Чёрное и белое

Мужчина, улыбнувшись, пошёл по дорожке. Вадим ещё раз, с ненавистью, посмотрел ему вслед.

***

— Ну что, убедился, что люди уже не те? — старец в чёрном посмотрел на белого.

— Так было во все времена. Люди меняются, отступают, возвращаются. Такова жизнь. Каждый проходит через это. Иногда человек поддаётся искушению, не в силах сдержать себя. Многие потом раскаиваются.

— Многие, но не все. Да и никто не заставляет их поддаваться, они сами делают выбор.

— Да. Они сейчас уверены в правильности своего поступка, но они ещё раскаются, вот увидишь.

— Только будет поздно. И ведь заметь, я им не помогал, они сами выбрали свой путь. А ты их жалеешь?

— Мне их жалко. Они сами не понимают, что творят, и никого не слушают, вот что плохо.

— Когда в человека побеждает корысть, он перестаёт слышать, видеть и разуметь, но они же сами этого хотели. Каждый из них получил сполна. Ты же тоже не оставишь их. Я дал свою награду, как и обещал, тем, кто этого захотел, а ты дашь свою. Я же тебя знаю, ты их не оставишь, — и он с улыбкой посмотрел на седого старца.

========== Эпилог ==========

…Прошёл год.

— Так, Соня, ты все вещи распаковала? — Наташа посмотрел на дочь.

— Да, мам, все. Даже Ульку. Пойду выпущу её на травку, пусть погуляет на свежем воздухе, как папа говорит.

— Господи! Не хватало ещё мне на неё наткнуться. Она тебе ещё не надоела? Тебе не противно хотя бы? — Наташа с брезгливостью посмотрела на улитку в руках дочери.

— Не-а, — Соня взяла улитку на руки. — Мы с ней не можем уже друг без друга. Да, Уль? — поднеся её к лицу, она с улыбкой погладила улитку по панцирю.

— Так, ну что? Вы так и будете болтать или всё-таки поможете мне? Я, между прочим, за вас все вещи таскаю, а кто-то обещал мне помогать? — Игорь посмотрел на дочку.

— Всё, пап, уже иду! — и, подхватив рюкзак с игрушками, Соня выбежала из комнаты.

— Ну, вот, наконец-то в своём доме и уже не надо мотаться по знакомым, за год так надоело. Сколько же сил потратил, но всё-таки построил новый дом. И река рядом, вот хорошо-то, — Игорь даже улыбнулся, вспомнив про любимую рыбалку.

— Одна рыбалка на уме, — Наташа покачала головой. — Всё-таки надо же как неслыханно повезло, тётку почти и не знала, а она мне наследство оставила. Без этого разве построили бы новый дом?

Игорь с улыбкой обнял жену.

— Как хорошо, всё-таки, что вы у меня есть, самая большая моя ценность в жизни.

Наташа, с улыбкой посмотрев на мужа, прижалась к нему.

***

— Юля! Привет!

Юля обернулась и, улыбнувшись, подошла поближе.

— Привет, Юр. Как живёшь?

— Нормально, а ты как? Чем сейчас занимаешься? Давненько тебя не было видно.

— Занята очень. Возглавляю рекламный отдел, вроде повышение новое намечается. Так что, всё хорошо, — грустно ответила она.

— Что-то радости не вижу. Не нравится работа?

— Почему же? — Юля поджала плечами. — Разве такая работа может не нравиться? Я к этому давно стремилась. Так просто, грустно что-то. Ну, а ты как?

— А я всё там же. У меня всё хорошо. Знаешь, Юль, всё-таки зря ты тогда от помощи отказалась. Я пришёл к тебе, человека привёл — доктора уважаемого, даже не удобно перед ним было, пришли, вроде договорились, а никто не открыл. Может, успели бы помочь.

— Наверное. Что теперь говорить, — Юля опустила голову. — Я сама виновата — это теперь мой крест. Знаешь, — она на минуту задумалась. — Я продала свою душу за эту карьеру, пусть и звучит это фантастически, но это так.

— Что ты такое говоришь? Мы все ошибаемся, иногда непростительно ошибаемся, но так себя корить?

— А кто виноват в том, что случилось? Только я. Ты много не знаешь, и не надо. Ну ладно, рада была тебя видеть. Пойду я.

Юра долго смотрел ей вслед, раздумывая над её словами.

Придя домой в пустую квартиру и пройдя в комнату, она с грустью посмотрела на большой портрет, висевший на стене. С него на неё смотрела счастливая, улыбающаяся мать. Подойдя поближе, Юля провела рукой по лицу матери.

«Если бы ты знала, как мне тебя не хватает, — глядя в глаза матери, подумала она. — И как я хочу вернуть всё назад. Если бы только была такая возможность, я бы всё изменила. Прости меня!»

***

— Мам! — Валентина окликнула мать, копавшуюся на огороде. — Мам, привет! — она виновато улыбнулась, посмотрев на неё.

— Здравствуй, дочка. Приехала значит? — мать, сощурившись, посмотрела ей прямо в глаза, так, что Валентине стало неловко, и она отвернулась.

— Приехала, — Валя посмотрела на дом, стоявший через улицу.

— Нет там никого, не смотри. Уехали они.

— Как уехали?

— Так, уехали. Дом продали и уехали. А что их здесь держит? Лёшке бабка, там на родине, дом оставила. Фермер там говорят хороший есть, он его и пригласил к себе. Ну, а чего? — мать пожала плечами. — Мужик он деловой, руки откуда надо растут, такого работника ещё поискать надо. Вот он и уехал туда. Собрал детей и уехал… И Анька с ним, со своими. Теперь в их семье восемь человек детей.

— Анька? — Валя с удивлением посмотрела на него. — Вот ведь, кто бы мог подумать.

— А что такого? Она его пожалела, пятерых детей мужику одному тащить какого? Приходила помогала, а, видишь, оказалось, счастье своё нашла. Молодец баба. Лёшка что надо мужик. Расписались и уехали, она и свой дом продала. Дом-то у бабки Лёшкиной большой был, семья-то у его матери большая, подремонтируют на эти деньги, у него руки золотые и пацанов такими же вырастит.

— И это от тебя слышать? — она усмехнулась, посмотрев на мать.

— Ну, а что? Я вот его полжизни пилила, а надо было тебя! Какая ты мать? Кукушка! За богатством погналась. Стерва ты, каких свет не видывал!

— Мам, ну, что ты? — Валентина со слезами на глазах посмотрела на неё.

— Что, мам? Забудь о них. Живи теперь, как мечтала, отдыхай! Ты ведь этого хотела? Ты же лишена прав на них, сама подписала. Вот и живи теперь, как знаешь! И чего ты приехала?

— Мам, я же тебе дочь! Ты меня гонишь, что ли?

— Почему же, — снова пожав плечами ответила она. — Если вдруг понадобится, родной дом всегда тебя примет. Ты мне дочь, никуда от этого не денешься, хотя ты и забыла об этом, — вздохнув продолжила мать. — Хорошо хоть у меня ещё два сына и дочь остались, они не забывают, — и она с упрёком посмотрела на Валентину.

Валя опустила глаза. Она и вправду, живя целый год в городе, куда переехала к Сергею, своей первой любви и местному крупному бизнесмену, один раз всего лишь вспомнила про мать, поздравив с Днём рождения, даже с Новым годом забыла поздравить. Ей стало не по себе. Она больше не могла смотреть матери в глаза и развернувшись, снова села в машину и поехала назад, в город.

***

— Ну, что, все собрались? Больше никого не ждём? — Леонид Алексеевич, взяв бутылку шампанского, пробежался взглядом по всем сидевшим за столом.

— Да вроде все собрались. Ты давай, разливай уже. Стынет же всё, — кивнув на стол ответила Мария Петровна, его жена.

— Ну, что же, для дам игристое, ну, а для нас, само собой, что покрепче, — открывая шампанское с улыбкой ответил он.

— Нет! — прикрывая рукой стопку ответил Александр. — Ты, Лёнь, извини конечно, но мне уже хватит, я своё уже отпил, надо ещё сына на ноги поставить. Хватит с меня.

— Ну, как знаешь, навязывать не буду. Понимаю.

Никита с удивление посмотрел на отца, затем перевёл взгляд на вздохнувшую с облегчением мать.

«Наконец-то. Может теперь всё наладится? А если бы подписал? — Никита почувствовал, как сердце бешено заколотилось в груди. — Нет! Этого бы точно никогда не произошло. Родители есть родители, какие бы они не были. Дороже них никого нет».

И, улыбнувшись, он посмотрел на мать и отца, сидевших напротив.

***

— Янка! Ты что ли?! Привет! — девушка с улыбкой посмотрела на стоявшую у дорогой машины девушку.

— Оля? Привет! — Яна с улыбкой подошла к ней, обняв свою школьную подругу.