомери клялся, что я плавал, не имея законного каперского свидетельства, и, следовательно, мои действия можно расценивать как пиратство. Он засадил меня в тюрьму, но этим не ограничился – он хотел завладеть «Галантным». Я отказался сообщить, где находится корабль, и мое молчание… крайне раздражало его.

Люк взглянул на свою руку и поморщился – как будто все еще чувствовал боль. Элиза невольно вздохнула. А ведь она называла его пиратом. Как ей сейчас хотелось взять свои слова обратно. Люк не был злодеем. Он такой же благородный человек, как ее брат.

И он считает ее дочерью Монтгомери.